Генерал досадливо поморщился. Меньше всего он ожидал, что Ваксон начнет паясничать в таких тугих для него обстоятельствах.
«Так что, произойдет это или не произойдет?»
Ваксон наконец собрался с мыслями.
«Послушайте, генерал, я абсолютно согласен почти со всеми вашими оценками „Вкуса огня“, за исключением одной. Да, вы правы, роман получился и сильный, и язвительный, и косвенно трагический, но отнюдь не антисоветский. Роман вообще не может быть антисоветским по определению. Антисоветским может быть памфлет, но роман не памфлет. Иначе и „Тихий Дон“ у нас будет считаться антисоветским. Политика — это вообще не главная струя романа, она — это просто-напросто строительный материал. Должен вам признаться, что я опасался подпасть под такую классификацию, и потому я вообще воздерживался даже от малейшей мысли о его возможной публикации…»
«На Западе?» — уточнил генерал.
Ралик тут опередила своего Вакса. «Ну не на Востоке же! — воскликнула она. — Восток зловещ!»
«Интересно, что вы имеете в виду, говоря о зловещем Востоке, Ралисса?» — вполне по-светски поинтересовался майор. Он явно восхищался великолепной женщиной. Та среди выпущенного ее пунцовыми губами дымка помахала совершенством своей руки.
«Конечно, Ирак, конечно Иран, Сирию, наконец».
«Но ведь не нашу все-таки страну, Ралисса, не так ли? Уж ведь мы все-таки не зловещи, как считаете?»
«Да что вы, что вы, майор! Как вам такое в голову могло прийти при нашей-то конституции, при нашем-то передовом учении народов, или как это артикулируется?»
«А как вы определили мое воинское звание, Ралисса; ведь я действительно майор?»
«А у вас, майор, на плечах-то просвечивается, разве вы сами не наблюдали?»
Майор был в полном восторге: она с ним явно кокетничала.
Генерал, у которого еще ярче просвечивало на плечах, явно был не в восторге от выступления Ралиссы.
«У нас, Ралисса Юрьевна, все можно опубликовать — теоретически, а практически время пока что не пришло. Согласны, Аксён Савельевич?»
Тот с минуту смотрел на генерала очень негостеприимным взглядом, потом произнес: «Ну, давайте договариваться, генерал. Я высказался, теперь говорите вы!»
Недурно, недурно, подумал генерал. Ловушка приоткрылась, только неизвестно, кто кого туда гонит — КГБ Ваксона или наоборот — хитрый, сильный, опасный враг шельмует наше беззащитное бюрократическое сообщество.
«Ну что ж, давайте так. Вы зарекаетесь печатать „Вкус огня“, а мы обещаем вам ни на йоту не вмешиваться в ваши дела…»
Майор тут бросил не очень-то любезную реплику: «Если вы только еще какую-нибудь… сочинение… злокозненный какой-нибудь… напишете, каким-то образом…»
Ралисса была в восторге: «Ну, ну, что кого… она, оно, он… Завершайте же, товарищ майор!» Генерал постучал костяшками пальцев по столику. «Итак, подводим итоги. Вы нам обещаете не публиковать „Вкус огня“, а мы обещаем не чинить вам никаких препятствий ни в публикациях, ни в экранизациях, ни даже в путешествиях. Наблюдение за вами будет снято, а вы, надеюсь, не будете разглашать содержание нашей беседы. Скрепляем рукопожатием».
При этом рукопожатии, подумал Ваксон, он захлестнет вокруг моего запястья стальной хвост игуаны. Все-таки пожал. Рука была вяловатой: игуана, как видно, дремала. Чекисты встали и начали не торопясь, разглядывая картины и портреты, продвигаться к выходу. В коридорчике генерал на несколько минут задержался с Ваксоном. Майор остановился в дверях с Ралиссой.
«Этот Джон Аксельбант из „Нью-Йоркера“ вам не родственник?»
«Кузен», — тут же ответила она ничтоже сумняшеся. Майор смотрел довольно откровенным взглядом.
«У меня есть билеты на премьеру в „Современник“: не хотите?»
«Нет», — сказала она.
«А хоккеем не интересуетесь, СССР — Чехословакия?»
«Нет».
«А вы вообще-то, Ралисса, теннисом не увлекаетесь?»
«Нет».
Между тем генерал вел какую-то более заёбистую игру.
«А вы знаете, Аксён Савельевич, вот ваш там в романе-то персонаж, так выпукло изображенный, ну, этот Чанков-то, который вроде бы там под видом гардеробщика, что ли, ну, вы помните, конечно, так вот: он ведь до сих еще у нас работает, дошел до больших чинов».
Говоря это, он думал: не зря ли я все это плету, ведь могу в некоторой степени посеять недоверие… Ваксон весьма отчужденным образом пожал плечами. «Не знаю, генерал, о ком вы говорите. Чанков — это просто собирательный образ. Если уж вы занимаетесь романами, я бы вам посоветовал не искать прямых прототипов».
В дверях и на лестничной клетке возникла некоторая неуклюжесть. Ралик слетала в гостиную и вернулась с чекистскими дарами. Весьма благодарны за столь элегантные презенты, однако мы не пьем крепких напитков и не едим сладкого шоколада. Ну что вы, что вы, Ралисса, ведь это просто от чистого сердца, ну, в общем — символически. Нет уж, вы возьмите это с собой, а то ведь пропадет добро — джин испарится, шоколад засохнет. А у вас там кто-нибудь явно не откажется.
Тут вдруг подошел лифт и из него вышли две сияющие персоны, двадцатилетняя Вероникочка и ее «бойфренд», чемпион Олимпийских игр по прыжкам с шестом. Потрясенные появлением столь знаменитой личности, незваные гости забрали свои дары, быстро, пятками вперед, прошли в лифт и освободили место действия.
Вечером за чаем литературное семейство стало обсуждать, можно ли верить бойцам невидимого фронта. Ну почему же нельзя, сказала Вероникочка, вот я, например, почти на сто процентов верю нашему Полухватову. У Саши Доброскока была по этому поводу своя позиция: не верить никогда и ни при каких обстоятельствах. Внедренные в команды, такие типы только мешают ребятам достигать высоких показателей. Ваксон гадал: где эти б.н.ф. смогли украсть экземпляр? Может быть, ночью в квартиру пробираются, пока мы все спим. Ралисса была уверена, что копия украдена за границей. Недавно на приеме в Спасо-хауз Эванс шепнул ей, что «Вкус огня» стал появляться в манхэттенских издательствах. Слямзить там ничего не стоит. Это у нас все ксероксы под замком, а там спокойно за полчаса можно отщелкать копию; никто и не заметит.
Прошло совсем немного времени, и чекисты стали их нагло и почти открыто обманывать. По переулку теперь шастали топтуны в характерных шляпенках. За ваксоновской «Ладой» и за ралискиным «ровером» то и дело увязывалось вполне отчетливое сопровождение. Мерзостные гады то и дело протыкали шины. Но самое гнусное нарушение договора состояло в том, что они неслышно давили Ваксона по всем направлениям: набор книги рассказов в «Совписе» был рассыпан, новый фильм «Аэро-сказ» положен на полку, совместный проект с итальянцами прикрыт, визу аннулировали.
Однажды Ралисса зашла в «Книжную лавку писателей», и там ее поприветствовал рослый мужикан в брежневской шляпе и в габардиновом плаще. Стоял, видите ли, с раскрытым томом; эдакий книголюб. Она разозлилась и в зеркале мельком заметила, что это ей к лицу — злость, вызов, решимость.
«Ну, что, майор, все хреновиной своей занимаетесь?»
«Подполковник», — он ее поправил.
«За обман, что ли, звезду получили?»
«Полноте, мадам Ралисса, как так можно?!» Он издевательским взглядом очерчивал ее плечи, талию, бедра, но говорил все-таки в режиме полушепота. Тогда она громким голосом, чуть ли не криком пошла его обдирать на весь магазин.
«Вы обещали не чинить нам никаких препятствий, а ваши стукачи прослушивают квартиру, а топтуны ни на минуту нас не отпускают, прокалывают шины! Вы топите все проекты Вакса, объявляете его невыездным! Учтите, кто вы там, полковник или генерал, если это не прекратится немедленно, мы соберем пресс-конференцию!»
Агент — фамилия его, между прочим, звучала на родственный рязанский манер: Брянчин — перепугался, потек потцом, шляпу сдвинул на нос, воротником прикрыл выю, зашептал куда-то в сторону, вроде бы к полному собранию сочинений Салтыкова-Щедрина: «Ралисса, перестаньте, прошу вас, я все объясню. Давайте выйдем на улицу».
На улице шляпа куда-то исчезла — то ли он выбросил ее куда-то по ветру вниз по Кузнецкому, то ли он ее растворил какими-то химическими реагентами. Теперь мужикан выглядел сравнительно пристойно. «Ралисса, поймите, это не мы вас доводим, это другая группа, та, что по „МетрОполю“; у нас с ними постоянные стычки. Наше руководство как раз мне поручило обратиться к вам с предложением о выезде за границу. Жалко, конечно, терять такую красавицу, как Ралисса Аксельбант, но другого выхода мы не видим. Ваше с Ваксом пребывание здесь может привести к такому конфликту, что небо с овчинку покажется».
Теперь уже пришла очередь Ралиссы впасть в замешательство. Она копалась в сумочке, как будто что-то-не-знаю-что искала там. Наконец вытащила пачку сигарет и стала щелкать пальцами перед носом подполковника. Дайте! Дайте же!
