Ирина Солодченко - МУХА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ

Ознакомительная версия.

Что за экзотика такая, автостоп? Все равно делать не хрен… И жизнь насмарку… Может, сам Бог подсовывает эти объявления? Полазив по соответствующим сайтам, выяснил, что каждый автостопщик должен иметь палатку, коврик и соответствующее облачение. Да видел он этих балбесов на дороге!… И, понятное дело, никогда не подбирал. А то еще стукнут по башке и поминай, как звали…

Незаметно для себя с интересом углубился в исследование вопроса. Оказалось, стопперы ведут бесконечные споры о том, на фик им все это сдалось, и подавляющее большинство объясняет, что пускаться во все тяжкие их подталкивает желание ИСКАТЬ СЕБЯ… То есть, мир посмотреть – уже не актуально. Все едут именно «ИСКАТЬ СЕБЯ». О результатах поиска сообщают в своих отчетах. Он даже начинал читать какие-то опусы, но быстро уставал от длинных перечислений фактов: сел, пересел, доехал, хелпер Вася, драйвер Ибрагим и т.д.

Сидя на унитазе с сигаретой в зубах и изучая разводы на полу, он решил, что весь этот автостоп – это, конечно, бред, а вот на море двинуть не помешало бы. Отдохнет, курортный роман опять же подлечит пошатнувшееся душевное состояние. Тут же начал обдумывать сказку по заданию Басни. Зайчиков, лисичек и прочую живность отмел сразу – мы тоже прохаванные, мигом получит клеймо «инфантильный». Марьюшек и Иванушек – в топку, все они дебилы, и вообще эти сказки эти кацапские, на которых Жора Редькин воспитывался. Что остается?

Как вдруг в мозгу всплыло огненными буквами: «ПАРОВОЗИК, КОТОРЫЙ ВЕРИЛ В СЕБЯ», и Гена Букин с большой книжкой под мышкой, как Буратино с букварем. И так ему этот паровозик въелся в голову, что ничего другого в голову не лезло. Захотелось смачно послюнить серый грифель и вывести название на белоснежном глянцевом листе. Выскочив на кухню, он нашел в ящике стола химический карандаш, блокнот и – молнией назад в сортир. И там его обволокло вдохновение. Получилось коряво, но Басня предупредил, чтобы за стилистику не волновались, главное – смысл.

…Не успел поставить жирную слюнявую точку, как резко заверещал дверной звонок. Издалека донесся голос Линды Ивановны: у нее страшная нервостония, только что была в больнице, где тарапевт прописал пилицилин с карболазой, и порекомендовал записаться в плавальный бассейн.

Осторожно приоткрыв двери туалета, он выяснил, что бабье расположилось на кухне за закрытыми дверями. А в спальне – злая египетская кошка. Пробравшись на цырлах в гостиную, он тихонько-тихонько присел на кресло, как вдруг… кухонные двери с шумом растворились, и вся гоп-компания переместилась на диван под предлогом «в кухне жарко». Минут пять тетки шумно переговаривались над его головой, а он, прикрывая корпусом блокнот, вдруг возжелал убить Ослика с его дурацкой затеей. А троица продолжала безостановочно тарахтеть, нагнетая обстановку и рассказывая друг другу очередные страшилки про то, как кто-то умер на операционном столе, а кто-то, разгребая снег. Соревнование «Чья история жутче» казалось, никогда не закончится. Спасибо Линде Ивановне – перевела разговор на свою очередную манечку – писание посланий в Верховную раду и лично Наталье Витренко, которая, безусловно, их читает.

– Понимаете, эта Витренко, с пеной в руках доказывала, что акция «Моржи Украины за мир в Сирии» – ее идея. А перед этим я отправила ей целую эпистолу на эту тему! И вот я, шикарно оплеванная, сижу перед экраном и слушаю свои же письма! Мои глаза растерялись от этой наглости!

Оставалось только скучно размышлять, как докатился до жизни такой… Толяныч все объясняет комплексами. Откуда? Из детства? Так нормальное ж было детство. Как у всех… Ну, отец бывал строг… Случалось, к ремню прикладывался. Но все в рамках приличия! Вот надо бы сейчас набраться духу и вышвырнуть эту невменяемую компанию к чертовой матери. Но он этого не сделает… А был бы на его месте нормальный мужик, тот бы выгнал. Ослик наверняка вытурил бы. О Кислом и базара нет. Порог Кислого эти об стенку ушибленные дуры даже переступить побоялись бы.

Наконец, под шумок удалось проскользнуть в кухню, к спасительному ноутбуку. И после долгих сомнений, наконец-то вымучились письма к Марианне и Шурику. Кто-то да ответит, а там видно будет… Не успел нажать на «Отправить», как в коридоре вырисовался силуэт Линды Ивановны. Согнувшись в три погибели, дама нервно колупалась в своей сверкающей искусственными стразами торбе.

