Своего Тима я придумал очень давно, но рассказать о нём словами кому-нибудь не брался по причине: не было рядом "свободных ушей" То есть, такого человека, который стал бы читать, или хотя бы выслушать моё сочинение. Меня можно обвинить в подражании, но это не так: известный на весь мир мальчик обучался в школе волшебников, и обучающихся там было превеликое множество. Иногда думаю о той школе так: "куда столько волшебников готовили? Где им всем потом работу по специальности находили? Волшебник, если он не делает ни зла, ни добра, "теряет квалификацию" как и медицинский работник" И ещё, только по моим соображениям, в повествовании о мальчике, что учился в "школе волшебства" есть одно сомнение: "волшебству обучить невозможно" Моё такое заявление держится на песне очень известной нашей певицы:
"…даром преподаватели
время со мною тратили,
даром со мною мучился
самый искусный маг!"
В самом деле, в этом куплете наблюдаются два чудака: один неспособен обучиться волшебству, но всё же продолжает "учиться", а другой этого не понимает и продолжает "вбивать в голову" ненужную мальчику науку.
Мой герой существует в единственном экземпляре потому, что очень трудно наделить разными качествами большое количество волшебников и магов, и если у полсотни магов-кудесников одинаковые способности, то такие таланты — одна скукота!
Пора вводить в нашу сказку персону с ужасными качествами. Их всегда и везде называются "колдунами". Сказка без колдуна — не сказка, поэтому и нам нужен будет таковой. Грамотный, талантливый и злой колдун. "Волшебник" всегда бывает "добрый", но а "колдун" — всегда только "злой". У меня нет данных о количестве перерождений добрых волшебников в злых колдунов, но думаю, что такие перерождения случаются с очень много знающими, многое могущими и тонко чувствующими окружающий мир, людьми. Грамотные и умные люди почему-то к старости всегда становятся "злыми колдунами" Насколько был злым новый персонаж нашей сказки — решать нам. Продолжим?
Глава 16. Чужак.
"…ни тогда, и уж конечно не сегодня, никто бы не взялся сказать, откуда в стойбище появился чужой старик. Некому было тогда спросить:
— А чего вы тут ходите, уважаемый? Что высматриваете? В чью пользу шпионите?
Сказать на незнакомца что он был "стариком" — не могу. Кто такие "старики"? Что это за определение: "старик"? Каким он должен быть внешностью? Поведением? Или старость определяется скоростью передвижения? Если с палкой — "старик"? А если без опоры перемещается? Что это за определение "бодрый старик"? Разве старик может быть "бодрым"? И "бодрый" — стариком?
Так же неопределённо звучит и "злой колдун" Кто-то первый и всего только один раз заявил, что единственное зло сказочных колдунов заключалось в изводе из жизни главных героев. Иных целей, как только "борьба не на живот, а на смерть" с главным героем, у колдунов не бывает. Все свои способности, знания и умения колдуны направляют только во зло другим. Так? Заблуждение: мы и без участия колдунов прекрасно обходимся. Очень часто сказочные способы вредительства колдунов-профессионалов выглядят пустяковыми, "бледными" в сравнении с действиями не колдунов, а всего только "любителей"
Мы не станем на чужака, что появился однажды в стойбище, надевать устрашающие одежды, в кои обычно бывают облачены "повелители тёмных сил" и всякие другие спецы "черной" магии. В кинематографе — да, там колдуны и волшебники облачены в особую, колдовскую "спецовку", в кино нужна колдунам "спецодежда", но у нас устное повествование, поэтому нам "спецэффекты" ничего не добавят. Маленькие подробности:
"за всё время хождения пришельца по стойбищу на него не гавкнула ни одна собака. Странно! Обычно собаки чувствуют злых людей каким-то особым, своим, "собачьим нюхом", но тогда их никто не слышал. Остаётся думать: или чужак был злым, но обладал способностью удерживать собак от нападения на свою персону, или… Другое позволяет думать о том, что пришелец всё же не "дотягивал" до категории "злых колдунов"
Никто из обитателей стойбища не видел чужака потому, что все были заняты делом: кто-то охотился в лесу, кто-то пас скот на лугу. Стойбище пустовало до вечера…"
Сказка не была бы ею, если бы главный герой, не увидел старика. Они встретились на тропинке, что вела от реки к стойбищу. Тим нёс две приличных размеров рыбины, нанизанные на ивовый прут и первым заметил чужого человека. Но не остановился и продолжал двигаться навстречу.
