— Не смей со мной так разговаривать! — В голосе Лены послышались грозные нотки.
— А я смею! — снова взорвалась Вера. — Смею, мам! Потому что ты позоришь всю нашу семью! Мне стыдно, что у меня такая мать! Ты не то что год, ты сорок дней даже не подождала! Ещё душа Степана Васильевича на небо не улетела, а ты уже тут… занимаешься чем ни попадя. Представляешь, что он чувствует, когда всё это видит?
— Душа улетает на небо на третий день, — спокойно возразила мать. — А между девятым и сороковым днём ангелы показывают душе Ад. Там сейчас Степан и находится и, думаю, не выйдет оттуда никогда. И вряд ли ему оттуда видно, как я сейчас живу. А если даже и видно, то мне на это наплевать. Он достаточно поиздевался надо мной при жизни, я имею полное право ему отомстить после смерти.
— Я ж говорю, умом тронулась, — снова поджала губы Егоровна. — Мстить она надумала покойнику. Вер, может ей врача вызвать, а?
— Ага, гинеколога, — съязвила Вера. — Чтобы одно место зашил.
— Заткнись! — сквозь зубы процедила вдова. — Прибью за такие слова!
— А мне не страшно, — прищурилась дочь. — Мне тебя жалко, мам! Неужели ты считаешь, что этот малолетний кобель тебя любит? Да ты старая для него! Ста-ра-я! Он деньги из тебя вытряхнет и смоется в свою Москву. А ты и концов его не найдёшь…
— Так! — обрвала её Лена. — Всё! Я не хочу больше это обсуждать! Тема закрыта!
— Да найди себе лучше подходящего мужика! — не унималась Вера. — Если уж тебе неймётся! Но не сейчас, а потом, через год! Пожилого, денежного! Чтобы на твоё состояние рот не разевал, а своё имел! Чтобы в люди можно было с ним выйти, чтобы смотрелся солидно! Ну зачем тебе этот щенок, мам?! Противно глядеть! Смеются все!
— Заткнись, я сказала! — оглушительно рявкнула мать. Опешившая дочь мгновенно замолкла.
— Вы обе, — тихо, но весомо произнесла мадам Штырь, — не понимаете одной простой вещи. Сейчас у меня столько денег, что ни одна тварь не сможет себе позволить надо мной смеяться. Ни одна! Теперь у меня есть возможность сгноить любого, кто только попробует это сделать. И я хочу, — нет, я требую! — чтобы вы это тоже себе уяснили. Тема моей личной жизни обсуждению не подлежит, в том числе и вами. Сегодня был последний раз. И если впредь хотя бы одна из вас позволит себе открыть рот в мой адрес… Это касается и тебя, мама! Хорошим это для вас не закончится! Я понятно объяснила?
Вера с Егоровной ошарашенно поглядели друг на друга.
— Я понятно объяснила? — повысила голос Лена.
Родственницы продолжали молчать.
— Хорошо, можете не отвечать. Так вот, любопытных ввожу в курс дела. Саша будет жить здесь, нравится это вам или нет. Будет жить здесь, и точка! Столько, сколько я посчитаю нужным. — Вдова сделала ударение на слове «я». — Вы, если хотите, тоже можете жить здесь. А если вам обеим что-то не нравится, катитесь к чёрту в городскую квартиру! Можете вообще не появляться до конца жизни — мне на это наплевать. И за деньгами не приходите! Но повторяю: если хотите, можете жить здесь, для всех я сделаю комнаты. К Саше я требую относиться, как к члену нашей семьи! Любые выпады в его адрес будут мной пресечены, а виновные наказаны. И вообще, теперь вам придётся привыкнуть, что в доме хозяйка — я. Я буду всем распоряжаться, всё решать, и моё слово будет последним! А вам придётся подчиняться, хочется вам этого или нет! Я всё сказала!!!
Громыхнув стулом, Лена встала и вышла из кухни. Переглянувшись, Вера с Егоровной так и не смогли издать ни звука.
В тишине кухни стало слышно, как на улице, гремя какими-то железками, переговариваются рабочие.
Бабушка пришла в себя первой. Кряхтя, она поднялась и заняла привычное место у плиты.
— Голубцов надо натушить, — пробубнила она. — Обед уже скоро.
Посмотрев на бабку долгим взглядом, Вера схватилась за голову.
— Ба! — позвала она. Егоровна не обратила внимания.
— Баба Тань! — повысила голос внучка.
— Ну? Чего тебе? — не оборачиваясь, отозвалась та.
— Какие голубцы, баба Тань?
— Обычные, капустные. А ты чего — долму хочешь?
— Ничего я не хочу, — вздохнула Вера. — Пойду я, ба.
— Куда?
— На улицу.
Медленно встав из-за стола, молодая женщина вышла во двор. Там мать, как ни в чём ни бывало, наблюдала за рабочими, оборудующими фонтан.
