Ознакомительная версия.
Все за столом молча уставились на нее. Блондинка с крохотным ртом и гладко причесанными волосами непонимающе посмотрела на Лейси.
— Мы говорим о юридических чужаках.[7]
Лейси почувствовала, как от шеи поднимается горячая волна.
— А-а, — протянула она, — конечно.
— Если хотите узнать мое мнение, — заговорила Алекс, привлекая к себе внимание, — Лейси должна возглавить министерство труда вместо Элейн Чао. У нее точно намного больше опыта…
Все рассмеялись, а Лейси все смотрела. Она поняла, что Алекс везде своя. Здесь, и на ужине с семьей Лейси, и в зале суда, и даже на чайной церемонии у английской королевы. Она была хамелеоном.
Лейси неожиданно подумала, что не знает, каким был хамелеон прежде, чем начал менять свой цвет.
На каждом приеме беременной был момент, когда Лейси становилась предсказательницей: положив ладони на живот, она могла сказать, только по форме выпуклостей, как лежит ребенок. Это напоминало ей аттракцион на ярмарке, куда она водила Джойи, где нужно сунуть руку за занавеску и опустить в банку с желейными червяками или мозгами. Это умение базировалось не на точной науке, а на том, что плод фактически состоял из двух частей: головы и таза. Если покачать из стороны в сторону головку, она будет поворачиваться на позвоночнике. Если же покачать таз, то раскачивается живот. Если пошевелить голову — шевелится только голова, а если пошевелить таз — шевелится весь ребенок.
Она провела руками по животу Алекс и помогла ей встать.
— Хорошая новость в том, что с ребенком все в порядке, — сказала Лейси. — Плохо то, что сейчас он лежит вверх головой. Тазовое предлежание.
Алекс замерла.
— Мне будут делать кесарево сечение?
— У нас есть еще восемь недель, прежде чем до этого дойдет. У нас есть много способов заставить ребенка перевернуться головой вниз.
— Например?
— Прижигание точек акупунктуры. — Она села напротив Лейси. — Я дам тебе имя специалиста. Она возьмет маленькую веточку полыни и прижмет ее к твоему мизинцу. Потом сделает то же самое на второй руке. Это не больно, но будет немного жечь. Как только научишься, будешь делать это дома сама. Если начать сейчас, то есть все шансы, что через одну-две недели ребенок перевернется.
Ребенок перевернется, если я буду тыкать в себя палочками?
— Ну, может и не перевернуться. Именно поэтому я хочу, чтобы ты поставила на диван гладильную доску, так, чтобы получилась наклонная плоскость. Тебе нужно лежать на ней вниз головой три раза в день по пятнадцать минут.
— О господи, Лейси. Ты уверена, что мне не нужно надеть еще и магический амулет?
— Поверь, все это намного приятнее, чем переворот плода, который делает доктор… или чем восстанавливаться после кесарева сечения.
Алекс сложила руки на животе.
— Я не очень-то верю во все эти бабушкины сказки.
Лейси пожала плечами.
— К счастью, это не ты сидишь в животе попой вперед.
В обязанности адвоката не входит подвозить своих клиентов суд, в случае с Надей Сараноф Алекс сделала исключение. Надин муж ее бил, а потом ушел к другой женщине. Он не платил алименты на двоих мальчиков, хотя хорошо зарабатывал, а Надя работала в метро, получая пять долларов двадцать пять центов в час Она жаловалась в государственные органы, но правосудие работало слишком медленно. Поэтому она отправилась в супермаркет и украла брюки и белую рубашку для своего пятилетнего сына, которому на следующей неделе не в чем было пойти в первый класс, потому что он вырос из всей одежды.
Надя признала свою вину. А поскольку она не могла себе позволить оплатить штраф, ее присудили к отложенному тридцатидневному заключению. То есть, как объяснила ей Алекс, она могла не садиться в тюрьму в течение года.
— Если вы сядете в тюрьму, — толковала Алекс, когда они стояли возле женского туалета в здании суда, — ваши мальчики очень пострадают. Я понимаю, что вы в отчаянии, но всегда есть выбор. Можно обратиться в церковь. Или в Армию спасения.
Надя вытерла глаза.
— Я не могла добраться до церкви или в Армию спасения. У меня нет машины.
Верно. Именно поэтому Алекс и привезла ее сюда сама.
Она старалась подавить жалость к Наде, когда та вошла в туалет. Ее работа заключалась в том, чтобы суд пришел к наилучшему решению, и она это сделала, учитывая то, что это уже вторая кража на счету этой женщины. Первый раз Надя украла в аптеке упаковку детского жаропонижающего средства.
