Мокин был ей интересен, но его длинные экскурсы казались вполне завиральными. Модное в некоторые времена увлечение отечественной историей, которое захватило множество людей, не читавших учебников, всегда ее раздражало. Требовался перерыв, чтобы отдохнуть друг от друга. После недели бурного романа необходимо было привести в порядок заброшенные домашние дела.
Мокин замкнулся. Объяснять пришлось бы долго, а ему становилось скучно. Они расстались, договорившись обязательно встретиться. И – не встретились. Он уехал в другой город и шагнул в реку забвения.
Несколько писем и пара телефонных звонков, на которые он не ответил, стали точкой входа в иное пространство. Александр устроился на постоянную работу, обзавелся компанией для преферанса, несколькими подругами и стал подумывать о постройке дома. Загадочные существа, постоянно вмешивающиеся в наши судьбы, улыбнулись друг другу.
Он перестал спать ночами. В сердце обнаружилась змея, впускавшая в него яд. Оно полнилось злобой. Раньше он никогда не понимал этого чувства. Мокин почти забыл о своей второй жизни, став по российским меркам вполне обеспеченным и влиятельным человеком, ходящим по кругу того, что называется новорусскими развлечениями. Позднее, обернувшись назад, он подумал, что оказался в мире, где время заменили не на пространство, а на деньги.
Шип змеи об отмене “человеческого, слишком человеческого” сводил его с ума. Мокину хотелось славы. Горькое разочарование при воспоминании о женщине, которую он любил, приводило к мальчишескому желанию доказать, что он вправе судить. Стать известным! Банальность могла бы превратиться в гротеск. Но змея, кусавшая его в сердце, была хорошим противоядием от малых глупостей. Мокин понял, чего он хочет сейчас: власти над людьми. Время пошло снова. Александр становился исторической личностью. В снах существа с женскими лицами и птичьими телами лизали его сапоги.
Власть, что бы там ни говорили, – игра не командная, а индивидуальная. Выигрывают в ней обаятельные эгоцентристы – при прочих равных условиях. Мокин вернулся к своему старому ремеслу на новый лад. Надо ли говорить, что ему сопутствовал успех?
Он попал в газеты и на телевидение, становясь историей. Иллюзия, ради которой живут все политические деятели, встала перед его глазами: Мокин полагал, что он изменяет мир. Ему сопротивлялись, а это доказывало его правоту. Его пытались предать, но он успевал опередить своих союзников на один шаг. Пресса обвиняла его в безнравственности, как всегда не понимая, что реальную власть обсуждать в категориях морали не более продуктивно, чем дикорастущий кустарник. Но Мокин прислушивался к требованию общественного мнения.
Пару раз он признавался в неблаговидных поступках, что, впрочем, только увеличивало его рейтинг. Это было тоже обыденно, поскольку власть официальная должна действовать исключительно в рамках общественной этики.
Кроме банальности, в жизни легко наткнуться и на фантасмагорию.
Мокин получил орден, и на его родине решили поставить бронзовый бюст герою. Узнав об этом, Александр приехал на его открытие, но опоздал.
Памятник стоял на небольшой площади, воплощая саму скромность.
Бронзовые глаза неподвижно и слепо смотрели вдоль улицы. Мокин подумал о том, что пора писать “Мой путь”, но озадачился тем, в каком жанре должно быть это произведение: песня, как у А. Пугачевой, или книга, как у А. Шикльгрубера? Это сравнение его покоробило, он сплюнул и ушел прочь. Он победил своих химер и решил позвонить Ирине.
Они наконец встретились и встречались еще не раз. Мокину в очередной раз повезло: его слава дополнила его прежнюю репутацию, и теперь он стал не просто наемным аналитиком, но аналитиком со связями.
Поскольку он не успел забронзоветь, то к своему памятнику больше не ездил, ухитрившись полностью обмануть свое время и схватить за хвост самого себя. Иногда он водит Ирину на берега реки забвения, но почти ничего не рассказывает. И они всегда возвращаются обратно.
Я думаю, что он уникален в своем роде.