— Так что там насчёт фиолетовой подсветки? — интересовалась она.
— Мам! — позвала её Вера. — Мам!
— Что? — откликнулась Лена, не отрывая взгляда от бетонной чаши.
— А когда наша с Петей комната будет готова?
— Съездила бы обои сначала купила, а потом спрашивала, — невозмутимо ответила мать.
— Денег дай! Обои в магазине бесплатно не раздают.
Блеснув глазами, вдова отправилась в дом за кошельком. Вернувшись, отсчитала внушительную стопку купюр. В это время из её кармана раздался мелодичный звон.
— Алло! — произнесла Лена, вытащив сотовый телефон. — Да, Вахак Зурабович. Да, конечно, здравствуйте! Сейчас открою, подождите минутку.
Отключив связь, вдова отправила телефон обратно в карман.
— Ты уже с сотовым ходишь? — Вера проследила за её движениями ревнивым взглядом.
— Хожу. Хочешь, и ты себе купи. Дать тебе ещё денег?
— Не знаю, — замялась дочь. — А вообще давай, куплю. Почему нет?
В сумку Веры перекочевала ещё одна пачка денег.
— А может, я и Пете куплю? — осторожно спросила молодая женщина.
— Купи и Пете, — великодушно согласилась мать. Третья пачка купюр уютно устроилась в сумке Веры.
— Ладно, мам, тогда я поехала. Пока! — засобиралась дочь.
— Пойдём, провожу тебя до ворот. Там Вахак Зурабович ждёт, надо ему открыть.
Мирно беседуя, родственницы направились к выходу с приусадебного участка.
* * *
— Здравствуйте, моя дорогая Елена Вячеславовна! — Кавказец, как всегда, белоснежный и элегантный, приветственно улыбнулся. — Прекрасно выглядите, несмотря ни на что!
Пропустив мимо ушей двусмысленный комплимент, Лена тоже улыбнулась.
— Здравствуйте, уважаемый Вахак Зурабович! Рада вас видеть.
Вдова намеренно употребила слово «уважаемый» вместо «дорогой», намекая на то, что хочет держать между мужчиной и собой определённую дистанцию. Кавказец это почувствовал.
— И я рад, — произнёс он, слегка наклонив голову и окинув женщину изучающим взглядом. — Но, знаете, я не просто так приехал, у меня к вам разговор. Может, проводите меня в дом?
— Конечно, пройдёмте, — с готовностью согласилась Лена. — Только там у меня разруха. Ремонт небольшой затеяла, вы уж извините.
— Ничего страшного.
Вахак Зурабович зашагал по направлению к усадьбе, внимательно разглядывая окружающую обстановку.
— О! — воскликнул он. — Вы устанавливаете у входа фонтан! Прекрасная задумка! А эта мраморная плитка для чего?
— Я выкладываю ею дорожку от ворот до дома, — ответила Лена.
— Да? — Мужчина приостановился и развернулся, что-то прикидывая. — Хочу представить, как это будет, — прокомментировал он свои манипуляции. — По-моему, замечательно. Только, мне кажется, возле фонтана надо ещё поставить несколько статуй. Я видел нечто подобное в Италии.
— Именно так я и сделаю, — кивнула вдова. — Я даже статуи уже заказала по каталогу.
— Правда? — удивлённо поднял брови Вахак Зурабович. — Вы меня не разыгрываете?
— Нисколько.
— Поразительно! Оказывается, у нас с вами вкусы совпадают. Да, Елена Вячеславовна?
— Просто мы смотрим одни и те же каталоги, — осадила его мадам Штырь. — Других, видимо, в нашем городе нет.
Миновав рабочих, занятых строительством эркера, Лена проводила кавказца в дом.
— Вы превратили своё жилище в стройплощадку, — усмехнулся мужчина. — Не тяготит?
— Напротив, я себя прекрасно чувствую. Хотите кофе? — спросила вдова.
— Спасибо, не надо. У меня мало времени. Я присяду, с вашего позволения? — Гость прошёл в комнату и сел в кресло.
— Конечно! Я вас слушаю. — Мадам Штырь села напротив.
— Елена Вячеславовна, — произнёс Вахак Зурабович. — Я вижу, что вы достаточно оправились от постигшей вас утраты, чтобы заниматься делами. Поэтому я счёл возможным приехать сюда и спросить вас напрямую: когда вы намереваетесь начать процедуру вступления в права наследования?
— В течение шести месяцев со дня смерти мужа, — пожала плечами Лена. — Как положено по закону. А почему, собственно, вас это интересует?
Кавказец картинно изогнул одну бровь и, сцепив пальцы холёных рук, холодно спросил:
— А вы, дорогая Елена Вячеславовна, считаете, что меня не должно это интересовать?
— Считаю, что не должно, — в тон ему ответила вдова. — Нет, ну, конечно, вы мне очень помогли с похоронами и со всем прочим. Спасибо вам за это большое. Но со своим наследством я разберусь сама!
