Я поискал глазами, куда бы поставить бокал.
– Не знаю. Пока еще не понял.
– Надолго домой?
– Пока не знаю. После той жизни, которую я вел последние годы, думаю, мне потребуется некоторый курс реабилитации.
– Чтобы опять вспомнить, как жить впроголодь и делать деньги из ничего?
– А чем плохие умения?
– Что-то подсказывает мне, что скоро ты захочешь переехать в Москву.
– С какой стати?
– Нет? Не поедешь? Тогда на какие деньги ты будешь жить? А в Москве ты бы стал другим человеком.
– Честно говоря, я бы предпочел остаться тем же самым человеком. Ну может быть, только немного поменять форму носа.
– Все равно уедешь.
– Слушай, я только приехал. Какая Москва? Жена еще даже не успела выучить, как меня зовут.
– Жена – это хорошо. А в этом городе работы ты все равно не найдешь.
– По крайней мере попытаюсь.
– Ну-ну. Если передумаешь, я еду только в понедельник.
– Не передумаю.
Прозаики орали все громче. Возможно, у них эта стадия вечеринки подразумевала драку. Большинство деятелей были, ясное дело, евреями. Из тех евреев, которые ведут себя противнее любого русского. Дедушки писателей приезжали в столицы из своих нищих местечек, брались за любые халтуры, терпели любую дискриминацию, помогали землякам и упорно лезли наверх. Так они покорили Нью-Йорк, а чуть позже и Москву. Дедушкам приходилось несладко, зато их внуки теперь отлично себя чувствовали.
Я поставил допитый бокал на подоконник и внимательно оглядел присутствующих. Похоже, среди них не было ни единого узбека. Хотя можно было не сомневаться: скоро они появятся.
Потом Кирилл спросил:
– Что ты теперь слушаешь? Опять своего Ассаи?
– Да.
– Не надоело?
– Нет.
– Ты ведь, наверное, и в Африке не снимал эти наушники, да?
– А зачем? Я люблю петербургский хип-хоп.
– Ты вроде раньше любил джаз.
– Это в общем-то одно и то же.
Справа от нас, всеми забытый, стоял Уэлш. Отечественные литераторы не замечали его принципиально. Видеть в британце коллегу им и в голову не приходило. Поскольку он ни разу в жизни не был замечен в подвальной галерее «Борей», то и нормальным литератором считаться не мог. Уэлш пальцами тер дурацкую татуировку у себя на левом предплечье. Я подумал, что, может быть, чтобы хоть как-то утешить писателя, стоит подойти и взять у него автограф?
Курить в зале не разрешалось, но поскольку деятели культуры все равно курили, то и я потянулся за сигаретами. Что делают альпинисты, после того как покорят Эверест? Всего лишь спускаются вниз. Уэлш выглядел как человек, который только что спустился со своего личного Эвереста и теперь не понимает, чем здесь внизу дышат.
Готов заключить пари: за свою жизнь вы прочли полторы полки книжек, в которых рассказывается о юном бунтаре, который, стиснув зубы, карабкается наверх. Как заклинание он повторяет: я опубликую свой великий роман… выпущу великий диск… сыграю великую роль… я все равно согну мир в бараний рог. Об этом говорят «Мартин Иден» и «Это я, Эдичка»: мир суров и победить в нем непросто, да только парень сделан из стали и все равно своего добьется. На эту тему написаны тысячи романов, хотя если честно, то писать надо не об этом, а о том, что происходит со стальным главным героем на следующее утро после того, как свой успех он все-таки получит. Потому что на вершине ничего нет. Но об этом говорить никому не хочется.
С этим «ничего нет» ты можешь делать что захочешь. Отныне оно принадлежит тебе – заслужил. Можешь объявить, что это и есть самое ценное на свете. Так делают многие. Включите ТВ – экран не вмещает тех, кто утверждает, будто заслуженная ими пустая бутылка на самом деле полна.
А можешь как я: плюнуть на все на свете и на несколько лет просто исчезнуть. Тем более что сделать это сегодня проще простого. Вытаскиваешь из телефона SIM-карту, вставляешь новую и можешь быть уверен: старые друзья больше никогда тебе не позвонят. Заведи себе нового мобильного оператора, и у тебя начнется новая жизнь.
В оконные стекла бились капли. Они выстукивали странный ритм. Некоторое время я прислушивался, но опознать мелодию так и не смог. Спросил у Кирилла, знает ли он, что на Гаити культ вуду является официальной религией? Он ответил, что нет, не знает. Мы еще помолчали.
Мне казалось, что успех (а тем более прошедший успех) – это довольно грустная история. Но когда я попытался сказать обо всем этом Кириллу, он только рассмеялся и спросил, буду ли я в ближайшее время писать еще книжки. Я ответил, что не вижу в этом смысла. В последнее время я иногда думаю, что зря написал и тот, свой самый первый роман, которым когда-то ты так дорожил.