Алекс подумала о своем ребенке, который заставляет ее лежать вверх ногами на гладильной доске и каждый вечер терпеть пытку прижигания мизинцев, в надежде что он изменит свое положение. И чем плохо — появиться а этот мир задом наперед?
Когда прошло десять минут, а Надя так и не вышла, Алекс постучалась в дверь.
— Надя? — Ее клиентка стояла перед умывальником и плакала. — Надя, что случилось?
Ее клиента удрученно опустила голову.
— У меня только что начались месячные, а мне не на что купить тампон.
Алекс полезла в сумку, нашла четвертак и скормила его торговому автомату, висевшему на стене. И когда из него выкатился тампон, что-то внутри у нее щелкнуло и она поняла, что хотя по этому делу вынесено решение, оно еще не закрыто.
— Ждите меня у входа, — скомандовала она — Я пойду за машиной.
Она отвезла Надю в супермаркет — место ее преступления — и бросила в тележку три упаковки гигиенических тампонов.
— Что вам еще нужно?
— Белье, — прошептала Надя. — Это была последняя пара.
Алекс катила тележку туда-сюда между рядами полок, покупая футболки, носки, трусы и пижаму для Нади; штаны, курточки, шапки и варежки для ее мальчиков; коробки с печеньем и крекерами, консервы, макароны и полуфабрикаты. Доведенная до отчаяния, она делала то, что должна была делать в данный момент, однако это было именно то, чего консультанты советовали не делать государственным защитникам. Но поскольку она всегда руководствовалась разумом, то понимала, что никогда не делала ничего подобного ни для кого из своих клиентов, и больше никогда не сделает. Она потратила восемьсот долларов в том самом магазине, который подал на Надю в суд. Потому что легче было исправить то, что было плохо, чем представлять себе своих собственных детей которые придут в мир, который Алекс и сама иногда не выносит.
Катарсис закончился в тот момент, когда она дала кассиру свою кредитную карту и услышала в голове голос Логана Рур.
— Кровоточащее сердце, — называл он ее.
Что ж, ему виднее.
Ведь это он первым разорвал его на части.
«Все в порядке, — думала Алекс — именно так и умирают».
Еще одна схватка пронзила ее, словно пуля пробивающая металл.
Две недели назад, во время осмотра в тридцать семь недель, Алекс и Лейси обсуждали обезболивание во время родов.
— Что ты об этом думаешь? — спросила Лейси, и Алекс пошутила:
— Думаю, что обезболивающее должно быть канадским.
Она сказала Лейси, что не планирует прибегать к помощи обезболивания, что она хочет, чтобы роды прошли естественно, что это не может быть так уж невыносимо больно.
Но было больно.
Она вспоминала занятия для будущих мам, на которые Лейси заставляла ее ходить, те, на которых Лейси выполняла роль ее партнера, поскольку все остальные приходили либо с мужем, либо с парнем, которые им помогали. Им показывали картинки с изображениями женщин во время схваток, женщин с натянутыми лицами и стиснутыми зубами, издававших доисторические крики. Алекс только посмеивалась.
— На этих картинках самые плохие варианты сценария, — говорила она себе. — У разных людей разный уровень переносимости боли.
Следующая схватка коброй обвила ее позвоночник, спустилась в живот и вонзила ядовитые зубы. Алекс больно ударила колени, упав на пол на кухне.
На занятиях им говорили, что схватки могут занять около двенадцати часов, а то и дольше.
К этому времени она, если не умрет, то застрелится.
Когда Лейси только начинала работать акушером, она много месяцев ходила с сантиметровой лентой. Теперь же, проработав годы, она могла на глаз определить, что диаметр чашки с кофе — девять сантиметров, а диаметр апельсина рядом с телефоном на сестринском посту — восемь. Она вытащила пальцы из промежности Алекс и стянула резиновую перчатку.
— Раскрытие два сантиметра, — сказала она, и Алекс расплакалась.
— Только два? Я больше не могу, — тяжело проговорила Алекс, изгибая позвоночник в попытке уменьшить боль. Она попробовала спрятать страдание за маской уверенности, которую обычно носила, но поняла, что в спешке где-то ее забыла.
— Я понимаю, что ты разочарована, — сказала Лейси. — Но вот что я тебе скажу — ты хорошо справляешься. А мы знаем, что, если человек справляется при двух сантиметрах, все будет хорошо и при восьми. Давай будем переживать по одной схватке за раз.
Ознакомительная версия.
