Они это обсуждали при мне, вслух, и от каждого довода становилось всё страшнее — будущее улетало, исчезало. Я попросил сделать звонок, папе, но они сказали, что один звонок уже сделан, ещё на один я не имею права, не положено:
— Ordnung muss sein!
«Орднунг! Фашисты проклятые! Имеюне имею, положено не положено, в натуре!» — от всей души зло подумал я по-русски, невольно вспоминая доброго Саню с птицей гриль, и попытался еще раз объяснить, что это — ошибка, недосмотр, тяп-ляп, что я студент, лингвист, журналист, в Москве стал невольным свидетелем преступления и был по ошибке занесен в картотеку, а там компьютер в тот день не работал, Интернет завис, а потом Витя разбился, и никто оттуда меня не снял… а в Пулково ко мне подошел старый немец, сказал, что видит, что у меня мало багажа, и попросил взять этот чемоданчик для своего больного брата, господина Шмита, что тот брат Шмит встретит меня в Мюнхене… за это старый немец заплатил мне 100 евро, а я бедный студент, денег нет, вот и согласился, поэтому это всё — не моё…
Но они оборвали меня, сказав, что бедный студент полторы тысячи евров портмоне не возит!.. Сейчас надо ждать следователя, а потом меня доставят к судье, который будет решать, что дальше со мной делать: высылать в Россию или отправлять в тюрьму, но раньше, чем завтра, это не получится — сейчас поздний вечер, судьи нет и, пока судья не появится, будьте добры идти с нами!
Они завели меня, полуживого, в какой-то коридор, а там — в стерильную одиночку (всё белое, прибитое, неразбиваемое), где я провёл худшую ночь своей жизни, несмотря на то что попросился к доктору и вымолил у него снотворное, которое помогло мне часа на три провалиться в полицейскую ночь — с разговорами, смешками, топотом и шагами в коридоре. Что творится? Московия меня захватила, не отпускает. За что мне это?.. Что я сделал?.. В чём моя вина?.. Кого я убил, ограбил, обидел?.. Как же этот бог не слеп?.. Да это слепой бог! Или у него другие понятия, чем у нас, у людей? Или он тоже совершает ошибки? Да, если мы — его подобия, то тем хуже для нас… Люди-боголюди? Нет, лохерлузы ебатые!
…Но худшее — то, что они опять правы, как была права милиция в Москве, — всё это действительно было в моём багаже, это не подкинули (как спецназ — спецтрупы со спец-ДНК), это всё нашли в моем чемодане! Эх, полковник!.. Вазочки, подстаканнички, медяхи, вещульки… Так что — тюрьма…
…Чем в тюрьме сидеть, лучше сразу с этой жизнью покончить — вот как брат нашего студента: тайно уехал в Страсбург, а там поднялся на 12-й этаж паркинга около собора, посидел на кромке (его видел вахтер, кричал, но безрезультатно) — и прыгнул… Спрыгнул. Наверху остался рюкзачок с книгой Сэлинджера, при вскрытии были обнаружены остатки фламмкухена[131], красного вина, а в голове — опухоль… У Фреди опухоли нет, но и жизни не видно…
…Вдруг вспомнился ландскнехт Штаден, который в Бразилии столько плакал и молил, что дикари его не съели… Будешь плакать, когда перед твоим носом детей в котлы бросают, а потом тебя этим супом кормят и для супа готовят!.. Не поешь — сдохнешь с голоду. А тут, в цивилизации, никакой плач не поможет!.. Не в Московии, а тут! Всё вежливо, тихо — но сидеть! Начнешь плакать — поведут к врачу, дадут таблетку… Люди-людоеды!
Под утро пришёл полицай-медведь и, уточнив, знаю ли я русский, попросил помочь с переводом: где сейчас взять переводчика в четыре утра, надо успокоить двух дагестанцев — их депортируют из Германии, а они уезжать не хотят и грозят голодовкой. Это были отец и сын, оба возбужденные, ругались, что всюду им нет жизни: в России федералы убивают, а тут, в Германии, не хотят давать убежище, обманом выманили паспорта, а теперь высылают по месту прописки, где их ждёт верная смерть.
Мы, как могли, уговорили их не сердиться и подождать до утра. Они, ворча и ругаясь по-своему, затихли.