"… они остановились одновременно, как по команде "стоять!" метрах в пяти друг от друга и в один миг посмотрели в глаза друг другу. Сегодня такое совпадение в действиях называется "синхронностью", ну а тогда и о ней ничего не знали. Но пользовались ею. Старый и молодой. По всем сказочным законам мальчик должен был "опустить глаза" и уступить дорогу пожилому человеку, но Тим этого не сделал. А старик рассматривал мальчика… "
как тебе думается, Мери, нужно писать какими глазами рассматривал чужой старик Тима? "Злыми", "добрыми", "внимательными"… Эпитетов у наших глаз много, и все они разные, поэтому ни один из них упоминать не буду.
Трудность вот в чём: почему мальчишка не сошёл с тропы и не уступил дорогу пожилому человеку? Разволновался и забыл такое сделать? Или что-то другое было при той встрече? Поскольку сказка коллективная, то можешь добавить свои соображения,
Глава 17, кою я бы назвал так:
"Посещение лаборатории"
но я бы продолжил так:
"… Тим не испугался, и не удивился, когда в сознании прозвучал голос приятного тембра:
— Отнеси рыбу матери и возвращайся к реке. Буду тебя ждать. Обо мне — ни кому и не слова!" — о! первое упоминание о факте телепатической связи! Если в наше время каждый, кто обладает способностью общаться без слов, вызывает удивление, граничащее со страхом, то во времена моих далёких предков таким даром обладал, чуть ли ни каждый второй житель нашей сказки. До настоящего времени среди жителей горных районов Шотландии отмечается самый высокий процент людей с телепатическими способностями.
"Тим отдал рыбу матери, и, не задерживаясь, отправился к реке. Ни тогда, ни позже он не мог себе сказать, почему он выполнил вежливую просьбу-приказ незнакомца. Тим был смелым мальчиком, поэтому вопросом "что нужно чужому старику" не задавался: "просит — приду, узнаю, что он хочет"
Старик стоял у воды и смотрел на противоположный высокий берег: там начинался лес. Любимый лес, волшебный лес, кормилец-лес, такой лес, без которого не бывает ни одной сказки. Тим удивился тому, что чужак стоял точно у того, единственного места на реке, где её можно было перейти вброд:
— Идём — и странный пришелец первым вступил в воду. Тим посмотрел на его ноги: они были босыми, красивыми и крепкими. Обувь, изготовленную из неизвестного материала, старик держал под мышкой левой руки…"
Зачем нам такие подробности, правда? Стоит ли рассказывать о том, как они поднялись на противоположный берег, но перед тем, как вступить за первые деревья, старик сел на землю защитил ноги удивительной обувью? Тим хорошо знал эти места, лес был для него "родным домом" и такое, как "заблудился в лесу" ему было непонятно с малого возраста. Такое бесстрашие объясняется ещё и тем, что, повторяю, мои далёкие предки, через одного, обладали даром телепатической связи. Если с кем-то и случалось такое, что его в лесу "леший путал", то он обращался мысленно к родичу и спрашивал:
— "Куда мне путь держать!?" — и без задержки получал маршрут следования. Сегодня такое люди делают с помощью приборов "космического слежения", а тогда мои предки обходились "чутьём", или "интуицией"
Бывало, что Тим заходил в лес очень далеко, так далеко, что половину пути солнечного диска по небу он затрачивал на углубление в лес, а вторая половина солнечного пути по небу уходила на возвращение в стойбище.
"Старик шёл по лесу так уверенно, будто он бывал в этих местах не реже, чем Тим. Когда исхоженный им лес вдруг быстро и незаметно стал абсолютно незнакомым — этого наш герой сказать ни тогда, ни позже не смог бы"
Что ты думаешь обо всём этом, Мери?
Мне кажется, что если наш юный герой и обладал какой-то гипнотической силой, то незнакомец, позвавший Тима неизвестно куда, обладал ею безмерно! И что интересно: Тим не испытал страха очутившись в незнакомом месте леса.
— Стой! — прозвучало в сознании Тима — и он увидел синеватые камни, торчавшие из ровной земли с росшим на ней сосновым лесом. Высота выходивших скал была не выше половины высоты деревьев, и если бы в то время у людей были вертолёты, то ни один пилот ничего бы не заметил с воздуха.
"Я их никогда не видел! Откуда они взялись!?" — но Тим не подумал о пустяке:
"разве весь лес, до последнего дерева я знаю?"
Довод в пользу таинственного места, о котором я только что сказал:
