У Маршалла выдался тяжелый день. Сначала секретарша отдела пожаловалась на обострение очередной тяжелой болезни («По-моему, она в свободное время читает справочник Мерка», — как-то пошутила Лора). Потом его вызвали в школу, потому что Донни «опять безобразничал».
А в довершение, вернувшись в лабораторию, он не обнаружил в корреспонденции давно ожидавшегося сверенного текста статьи Родеса и Карвонена, которая должна была сделать достоянием мировой научной общественности их потрясающее открытие.
Будучи не в состоянии сосредоточиться, он поехал в теннисный клуб, оплатил час игры с инструктором и разбил беднягу в пух и прах. Однако и вернувшись домой, чтобы поужинать с детьми, он все еще был в дурном расположении духа.
Донни попал прямо в точку, заявив:
— Папа, ты все время сердишься, а от этого аппетит портится. Может, мы лучше поедим с миссис Хендерсон?
Прекрасно, прекрасно. Сегодня у него было желание всех убить. Он поднялся к Клэр, но она уже спала и, судя по всему, просыпаться до утра не собиралась. Чувствуя себя ненужным дома, он вернулся в институт и засел в лаборатории. Но во всем отделе больше не было ни души, а от этого ему стало еще тоскливее.
В начале одиннадцатого зазвонил телефон. Лора!
— Послушай-ка, — предложил он, — давай встретимся на стоянке и поедем покатаемся.
Она с готовностью согласилась.
Маршалл сходил в туалет, умылся, причесался и направился к лестнице. Дойдя до площадки, он оглянулся. В кабинете директора горел свет. Он решил попрощаться с Родесом. Пусть отметит, что он работает допоздна…
Он постучал. Ответа не было. Он постучал опять, потом тронул ручку и увидел, что дверь не заперта. Маршалл нерешительно вошел и негромко окликнул:
— Пол? Вы где? Это я, Маршалл. Есть кто живой?
Он обвел взором кабинет. Все лампы включены, а стол завален бумагами. Должно быть, Родес вышел подышать. Надо немного подождать.
Он не смог удержаться от искушения посидеть в директорском кресле, которое рассчитывал занять уже через год. Даже если Пол застукает его с задранными на его стол кроссовками, это не страшно — у директора отменное чувство юмора, да к тому же он относился к Маршаллу прямо-таки по-отечески.
Он откинулся в кресле, про себя произнося «тронную» речь: «Добрый день, коллеги. Ваш новый директор, его величество Джафф, вступает на престол, дабы пробыть на нем ближайшие тридцать лет. Кто желает, может подойти и поцеловать мой стэнфордский перстень».
Он дал волю фантазии. «Интересно, что будет потом? Может, позвонят из Белого дома? Или ООН? И может, пригласят в конгресс? Родеса постоянно куда-то зовут. А интересно, над чем это он работает посреди ночи?»
Искушение одолело его, и Джафф склонился над столом.
И хорошо сделал! На самом верху лежали гранки статьи в «Медицинском журнале Новой Англии» — те самые, которых Маршалл сегодня так ждал.
Он взял листок и попытался отыскать два абзаца, которые написал сам. «Господи, — мелькнуло у него, — где-то тут есть и мое имя».
Он испытал новый прилив возбуждения и стал искать титульный лист статьи. Нашел не сразу: листок лежал текстом вниз. Где-то после Родеса и Карвонена (или Карвонена и Родеса — он знал, что их спор на этот счет еще не закончен) должно стоять его имя, как свидетельство и его скромного вклада.
Маршалл откинулся на спинку кресла и перевел дух. Статья была поставлена в самое начало номера. Обманчиво простое название скрывало революционное значение работы. «Новый подход к применению биоинженерных методов для разрушения онкогенных клеток».
Ага, вот оно! Между Ашером Айзексом и Джеймсом Лоуэллом: «Маршалл Джафф, доктор медицины, доктор биологии».
Он завороженно уставился на буквы, упиваясь пьянящим предвкушением славы.
Тут он заметил что-то еще. В названии статьи не значилось имени Сири Такало. А где же, позвольте, Яако Фредриксен, с которым они так душевно коротали долгие финские ночи за клюквенной наливкой? Черт, ведь Яако пришел в этот проект намного раньше Джаффа! По слухам, Карвонен видел в нем своего преемника, и он вполне заслужил эту честь, ибо никогда его босс не открыл бы свою формулу, если бы его не натолкнул на это Яако.
По сути дела, если судить по гранкам статьи, никаких финнов не было в природе. А в фундаментальной медицине и подавно. Ибо в журнале не фигурировало даже имя Тойво Карвонена, стоявшего у истоков всего проекта.