— А мы вас так на Кавказе ждали! — сказал мне напоследок отец-дагестанец, когда меня уводили из их камеры.
— Меня? — удивился я. — Ждали? На горе?
— Не тебя, а вашего Гитлера… Чтобы он нас от безбожных коммунистов избавил… Хлебом-солью встречали вашего гауляйтера, белого коня, бурку и шашку с золотой рукояткой подарили, а вы… Эх, слабаки!
— Я опять виноватый?
После дагестанцев я догадался попросить у полицейских, в качестве оплаты за опасную работу, свой дневник, который они — посовещавшись и оценив мою помощь в уговаривании дагестанцев — дали, сказав, что потом всё равно заберут — это вещественное доказательство.
Что делать? Всё страшно. Жизнь занавесилась от меня черным покрывалом. И на голове у меня колпак, как у Исидора… Или это фатум? Авракадавра? От наших полицейских и судей штрафом не отделаешься… И, к большому сожалению, слово «Strafe» в немецком языке означает совсем не то, что в русском, — это не штраф, не деньги, а «наказание» — срок и тюрьма, для которых фактов найдено предостаточно…
С тех пор пишу, чтобы забыться. Что ещё делать-сделать?
…Вот, скрип ключа. Вошли. Говорят, чтобы собирался к судье и где дневник?
— Hier, ja, bitte, nehmе…[132]
Лето 2010 — зима 2012,
Испания — Германия
«Moscowiter und Regierung Beschriben durch Henrichen von Staden»: http://www.hrono.ru/dokum/1500dok/shtaden.php.
От Brezel — крендель (нем.).
От Muttersprachler — носитель языка (нем.).
Вместе (нем.).
Все славяне — рабы (нем.).
Свободное государство Бавария (нем.).
От «ein Schuss — ein Russ, ein Tritt — ein Brit, ein Stoß — ein Franzos» (нем.) — «Один выстрел — один русский, один пинок — один британец, один удар — один француз».
Привет, бундес, как дела? Хочешь очень красивую девчонку? Ночь — 500 долларов, час — 100 (искаж. англ.).
Слава богу (нем.).
От Siegel (нем.) — печать.
Где ты? Вещички где? Хорошо, приеду! (груз.)
С душой (нем.).
Букв. «высокий немецкий», то есть общегерманский литературный немецкий язык (нем.).
Да, сделали… деньги пришли… хорошо, поедим (груз.).
От нем. So ist es, Herr Genosse. — Это так, господин товарищ (нем.).
Время, один час, ноль-ноль, здесь (нем.).
Ах, глупости. Только три месяца был я там хаусмайстером, там тогда всё пусто было ещё (нем.).
А, хорошо, прекрасно, в это трудно поверить, невероятно (нем.).
Короткие рассказы (нем.).
Таблица Менделеева, павловские рефлексы, болезнь Боткина (нем.).
От Fahrtuch (нем.) — ездовая накидка; Halstuch (нем.) — шейная повязка; Perücke machen(нем.) — делать парики; binden (нем.) — завязывать.
Справка, справочное бюро (нем.).
— Отец, это я, Манфред.
— Как поживаешь, сын мой?
— Хорошо. Но… Банкомат проглотил мою карточку.
— О, плохо!
— Позвони, пожалуйста, по горячей линии и заблокируй карточку.
— Хорошо, скажи мне свой пин-код. Какой банк? Ладно, сделаю. Мама передает привет. Тебе нужны деньги?
— Ну… да…
— Я могу послать тебе через «Вестерн Юнион», придут сразу.
— Спасибо. Сначала заблокируй карточку. Я буду звонить (нем.).
— Я знал, что ты в этой проклятой России будешь водку пить!
— Нет, папи.
— И осторожнее с женщинами!
— Да, папи.
— Не забывай о Йогги!
— Хорошо, папи, я дам о себе знать.
— Надеюсь! (нем.)
С женщиной спорить — что поросенка стричь: шерсти нет, а визгу много (нем.).
Ясно? Ясно и логично (нем.).
Немцы имеют тягу к титулам и власти (нем.).
Поухаживай за гостем (груз.).
Как ты, Нино? (груз.)
