Я примерила платье. Слишком чопорно. Попробовала облачиться в брюки и коротенький топ. Слишком откровенно. Я выволокла из шкафа все, что у меня было, перемерила каждую пару обуви и все равно не могла выбрать, в чем пойти на свидание. Мой «платяной кризис» был похож на цунами – он напрочь выбил из моей головы всякое ощущение реальности. Я почувствовала, что сейчас расплачусь. Все еще не зная, что надеть, я решила начать с макияжа – ведь я смогу одеться, когда успокоюсь. Но мои руки дрожали, и я размазала тени для глаз по всему лицу, так что пришлось бежать в ванную, смывать их, а потом краситься снова. На все это ушло слишком много времени, а мне нужно было быть на месте через двадцать минут. Я даже не успела высушить волосы. Мне казалось, я не успею выщипать брови. Вот бы рядом был царь Соломон, воскресший в образе стилиста! Он бы помог мне решить, какой из процедур по наведению красоты сегодня можно пренебречь. «Выщипать или высушить?» – размышляла я. «Выщипать или высушить?» «ВЫЩИПАТЬ ИЛИ ВЫСУШИТЬ?» Я не побрила ноги, но это по крайней мере было сделано намеренно. Я твердо верю в то, что если побрить ноги, свидание не удастся. Отчаянно стараясь не опоздать, я собрала волосы в конский хвост и лихорадочно выщипала брови. Я натянула старые запасные «Левис», которые, я надеялась, подчеркивали достоинства и скрывали недостатки. Потом надела кофточку, в которой, как однажды сказала Кики, моя грудь казалась больше, набросила блейзер, вязаный шарф и обула кроссовки. Броско и в то же время ничего особенного – именно этого я и добивалась.
Правда, лишь в середине ужина с Максом, отправившись в туалет, я обнаружила, что сережка у меня только в одном ухе, а кофточка надета наизнанку.
Будь что будет. Одевшись, я, как сумасшедшая, бросилась к машине. Я не придала значения тому, что Макс не предложил заехать за мной, потому что мне очень хотелось посмотреть, где он живет. К тому же это находилось всего в нескольких минутах езды от моего дома.
Я не была разочарована. Он жил в большом современном доме, построенном в середине пятидесятых: повсюду стекло, огромная терраса из красного дерева, вид на смотровую площадку «Гриффит-парк». «Макс – это не просто материально обеспеченный бойфренд, – подумалось мне, когда я парковала машину у входа. – Материальная обеспеченность Макса позволяет переехать к нему…»
Он встретил меня у дверей и быстро показал дом. Внутри было много всякой послевоенной мебели (стулья от Сааринена[32], лампы от Нельсона[33]) и забавных вещиц, которые он «купил на углу». Дом был великолепен. Но я почти все время молчала и не выражала своего восхищения – боялась, что и так утомила его своим выступлением по телефону.
– Ну ладно, – сказал Макс, заходя в спальню, чтобы положить в карман бумажник, сигареты и ключи. – Думаю, пора ехать.
Он вызвался вести машину. (Хорошо.) И открыл передо мной дверь. (Еще лучше.)
В машине он сообщил мне, что мы едем на «шабу-шабу» в «Маленький Токио», и я кивнула, как будто понимала, о чем он говорит. Ресторан показался мне похожим на обычную закусочную: отделанные пластиком «Формика» стены, металлические стулья с виниловой обивкой. Необычным было то, что на каждом столе находилась газовая конфорка с огромным горшком, в котором посетители сами готовили мясо и овощи. Видимо, увидев мою растерянность, Макс объяснил, что «шабу-шабу» переводится с японского как «пш-пш», и провел небольшое практическое занятие, показав, как следует опускать тонкие полоски говядины в кипящую воду и потом обмакивать их в соус. Мне это очень понравилось. Еда была вкусная, хотя из-за стоявшего между нами горячего горшка у меня периодически возникало ощущение, что я подвергаюсь паровой обработке. Мой мозг полностью отключился, я открывала рот и… ничего не говорила. Большую часть времени я просто сидела на своем месте, улыбаясь каждому его слову, опуская мясо в горшок и кивая, как полная идиотка. Он был такой классный. Рядом с ним я чувствовала себя горной троллихой. Глядя на него, я хотела умереть. Правда хотела.
Когда мы ехали назад к нему домой, я подумала: «Ты все проворонила. Он даже не спросил, не хочу ли я зайти к нему выпить немного вина». Он припарковался возле дома, и мы вышли из машины. Я помялась минуту-другую, онемев от страха и не зная, что делать. И вдруг он сказал.:
– Не хочешь заглянуть на минутку? Кажется, моих соседей по дому сейчас нет…
– Да? – сказала я. (Я надеялась, мой голос не выдал, что я только об этом и думаю.)
– Ага. У меня есть бутылка вина.
– Я люблю вино.
