Закрыв за Роушаном дверь, Салман бессильно опустился на стул. Он почувствовал себя вдруг мышью, попавшей в мышеловку и не находящей из нее выхода. Ему захотелось курить, но сигарет не было. Кругом валялись лишь пустые коробки да окурки. Он поднял один из них и закурил. После первой же затяжки в голове прояснилось. Салман швырнул окурок на пол и раздавил его каблуком.
Долго он сидел неподвижно, словно завороженный, а когда поднял голову, взгляд его остановился на термосе. В прошлом году летом мать дала его на дорогу, наполнив льдом. Салман немного поколебался, потом решительно встал, переоделся и, завернув термос в газету, вышел из дому.
Лавка Нияза была довольно далеко. Салман совсем ослаб от голода и с трудом дотащился до базара. В горле у него пересохло, он едва держался на ногах. Хорошо, что Нияз оказался у себя.
— Что это вас сегодня привело ко мне?—спросил он Салмана вместо приветствия.
Салману не понравилась такая фамильярность. Он был сыном крупного чиновника, пусть провинциального города, но с чего это какой-то скупщик обращается с ним так запросто. Однако он молча развернул сверток и поставил на стол совсем новенький термос.
— Продавать принесли?—удивился Нияз.
— Да,— кивнул Салман.
Нияз взял термос, повертел его, рассматривая со всех сторон.
— Это ваш собственный?—спросил он, подмигивая.
— Впредь попрошу вас не задавать мне этого вопроса!— разозлился Салман.
— Э, дружок, да вы обиделись!—рассмеялся Нияз.— Ну хорошо, сколько вам за него заплатить?
— Сколько сочтете нужным.
— Что это за разговор? А если я захочу его так просто оставить у себя?
— Попросите меня, может, и оставлю! — в тон ему ответил Салман.
Ниязу такой ответ понравился.
— О делах поговорим потом,— неожиданно сказал он,— давайте-ка выпьем по чашке чаю.
Нияз крикнул официанта из соседней чайной, заказал ему чайник чаю и сладостей. Салман стал было отказываться, но Нияз и слушать ничего не хотел.
Заметив, что официант все еще стоит, прислушиваясь к разговору, Нияз набросился на него.
— Чего уставился? А ну-ка живо, Да скажи Шейху-джи, пусть пришлет самое свежее, а не то, что с утра лежит.
Официант ушел. Вскоре он вернулся с подносом. Нияз сам налил чаю Салману и настойчиво угощал его сладостями. Он делал все это совершенно бескорыстно, ему просто понравился этот тщедушный, но, видимо, гордый юноша.
— У вас что-то не ладится? — как бы между прочим спросил гостя хозяин.
— Если бы ладилось, я бы не принес к вам термос,— прямо ответил ему Салман.
Ниязу стало жаль его.
— Вам нужны деньги,— участливо продолжал он.
— Да, сколько вы мне дадите за этот термос?
— Хватит, оставьте его в покое, будь он неладен! — Нияз вытащил из кармана пятьдесят рупий и протянул Салману.— Этого достаточно?
Салман ничего не понимал. «Что это значит?—подумал он.— Чего это он вдруг стал так внимателен ко мне?»
Видя, что гость молчит, Нияз настоятельно сказал!
— Сначала положите это в карман.
Салман спрятал деньги.
— А термос можете забрать с собой.
— Почему? — снова удивился Салман.
Нияз хлопнул его по спине.
— Друг мой, мы тоже знаем, что такое благородство. Деньги, проклятые, с одной стороны приходят, с другой — уходят. Говоря по правде, я и тогда не хотел покупать ваши часы, но потом решил: первое знакомство — что вы можете обо мне подумать. Времена-то ведь такие тяжелые.— Нияз говорил неправду. В тот день ему и мысли такой в голову не приходило. Если бы он смог, так не дал бы за часы более тридцати рупий. Но сегодня он был настроен по-иному.
Салман был потрясен. Человек, которого он считал отъявленным негодяем, оказался таким благородным! Но что ему ответить?
— Пусть термос останется у вас,— выдавил он наконец.— Когда я верну деньги, тогда и заберу.
Нияз прикинулся оскорбленным.
— Не надо обижать меня. У друзей счета ведутся в сердцах, а такие сделки между ними не годятся.— Он становился слишком бесцеремонным, но теперь это Салмана не раздражало. Они проболтали до вечера.
Нияз зажег лампу. Салман, пообещав наведываться, распрощался и вышел из лавки. В дверях он чуть было не столкнулся с каким-то пареньком. Это был Ноша. Он раньше заметил Салмана и быстро юркнул в сторону.
Переждав, когда Салман отойдет подальше, Ноша вошел в лавку.
Сегодня он не принес ничего, но хотел попросить у Нияза в долг одну рупию. Ноша договорился с Раджой и Шами пойти в кино. Однако стоило ему заикнуться о деньгах, как Нияз резко оборвал его:
— Нечего зря шляться сюда! Будет что продать, так приходи!
— Завтра я обязательно принесу вам что-нибудь,— пытался уговорить его Ноша,— только дайте сегодня одну рупию.
— Я уже тебе раз сказал. Не приставай!
Ноша постоял перед ним, понурив голову, потом нехотя повернулся и пошел прочь.
— Эй, так и уйдешь? — окликнул его Нияз. Ноша оглянулся: Нияз смотрел на него, улыбаясь. Он поманил Ношу пальцем, и тот, обрадовавшись, подбежал.
— В кино собрался?
Ноша кивнул головой. Нияз хрипло засмеялся и одним духом вылил на него ушат ругательств. Затем достал из кармана рупию и швырнул ее мальчику.
— Смотри, это кино тебя до хорошего не доведет!
Ноша молча поднял рупию.
— Завтра обязательно принеси что-нибудь,— став вдруг серьезным, строго сказал Нияз,— а то больше ни рупии не получишь.
Ноша радостно закивал и стремглав выскочил из лавки. Он быстро добежал до своего переулка. Фонарь на углу уже горел, но Раджи там не было. На заборе соседнего дома сидел Шами. Ворот рубахи у него был разодран, из нижней губы сочилась кровь.
Он взглянул на Ношу глазами, полными слез, и обтер полой рубахи кровь с губы.
— Что случилось? Отец всыпал?—спросил Ноша.
Шами отрицательно замотал головой.
— Нет!
— Так что же?
Шами опять ничего не ответил, из глаз его брызнули слезы.
— Да что же случилось, наконец? — разозлившись, набросился на него Ноша.
— Сын доктора Мото и их слуга избили,— едва выговаривая слова, сквозь слезы ответил Шами и залился пуще прежнего.
— Тот самый долговязый негодяй?! Но что же вы не поделили?
— Да ничего,— всхлипывая, начал объяснять Шами.— Днем я шел домой на обед и встретил его. Он говорит: «Давай сыграем в кости». А сам стал жульничать. Я проиграл, так он на мне чуть не полчаса катался, а когда я выиграл — отказался меня катать. Я его не отпускал. Прав я был или нет?
— Конечно, прав. А дальше что?
— Оплеуху залепил мне, аж слезы выступили. Я разозлился, схватил его и — на землю. Он заорал и убежал домой, а вечером заявился сюда со своим слугой, и они исхлестали меня плетками.
— Плетками?! — удивился Ноша.
— Да! Ни слова не говоря, набросились на меня и давай хлестать.
— Вот подлецы! Но ты не плачь, мы им отомстим, не я буду!
Шами сразу стало легче. Он перестал плакать.
— Давай и Раджу возьмем с собой,— предложил он.
— Конечно, возьмем. А почему он не пришел?
— Не знаю.
— Пойдем разыщем его.
Шами спрыгнул с забора, и они отправились к каморке старика нищего. Раджа сидел у порога. Вид у него был удрученный. Рядом стояла деревянная тележка, в которой он возил старика. На фоне темного проема двери в неясном свете уличных огней всклокоченная голова и худенькая шея Раджи придавали ему сходство с призраком.
Ноша решил, что Раджа тоже с кем-то подрался.
— Ты что это нос повесил?—спросил Ноша.
Раджа не отвечал. Ноша вытащил из кармана рупию.
— Ну как? Пойдем?
— Оставь меня! — раздраженно оборвал его Раджа.— И так тошно.
— Со стариком поссорился? — спросил Шами.
— Нет, арестовали его!
— За что?!—почти в один голос вскрикнули Шами и Ноша.
— За нищенство. Какой-то новый закон издали.— Раджа был совсем подавлен: ведь теперь он потерял источник существования.
Мальчики даже не заикнулись ему о своем деле, поход в кино тоже решили отложить. Все вместе отправились в кафе отеля для мусульман выпить чаю. Ребята долго обсуждали, чем же теперь заняться Радже.
Ноша пообещал Радже попросить своего хозяина Абдуллу взять его на работу в автомастерскую. Но из этого ничего не получилось. Несколько дней Раджа голодал, попробовал было просить милостыню, но тут же попал в лапы полиции. Вместе с другими нищими его бросили в полицейскую машину. Если бы не ловкость Раджи, быть бы ему в тюрьме. Когда их привезли в полицейский участок и стали высаживать, он метнулся под машину, перемахнул через соседний забор и был таков.
Несколько дней Раджа не показывался в своей каморке, боясь, что его там «застукают», прятался, где только мог. Шами приносил ему из дому хлеб, а Ноша — соус, который он покупал в харчевне на деньги, вырученные у Нияза.
