Ознакомительная версия.
Алина, облаченная в красный костюм, стояла в толпе встречающих и даже держала в руках какую-то табличку. Издалека ее рыжие волосы пламенели, как флаг. Егора она увидела моментально, расплылась в улыбке и, подняв кверху вставленный в мультифору лист бумаги, совершила ряд странных телодвижений, напоминавших ритуальный танец. Егор попытался разглядеть, что написано на плакатике, но прозрачная пленка то и дело ловила блики от ламп, что крайне затрудняло обзор. Издалека казалось, что написано довольно много, и вроде бы губной помадой.
— Привет! — воскликнула она и сразу полезла целоваться.
Егор не препятствовал, но краем глаза видел: кто-то уже достает мобильные и нацеливает на них хищные глаза камер.
— Привет, — прошептал он в промежутке между двумя вздохами. — Скучала?
Алина оторвалась от него и кивнула:
— Скучала. Пойдем отсюда, а то попадем в светскую хронику.
— Ну и что?
— Ничего. Пойдем.
Она потащила его прочь, а он все старался разобрать, что написано на ее бумажке-«встречалке».
— Ты меня сразу увидел? — спросила Алина.
— Да.
— Значит, я правильно оделась.
— Еще бы. Издалека ты напоминала огнетушитель. Что у тебя там такое? — не выдержал он и отобрал лист бумаги.
На нем (действительно красной помадой!) корявыми буквами было выведено: «Гоша, он же Гога, он же Юра». «Юра» в строчку уже не умещался, поэтому слово безжалостно загнули книзу, а от соприкосновения с пальцами буква «а» размазалась, оставив на пленке красное пятно. Егор рассмеялся.
— Я знала, что тебе понравится, — удовлетворенно сказала Алина и вновь прищурилась. — Как Киев? Изменял мне с гарными хохлушками?
Егор скривился и показал ей двумя пальцами — указательным и большим крохотное пространство.
— Чуть-чуть.
— А, ну чуть-чуть еще ладно, это я переживу, — вздохнула она.
На улице они какое-то время шли в обнимку, но вокруг торопились, толкались и все норовили пролезть между ними люди. Идти было неудобно, к тому же Егор катил за собой чемодан, о который постоянно спотыкались спешащие по перрону. А до стоянки надо было еще добраться.
— Мы домой или куда? — спросила Алина.
Егор пожал плечами:
— Домой, наверное. Уже два. Пока доедем, будет четыре часа, а то и пять, если с пробками. Какой смысл на работу ехать?
— Никакого. Мобильный включи.
— Что?
— У тебя мобильный выключен. Я два раза звонила.
— А, да, я забыл его включить после посадки. Хорошо, что ты тут. Кстати, на чем ты приехала? На букашке своей, поди?
— Ну да. А на чем еще? На твоей я ездить боюсь.
— Тю, шарман, — фыркнул Егор.
После поездки в Киев он все время тюкал и гэкал, что в его исполнении выглядело невероятно фальшиво и совершенно не шло к его образу. Он об этом знал, но почему-то не переставал дурачиться.
Алина ездила на «Ниссан-микра», упорно отказываясь сменить машинку на что-то более просторное. Пристраивать эту крошку на стоянках было куда удобнее, чем здоровенный танк Егора, сменившего «Инфинити» на «Лексус». Лавировать на юрком «Ниссане» по московским улочкам тоже было куда удобнее. Машину Алина купила сама, откладывая кровные с зарплаты, чем страшно гордилась.
В нагревшемся салоне Егор первым делом торопливо поцеловал ее куда-то в шею, а потом, бурча что-то нечленораздельное, включил телефон, который начал истерично пиликать, принимая СМС-сообщения. Егор читал и гневно сопел.
— Что-то серьезное?
Он не ответил, скривился и начал набирать чей-то номер, злобно тыкая пальцами в сенсорный экран. Голос тем не менее звучал ровно.
— Рая, здравствуй. В чем дело?
В трубке забубнили, запричитали. До Алины донесся визгливый голос помощницы Егора. Судя по воплям, в Останкино произошла вселенская катастрофа. Егор слушал, слегка отставив трубку от уха, морщился, потом перегнулся через спинку и полез в валявшийся на заднем сиденье чемодан.
— Так они от нас-то чего хотят? — невнятно спросил он, вися головой вниз.
Алина с удовольствием хлопнула его по выпяченной заднице. Он охнул, стукнулся головой о потолок и, вытянув из чемодана охапку листов, уселся обратно.
— Нет, нет, это исключено. В передаче заявлены оба: и Белов, и Мишель. Время на песню только одно, и это однозначно будет Димка, у него все оплачено.
Трубка запричитала.
— Рая, хоть Адамян, хоть Господь Бог. Эфир не резиновый. Ты чего мне звонишь? В первый раз замужем, что ли? Приеду — поувольняю всех на фиг!
Трубка завыла.
Судя по всему, угроза Егора пропала зря.
— Рая, завтра! Все завтра. Будут звонить, отправляй ко мне… Хотя нет, не отправляй. Я не прилетел, не звоню и не пишу. Все, финита!
Отключившись, Егор снова засопел, как встревоженный еж, и сунул пальцы в рот.
— Не грызи ногти, — скомандовала Алина. Он послушался, но головы не повернул. — Что там случилось?
— А, ерунда, — раздраженно сообщил Егор после паузы. — Все как всегда. Драка за эфирное время. Завтра в паре с Димасом на шоу выходит «великая певица» Мишель.
— Это которая с Димкой сто лет назад хату снимала? Марина, кажется?
— Да. А песня в финале одна. Райке позвонил продюсер Маринки и потребовал, чтобы в финале пела Мишель, мол, с главным все согласовано. Главный ни ухом ни рылом, но вопит, что Адамяну отказать нельзя, снимай Белова. Получается, с Адамяном ссориться нельзя, а с Инной можно? А как Димку снять, если у него все оплачено загодя?
— Никак, — подсказала Алина.
— Вот именно, что никак. Да и не буду я другу отказывать из-за этой козы. Главное, с Инной не смогли договориться, так давай на меня бочку катить.
Бывшая мачеха Егора, Инна Боталова, после развода стала продюсером Димы Белова, с которым Егор дружил несколько лет. Несмотря на безобидную внешность гламурной нимфы, Инна оказалась женщиной деловой, жесткой в действиях. Димка, попавший в свое время в самую настоящую кабалу, теперь мог вздохнуть спокойно. Егор же с экс-мачехой сохранил вполне мирные отношения.
— Думаешь, он уже ей звонил? — спросила Алина.
— Судя по матерным СМС, Инна убеждена, что мы за ее спиной уже договорились. И этот кулацкий подпевала тоже истерит.
— Димка, что ли?
— Ну а кто еще? Надо позвонить, а то лопнет от натуги.
— Пошли их всех, — отмахнулась Алина. — Ты же не собираешься график менять?
— Нет.
— Ну и прекрасно. Завтра позвонишь или вечером. Ты, поди, есть хочешь?
— Хочу. И спать хочу. Дома жратва какая-нибудь в наличии имеется?
— Обижаете, начальник, — рассмеялась Алина и нажала на газ.
То, что получилось дальше, имело какое-то неопределенное название: обед не обед, ужин не ужин.
Время, когда они добрались до дома, с натяжкой можно было назвать обеденным, хотя в чопорной и консервативной Англии через час уже бы и чай подали. В России же, да еще с таким ненормальным ритмом, половина пятого было еще белым днем, если пробки учесть.
Алина сразу пошла на кухню, а Егор, как попало бросив чемодан, направился в ванную, с наслаждением смывая с себя пот и смог московских магистралей. Вода лилась на лицо и на вкус казалась чистой амброзией.
Он выключил воду, вытер волосы и провел ладонью по подбородку: бриться или нет? С кухни доносилось бренчание и на удивление немузыкальный бубнеж. Кажется, Алина подпевала телевизору.
— Алина, — заорал он сквозь дверь, — где мой халат?
— Что?
— Говорю, халат мой где?
Послышались быстрые шаги. Алина распахнула дверь, внимательно разглядела голого Егора и хмыкнула.
— Зачем тебе халат? Так иди.
И мягко поскребла ногтями по его животу. Он дернулся, слегка согнувшись пополам:
— Ай, щекотно.
— Терпи. Ты же солдат.
Он все-таки вырвался из ванной, потому что мысли уже обретали неприличную вольность, устремляясь не к кухне, где изумительно пахло жареным мясом, а в сторону спальни, с ее большой кроватью. Сбежав в комнату, он вытащил из шкафа трусы и майку, вытянул за штанину спортивные серые брюки и вышел к столу прилично одетым. На сковородке скворчала отбивная, на столе, между салатом и сыром, стояла бутылка вина. Егор округлил глаза.
— У нас что, романтический ужин?
— Почему романтический? — невозмутимо отбила она подачу. — Просто ужин. Да и какой ужин, рано еще. Садись, сейчас готово будет. Открой вино пока.
Егор ловко выдернул пробку, разлил вино по бокалам и, торопливо чокнувшись, выпил. Алина пригубила свое и уставилась на него во все глаза.
— Что? — не выдержал он.
Она покачала головой:
— Чего ты его как бормотуху жахнул?
Он покрутил бокал в руке и посмотрел недоуменно:
— А что?
Алина вздохнула и, взяв бутылку в руки, повернула ее к нему этикеткой, где на белом фоне золотом были выведены латинские буковки, а еще нарисован лев, сидящий на башне, напоминавшей шахматную ладью.
Ознакомительная версия.
