Альберто с Софией собрались уходить, как вдруг от одного из столиков к ним направилась пожилая женщина в белом платке, ярко-красной юбке и вязаной кофте холодного голубого цвета. И одежда, и сама женщина выделялись на фоне кафе своей отчетливостью.
— А ты горазд кричать, сынок, — проговорила женщина, подойдя к Альберто.
— Виноват.
— Ты, кажется, сказал, что хочешь кофе?
— Да, но…
— У нас тут неподалеку свое заведение.
Следом за женщиной они вышли из кафе и по начинавшейся рядом тропке двинулись в сторону от шоссе.
— Вы, похоже, недавно в этих краях? — спросила по дороге женщина.
— Честно признаться, да, — ответил Альберто.
— Что ж, добро пожаловать в вечность, дети мои.
— А ты тут давно?
— Я из сказки братьев Гримм, а ей, почитай, скоро двести лет. Сами-то откуда будете родом?
— Мы из книги по философии. Я учитель философии, а София — моя ученица.
— Ну и ну… Это что-то новое.
Вскоре они добрались до большой лесной поляны с симпатичными коричневыми домиками. На свободном пространстве между ними горел большой костер, у которого толпилось множество фигур в разноцветных костюмах. Часть из них София узнала. Тут были Белоснежка и несколько гномов, Свинопас и Шерлок Холмс, Питер Пэн и Пеппи Длинный чулок, Красная Шапочка и Золушка. Вокруг огромного костра мельтешили и другие знакомые, только не имевшие собственных имен: эльфы и домовые, фавны и ведьмы, черти и ангелы. София даже углядела самого настоящего тролля.
— Ой, что тут творится! — воскликнул Альберто.
— На то и солнцеворот, — отвечала старуха. — Такого сборища у нас не было с Вальпургиевой ночи[61], которую мы отмечали в Германии. Я тут, собственно, в гостях, с ответным визитом. Ты, кажется, хотел кофе?
— Да, пожалуйста.
Только теперь София заметила, что все домики построены из пряников и тянучек и покрыты сахарной глазурью. Кое-кто угощался, отламывая кусочки прямо от домов. Но кругом ходила пекарка и тут же поправляла все изъяны. София тоже отломила себе кусочек крыши: оказалось, она в жизни не пробовала ничего вкуснее.
Женщина вернулась с чашкой кофе.
— Большое спасибо, — сказал Альберто.
— А чем гости расплатятся за кофе?
— Разве у вас платят?
— Обычно мы в виде платы рассказываем историю. За кофе сойдет и коротенькая.
— Мы могли бы рассказать совершенно удивительную историю про человечество, — отозвался Альберто. — Но беда в том, что у нас очень плохо со временем. Можно мы приедем и заплатим в другой раз?
— Конечно. А почему у вас так плохо со временем?
Альберто объяснил, в чем дело, и женщина на прощанье сказала:
— Приятно было познакомиться с новенькими. Только вам все равно придется отрезать пуповину, связывающую вас с телесным миром. Мы тут живем независимо от его плоти и крови. Не случайно нас зовут «племенем невидимок».
Вскоре Альберто с Софией вышли назад, к кафе и красному спортивному автомобилю, на который взволнованная мамаша помогала в эту минуту пописать своему маленькому сыну.
Основательно укоротив путь, они по горам, по долам вскоре добрались до Лиллесанна.
Самолет рейса СК-876 из Копенгагена приземлился в Хьевике точно по расписанию, в 21.35. Еще в Каструпе, пока самолет выруливал на взлетную дорожку, майор вскрыл конверт, найденный им у стойки регистрации. В записке говорилось:
Майору Нагу, когда он будет отдавать посадочный талон в Каструпе в канун Иванова дня, 1990 г.
Дорогой папа! Может быть, ты думал, что я появлюсь в Копенгагене, но я слежу за твоими перемещениями более тонким способом. Я вижу тебя везде, папа. Кстати, мне удалось разыскать семью цыган, которая много лет назад продала прабабушке волшебное зеркало в бронзовой раме. Еще я завела себе магический кристалл. В нем я вижу, что ты только что сел в самолетное кресло, а потому напоминаю, чтобы ты застегнул привязной ремень и не опускал спинку кресла, пока не погаснет надпись «Fastentheseat-belts». Как только самолет наберет высоту, можешь откинуть спинку и отдохнуть. Тебе надо набраться сил к возвращению домой. Погода у нас в Лиллесанне прекрасная, хотя температура на несколько градусов ниже, чем в Ливане. Желаю тебе приятного полета.