– Сумка стала некультурная, журналы перевернулись, – пожаловалась гостья, качая выжженной халой.

– Лидия Ивановна, все забываю вас спросить…

– Что? Спросить? Что спросить? – закудахтала старая кокетка, польщенная высочайшим вниманием

– А кто, по-вашему, лучший Остап в кинематографе?

– О! Надо подумать… Сижу на стульчике, это – Сергей Крылов. Мой любимый размер! И вообще как мужчина, я ему симпатизирую.

– Премного благодарен… Вы – прелесть…

Растроганный, он даже галантно обцеловал сухую морщинистую руку этой мечты юмориста.- Без вас мир был бы тускный. Ну вы меня понимаете…

– Спасибо стаканом не нальешь…- лукаво блеснула хитрыми глазками Линда Ивановна.

Родственники… Что это такое? По идее, родные люди, данные тебе Богом, которых не выбирают в отличие от прочих. Мудрые дяди и тети, подсказывающие как жить, помогающие стать на ноги и в трудных ситуациях. Добрые бабушки, строгие дедушки…

И у него есть родня. Правда, мало кто их них помог мудрым советом, не говоря о чем-то большем. И с каждым годом родни все меньше и меньше. Одни отпали сами по себе, другие померли, третьи канули неизвестно куда. Чтобы семья увеличивалась, надо жениться детям, племянникам, братьям и сестрам. А у них выбывающие преобладают. В итоге – грустная статистика. И сейчас после дочери самый родной человек – племянница, которую решил навестить перед футболом. Та жутко обрадовалась. Еще бы! Обычно дядя не баловал даже звонками, а тут самолично заявился.

Машка быстро организовала кофе со свежевыпеченными пирожками и принялась увлеченно рассказывать о своем бизнесе. Месяц назад купили небольшой обувной магазинчик на центральном рынке. Правда, как бы спохватившись, тут же добавила, что покупателей пока немного, и торговля идет из рук вон плохо… А Генка вчера подвернул ногу, видишь, прихрамывает? А еще у папы со здоровьем не очень. Поджелудочная… Может даже придется делать операцию. Где на все набраться денег? Одни проблемы, одни проблемы…

«Красивая пара, Гена и Маша», – думал он, цедя обжигающий кофе. Да и живут, не бедствуют. Недавно купили эту трешку и потихоньку обживаются. В комнатах еще все ободрано, но кухня, туалет и ванная – все по последней т.н. евроремонтной моде. Генка – немногословный крепыш среднего роста, ежик на голове, взгляд – цепкий. В прихожей встретил сдержанно, как бы глазами спрашивая о цели прихода. О! Этот взгляд нам знаком. И песня ведома… Покупателей нет, а за квартиру в этом районе штук 60 баксов отвалили. Опять же рабочие работают… Может, шантажировали кого? Может кто-то им выплатил one year's salary with benefits? Ну да ладно, что ты придираешься? Живут себе и ладно… Родственники все-таки, а за них следует радоваться. Машка- вся из себя светлячок, всегда с улыбкой, приветливая… Вот подсовывает любимому дяде пирожки с клубникой. И, откидывая длинную челку со лба, не забывает посетовать, как редко дядя к ним наведывается. Затем ловким движением вытаскивает противень их духовки и подкладывает на широкую тарелку два коричневых горячих пирожка.

– Я знаю, ты любишь поджаристые.

Высокая, стройная, хозяйственная… Похожа на Марию Миронову. Повезло Генке – так повезло… А племяшка увлеченно, почти захлебываясь от счастья, тарахтит о грядущем концерте Стаса Михайлова. Окружающие его бабы просто свихнулись на этом сладкоголосом певуне. Как-то Таська на полном серьезе рассуждала с Тетей Кошкой о творчестве Стаса Михайлова, как будто бы это был какой-нибудь Мик Джаггер. «Ты знаешь, Стас выпустил новый альбом!». – «Что ты говоришь? А я слышала, что ему присвоили почетное звание "Заслуженный артист России! " – «Он заслужил, он заслужил…».

И пока Генка на балконе гремел досками, появился удобный момент…

– Машуня… – с пирожком во рту трудно говорить, но нужно. – Тут такое дело… Квартира наша… Ну хрущевка… Такая у меня сейчас ситуация по жизни… Хочу пожить отдельно какое-то время. Может полгода, год… Не знаю еще… Можешь ключи дать?

Племянница сидела напротив. Подпирая щеку сжатыми в кулак пальцами и сощурив глаза, она рассеянно смотрела куда-то вдаль. При этом лицо ее освещала лучезарнейшая улыбка.

– Но папа собирается туда пока пустить квартирантов… – протянула в ответ кому-то в окно.

Гром среди… Нет, «ясного неба» тут не катит. От Редькина вполне ожидаемо…

Ознакомительная версия.