Не переставая смеяться, Кирилл спросил:
– А чем ты тогда все-таки станешь заниматься?
– Я же говорю: не знаю. Мне хочется обычной человеческой работы. Пусть мне сделают запись в трудовую книжку. И платят зарплату. Пусть мне оплатят больничный и выдадут справку о доходах. А я получу по ней кредит и куплю жене что-нибудь важное. Это простое желание. Почему оно не может осуществиться? Почему у всех вокруг это прокатывает, а у меня нормальной работы не было никогда в жизни?
– Ты в зеркало себя видел? Какая на фиг работа?
– Почему?
– Вот скажи: ты мог бы своими руками сжечь квартиру, в которой живешь? Только честно, мог бы?
– Ну мог бы. Ну и что?
Про себя я подумал, что именно этим всю жизнь и занимаюсь. Строю какое-то время маленький домик. А потом, к едрене фене, его сжигаю. Уничтожаю то, что принято копить и беречь.
– Об этом и речь! Как такого взять на службу? Ты сможешь улыбаться начальнику? Тихо сидеть на совещаниях? Отчитываться о проделанной работе?
– Я все могу!
– Вообще все? Тогда удали из компьютера папку «Корзина».
– В смысле?
– В смысле, что у тебя на лице написано: с такими, как ты, лучше не связываться. Смирись: для такого, как ты, в этом городе работы не будет.
– А где будет?
– Скорее всего нигде.
Приблизительно через полчаса все стали расходиться, и мы с Кириллом тоже пошли. Перед уходом еще раз поблагодарили консула за приглашение. Внизу, у самых дверей, двое официантов за плечи держали бородатого прозаика. Тот с довольным лицом блевал на дорогой консульский ковер. Снаружи все еще капал дождь.
29 апреля
СРОЧНОЕ СООБЩЕНИЕ. ЧП НА ЮГЕ МОСКВЫ Вчера около половины второго ночи у супермаркета «Остров» (Шипиловская ул., дом № 50) остановился автомобиль «шевроле». Из него вышел мужчина, одетый в форму майора милиции. Вместо того чтобы расплатиться с водителем, он всадил ему две пули прямо в лицо.
Водитель скончался на месте. А милиционер, бросив машину, вошел в круглосуточно работающий универмаг.
20-летняя свидетельница и потерпевшая рассказывает:
– Когда он вошел, я стояла у самой кассы. Еще подумала: что-то поздно милиция в воскресенье по магазинам ходит. А он, ни слова не говоря, достал пистолет и выстрелил мне в спину. Пуля прошла навылет и вышла спереди из шеи. Я упала. Милиционер застрелил мужчину и женщину на кассе, а потом пошел в глубь магазина и начал убивать моих друзей.
Все бросились врассыпную. Истекающая кровью девушка сумела самостоятельно выползти из магазина. По пути она видела, как майор милиции выстрелил сперва в поясницу, а затем в голову ее 18-летнему приятелю. Тот умер не сразу, а через несколько минут. Не останавливаясь, милиционер прошел в глубь универсама. Оттуда послышалось еще несколько выстрелов.
Кому-то из персонала «Острова» удалось нажать «тревожную кнопку». Сотрудники охраны подъехали быстро, однако поделать в данной ситуации ничего не смогли.
Милиционеры рассказывают:
– Мы подъехали к супермаркету «Остров», и первое, что увидели, – убитого водителя «шевроле». Он лежал у своей машины, прямо у въезда на парковку. Подошли поближе и наткнулись на раненого парня, который позже умер. К нам отовсюду бежали люди: они кричали, что на супермаркет напал человек в форме и что на служебном дворе он готовится устроить показательный расстрел. Во двор мы въехали как раз в ту минуту, когда убийца под дулом пистолета выводил из подсобки женщин и расставлял у стены. Мы осветили двор фарами и велели ему бросить оружие. Вместо ответа он начал в нас стрелять. Мой напарник нырнул за мусорный бак, а я спрятался за угол. Началась перестрелка.
Справиться со стрелком самостоятельно группа захвата была не в состоянии. Скрутить майора милиционерам удалось лишь после того, как подъехала помощь.
– Убийца отчаянно сопротивлялся, но все вместе мы его скрутили, надели наручники. На вид он, кстати, был не очень пьяный. Ругался, орал: «Убью!», «Пересажаю!» Но сначала никто из нас не поверил, что это милиционер.
Тем не менее задержанный оказался самым что ни на есть реальным майором МВД. Причем возглавляющим отделение милиции в районе «Царицыно». Звали его Денис Евсюков.