С приветом, твоя колдунья дочь, Королева Зеркала и верховная хранительница Иронии.Альберт не успел распознать, сердится ли он или просто устал и подавлен, когда его вдруг обуял смех. Он смеялся так громко, что пассажиры стали на него оглядываться. И тут самолет взлетел.
Майора заставили попробовать собственное горькое лекарство — с той существенной разницей, что его лекарство предназначалось в первую очередь для Альберто и Софии. А они — всего лишь порождение фантазии. Последовав совету Хильды, майор откинул спинку кресла и задремал. Окончательно проснулся он, уже пройдя паспортный контроль и очутившись в зале Хьевикского аэропорта. Там его встретила демонстрация.
Демонстрантов было человек 8-10, почти все — подростки Хильдиного возраста. Надписи на плакатах гласили: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ПАПА», «ХИЛЬДА ЖДЕТ В САДУ» и «ИРОНИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ». Самое неприятное было то, что он не мог просто взять такси. Нужно было сначала дождаться багажа. Тем временем школьные друзья Хильды дефилировали мимо, так что майору приходилось снова и снова читать их плакаты. Он растрогался, только когда одна из девочек вышла ему навстречу с букетом роз. Порывшись в пакетах, он угостил демонстрантов марципанами. Для Хильды осталось всего две штуки. Когда на ленте транспортера показался багаж, вперед выступил молодой человек, объяснивший, что он служит Королеве Зеркала, которая повелела ему отвезти Альберта домой, в Бьеркели. Прочие участники демонстрации растворились в толпе.
Молодой человек выехал на Е-18. На всем протяжении дороги под мостами и на въездах в тоннели висели транспаранты типа: «Добро пожаловать домой!», «Индюшка ждет», «Я вижу тебя, папа».
Альберт Наг вздохнул с облегчением, когда его высадили у ворот Бьеркели. Он отблагодарил шофера бумажкой в сто крон и тремя банками пива «Карлсберг элефант».
Перед домом его встретила жена Марит. Они крепко обнялись, затем майор спросил:
— Где она?
— Сидит на причале, Альберт.
В Лиллесанне Альберто и София остановили машину на площади перед гостиницей «Норвегия». Было без четверти десять. Отсюда был виден огромный костер вдали, в шхерах.
— Как мы теперь найдем Бьеркели? — спросила София.
— Кто ищет, тот всегда найдет. Ты ведь помнишь картинку из Майорстуа.
— Но нужно торопиться. Я хочу попасть туда раньше его.
Они принялись колесить по окрестностям, не разбирая дороги, заезжая на все холмы и пригорки. У них был важный ориентир: усадьба должна стоять у моря.
— Вон! Нашли! — вдруг выкрикнула София.
— Кажется, ты права. Но зачем так кричать?
— Нас же все равно никто не слышит.
— Дорогая София… меня удивляет, что после столь основательного курса философии ты по-прежнему склонна к поспешным выводам.
— Но…
— Неужели ты считаешь, что в этих местах не водятся гномы и тролли, лешие и феи?
— Ой, извини!
Они въехали в ворота. Альберто провел машину по центральной дорожке и поставил ее на лужайке, рядом с качелями. Чуть поодаль был накрыт стол на троих.
— Я ее вижу! — прошептала София. — Она сидит на мостках — точь-в-точь как во сне.
— Ты заметила, что сад очень напоминает твой собственный, на Клёвервейен?
— Да, это верно. И качели такие же, и все остальное. Можно я спущусь к ней?
— Конечно. Я посижу здесь…
И София побежала к причалу. С разбегу чуть не налетев на Хильду, она чинно села рядом.
Хильда теребила трос, которым была причалена лодка. В другой руке она сжимала клочок бумаги. Видно было, что Хильда кого-то ждет: она то и дело поглядывала на часы.
Хильда показалась Софии очень красивой. Вьющиеся белокурые волосы, ярко-зеленые глаза. И желтое платье. Она была немножко похожа на Йорунн.
София попыталась заговорить с ней, хотя и знала, что это бесполезно.
— Хильда! Это я, София!
Девочка и бровью не повела.
София встала на колени и попробовала крикнуть ей в самое ухо:
— Ты меня слышишь, Хильда? Или ты слепая и глухая?
Не раскрыла ли она пошире глаза? Не подала ли крохотного, чуть приметного знака, что слышит?…