В первый момент сознание Маршалла отказалось воспринять тот факт, что Родес совершил такую подлость по отношению к коллегам. Но иного объяснения не было.
Этот сукин сын хочет перехватить мяч и лично занести его в ворота.
Раздались шаги. Пол возвращался в кабинет. «Шевелись! — приказал себе Маршалл. — Сложи гранки и переверни титульный лист, как было. И как можно дальше уйди от стола».
Сработала реакция теннисиста. Когда Родес открыл дверь, Маршалл уже стоял у стены, любуясь фотографиями босса со всевозможными знаменитостями.
— Ну что, Марш, — добродушно начал директор, что-то ты припозднился!
— У меня был скверный день, Пол, — сиплым голосом произнес он.
— Хочешь присесть и поделиться?
— Да нет, спасибо. Вы очень любезны.
— Не стоит благодарности, у меня сейчас срочных дел нет. Дело в Клэр? Хуже стало? — посочувствовал он.
— Нет-нет. Она сейчас в стабильном состоянии. Хм… Не знаю, заметили ли вы, но я отсутствовал всю вторую половину дня.
— Перестань, Маршалл, мы же тут время не отмечаем. Что-то с мальчиками?
Джафф кивнул:
— Да. Директор жалуется, что Донни хулиганит. Считает, что это может быть его реакция на… на ситуацию. Ну, вы знаете. — Голос его дрогнул — Прошу прощения, Пол, меня Лора ждет на стоянке. До завтра.
— Вот и хорошо, — улыбнулся директор. — Иди и расслабься.
— И вы тоже, — ответил Маршалл. — Не засиживайтесь!
Лора на полную мощность включила печку, чтобы не замерзнуть в машине.
— Джафф, я собралась через две минуты уезжать. Куда ты пропал?
— Послушай, Лора, — странным голосом произнес он, — мне нужно с кем-то поговорить.
— Ты имеешь в виду кого-то конкретного?
— Слушай, мне не до смеха. Мне позарез нужен твой совет;.
— Тогда давай поедем ко мне и откроем бутылку сухого.
Он передернул плечами и помотал головой.
— Можно я брошу здесь машину и поеду на твоей?
— Конечно, Марш. Садись и рассказывай.
Лора была так потрясена, что с трудом следила за дорогой.
— Да… — ахнула она. — Может, все врачи в душе индивидуалисты?
— Про себя я это точно могу сказать, — признал Маршалл, — но я все же не клептоман. Понимаешь, работа Тойво для проекта имела фундаментальное значение. Пол не просто перечеркивает всю его карьеру, он перечеркивает его жизнь!
— Согласна, — ответил Лора. — Вопрос только в том, можешь ли ты это изменить.
Некоторое время они ехали молча, пока Маршалл не сформулировал вслух одну мучившую его мысль:
— Ты ведь понимаешь, что, если я выведу Родеса на чистую воду, мне НИЗа больше не видать.
— Понимаю, — тихо сказала она.
— И более того, для меня будет закрыт не только Вашингтон. С его связями он сделает меня персоной нон грата в любом университете на территории Штатов. И Австралии, куда он каждое лето ездит читать лекции.
Лора заговорила, когда они подъехали к ее дому:
— Марш, я не хочу тебе врать и говорить, что никакой это не бессмысленный героизм. Конечно, это будет поступок камикадзе. Но то, что делает Родес, пагубно отразится не только на НИЗе, но и на каждом ученом в нашей стране. Его надо как-то остановить.
— Ценой профессионального самоубийства? Полного краха надежд на Нобелевскую? Лора, у меня двое детей и тяжелобольная жена. Пособия по безработице не хватит даже, чтобы платить миссис Хендерсон.
Она строго посмотрела на него:
— Что ты хочешь сказать?
— Лора, — с серьезным видом заявил он, — твое мнение я ценю выше любого другого. Что бы ты сделала на моем месте?
Ответ прозвучал очень тихо:
— Я думаю, Марш, я бы вывела его на чистую воду.
На лестнице он спросил:
— Лора, а ты никогда не шла на компромиссы с совестью ради спасения своей шкуры?
— Нет. Во всяком случае, не припомню.
— А тот погибший младенец в Торонто?
— Я подняла шум. Начальники свое получили.
В ее голосе слышалась гордость.
— Но матери ты ведь не сказала, так?
Лора замерла. Он был прав. Она доложила капитану, но лодку не раскачала. Никто не подал иск против клиники за непростительную ошибку и попытку ее скрыть.
— Ты прав, — признала она. — К тому же тебе надо думать о семье. Почему бы тебе просто не позвонить Тойво, а там пускай уж он сам решает? В конце концов, это его проблема.