– Ну конечно, – он улыбнулся, – кто его не любит?
Зайдя в дом, Макс включил несколько ламп. Но не все, как мне удалось заметить. «Может, ужин прошел не так уж плохо, – решила я. – О, если бы я смогла сейчас просто расслабиться».
– У меня есть «Радиохед», – похвастался он и покрутил передо мной виниловой пластинкой, смешно пританцовывая.
– Какой классный танец, – сказала я. – Давай еще раз.
– Ни-и-и-и за что. – Он вставил пластинку в проигрыватель. – Вообще я плохо танцую.
– Ну не скажи, – поддразнила я его. Я уселась на диван, поджав под себя ноги и надеясь, что выгляжу кокетливо.
– Перестань. – Макс отправился на кухню, и я услышала, как он гремит посудой. Он вернулся с бутылкой вина и штопором. – Есть ли в жизни что-то, что у тебя плохо получается? Не считая парней, которых не удается подцепить.
– Ну вот, например, у меня плохо получается сказать тебе «нет».
– О! Ха-ха! – Он аккуратно поставил бутылку на край дивана и покрутил в руках штопор. – Нет, серьезно. Что у тебя не получается?
Я притворилась, что задумалась над его вопросом. Мысленно я уже составила длинный список. Плохо получается парковаться, водить машину, следить затем, что я ем, бросить курить, строить нормальные отношения с парнями, скрывать свои чувства, писать без орфографических ошибок, не волноваться, не теребить пальцами нос, соблюдать режим физических тренировок, рано вставать, не превышать скорость, думать, прежде чем что-то сказать, регулярно посещать врача, убирать… Но я подумала, что он пока не готов разделить со мной все эти неприятности, поэтому сказала:
– Я уверена, что-то у меня действительно получается плохо. Только я не знаю что. Например, у меня плохо получается думать о том, что именно у меня плохо получается. Правда?
– Неплохо выкрутилась. – И пробка выскочила из бутылки.
Он налил мне бокал вина и присел рядом на диван, положив руку на спинку и опустив на нее голову. Его лицо было близко, но не слишком. Я старалась не терять самообладания. Мне нужно было сосредоточиться.
– Может, отнесем это к разряду ПЗ?
– Что?
– Ой, извини. ПЗ. Эту аббревиатуру используют журналисты, когда им что-то неизвестно. Скажем, «Заводной апельсин» вышел на экраны в тысяча девятьсот ПЗ – это значит, что ты допишешь потом. ПЗ значит «проверь позже».
– Тогда почему не ПП? – Мы чокнулись. – Твое здоровье.
– Твое здоровье. Хм, не знаю. – «Я такая молодец, – подумала я. – Макс забыл про свой вопрос». – Мы же почему-то пишем «пе-ре-до-ви-ца», а не «пе-ре-да-ви-ца» и «за-го-ло-вок», хотя есть слово «глава.
– По-моему, это странно. В моем бизнесе все просто: «футболка» – так и пишется «фут-бол-ка».
– Бохтымой, умаляю, ни смиши миня!
Я гадала, когда же он меня поцелует.
– И все-таки давай вернемся к тому, что тебе не нравится в самой себе, – сказал он. – Ответь мне, и я отстану.
– Я ненавижу свой живот, – выпалила я. И тут мне пришло в голову, что на данном этапе наших отношений надо было бы пожаловаться отнюдь не на это.
– Потому что…
– Нет, то есть… Нет, потому что… Я не знаю, просто…
Выхода не было, поэтому в конце концов я сказала ему правду:
– Потому что, как бы я ни худела, он не становится плоским. Я знаю, это звучит ужасно, но это горькая правда. Живот, как у земного Будды[34]! Я его ненавижу.
– Дай-ка взглянуть.
– Ни за что.
– Дай же взглянуть.
– Ни за что.
И тут разразилась «щекотная» война. Макс щекотал меня и кричал:
– Я хочу посмотреть на твой буддийский живот!
А я истерически смеялась и отбивалась как сумасшедшая.
Неужели мне все-таки придется рассказывать, чем все закончилось?
* * *
– Да, черт побери! Так чем же все закончилось?
Я удобно устроилась в старом плетеном кресле, которое всегда стояло во внутреннем дворике. Поскольку все сложилось так удачно, я могла позволить себе посмаковать подробности. А вот Кики, наверное, подпрыгивала от любопытства. Я поднесла телефонную трубку к другому уху.
– Так вот, он щекотал меня до тех пор, пока я нечаянно не стукнула его рукой по носу и у него пошла кровь.
– Не может быть! – не поверила Кики.
– Может. Все именно так и произошло.
– У тебя руки точно не из того места растут!
– Да ладно, все в порядке. То есть сначала все было не в порядке. Но потом он положил на нос лед и даже не стал на меня ругаться. А потом я как бы поцеловала его в нос, ну, чтобы он поскорее прошел…
