— В одиннадцать, — твердо повторил Маттиа.
Пьетро Балоссино опустил голову и согласился:
— О'кей.
Маттиа вышел из машины, Денис нехотя последовал его примеру.
Он опасался, что на вечеринке Маттиа приобретет новых друзей — модных веселых ребят, которые уведут его навсегда. Тогда ему, Денису, больше не придется сесть в эту машину…
Он вежливо попрощался с отцом Маттиа и, желая выглядеть взрослым, протянул ему руку. Синьору Балоссино пришлось неуклюже поворачиваться, чтобы ответить на рукопожатие, не снимая ремня безопасности.
Мальчишки постояли у калитки, пока машина отъезжала, и только потом решились позвонить.
Аличе сидела в углу на белом диване, держала в руках стакан со спрайтом и искоса посматривала на пышные бедра Сары Турлетти, обтянутые темными колготками. Расплющенные на диване, они казались еще крупнее, чем были на самом деле. Аличе подумала о том, что в сравнении с Сарой она занимает мало места. Теперь она свободно влезала в тридцать шестой, но и это не предел. Желание похудеть до такой степени, чтобы стать невидимой, вызвало у нее приятное ощущение в желудке.
Когда Маттиа и Денис вошли в комнату, Аличе резко выпрямилась и в испуге стала искать взглядом Виолу. Попутно она заметила, что на руке у Маттиа не было повязки, и попыталась рассмотреть, остался ли шрам на запястье. При этом она невольно потрогала свой шрам, который умела нащупать и сквозь одежду. Шрам походил на дождевого червя, лежавшего на коже.
Вновь пришедшие держались, словно загнанные животные, хотя никто из примерно тридцати человек, собравшихся в комнате, не обратил на них ни малейшего внимания. Никто, кроме Аличе.
Денис как в зеркале повторял все движения Маттиа, поворачивая голову туда же, куда и он.
Виола увлеченно рассказывала подругам свою очередную историю. Маттиа даже не задумался, видел ли этих девушек в школе. Он подошел к ним и остановился за спиной виновницы торжества, держа подарок на уровне груди.
Обнаружив, что подруги смотрят не ей в рот, а куда-то позади нее, Виола обернулась.
— А, явились… — бросила она равнодушно.
— На, держи, — произнес Маттиа, протягивая ей подарок. — С днем рождения.
Он хотел уже отойти, но тут Виола оживленно воскликнула:
— Али, Али, иди сюда! Пришел твой друг!
Денису показалось, что вместо слюны он проглотил горсть иголок.
Одна из девчонок что-то шепнула на ухо соседке.
Аличе поднялась с дивана.
Делая четыре шага в сторону компании, окружавшей Виолу, она постаралась скрыть свою хромоту. При этом она не сомневалась, что всех интересует только ее неловкая походка.
Аличе улыбнулась Денису и сразу перевела взгляд на Маттиа. Склонив голову, она тихо произнесла:
— Привет.
— Привет… — Брови Маттиа слегка дрогнули, отчего в глазах Виолы он предстал еще более ненормальным.
Повисшую паузу, которая показалась слишком долгой, прервала именинница.
— А я узнала, где моя сестра держит таблетки! — радостно сообщила она.
— Bay! — оживились девчонки.
— Хотите попробовать? — спросила Виола. При этом она с усмешкой взглянула на Маттиа, не сомневаясь, что он без понятия, о чем идет речь. — Идемте со мной! — позвала она подруг. — Ты тоже, Али. — Схватив Аличе за руку, она повлекла ее за собой.
Когда Денис остался наедине с Маттиа, сердце его снова забилось ровно. Они подошли к столу с напитками.
— Смотри, тут виски, — изумленно и даже испуганно заметил Денис. — И водка тоже…
Маттиа не ответил. Он взял из пирамиды пластиковый стаканчик, поставил на стол и до самого края наполнил кока-колой, стараясь уловить тот момент, когда поверхностное натяжение жидкости не позволит ей перелиться через край. Денис, смущенно оглянувшись по сторонам, налил себе виски. Тем самым он надеялся произвести впечатление на друга, но тот, похоже, даже не заметил этого.
В соседней комнате, за стеной, девчонки, усадив Аличе на кровать, стали объяснять, как ей следует себя вести.
— Ты только не бери в рот. Даже если будет просить, поняла? — посоветовала Джада Саварино. — Первый раз, самое большее, можешь поработать руками.
Аличе нервно рассмеялась. Она не поняла, всерьез ли говорит Джада.
— Давай так. Сейчас ты вернешься туда и заведешь с ним разговор, — вмешалась Виола, у которой был заготовлен четкий план. — Потом под каким-нибудь предлогом приведешь его в мою комнату, о'кей?
— А под каким предлогом?
— Ну, я не знаю… Да под каким угодно. Придумай что-нибудь. Скажи, что тебе надоела громкая музыка, что хочешь немного побыть в тишине…
— А его приятель? Он же как приклеенный ходит за ним, — возразила Аличе.
— Приятеля мы берем на себя, — ответила Виола, безжалостно улыбаясь.
Закончив инструктаж, она забралась на постель сестры, сминая туфлями светло-зеленое покрывало. Аличе подумала об отце: тот даже по ковру запрещал ей ходить в обуви. О боже, что бы он сказал, увидев такое… Впрочем, она поспешила отогнать от себя эту мысль.
Виола между тем дотянулась до шкафчика над кроватью, наугад пошарила в нем и вытащила коробочку, обтянутую красной тканью с позолотой.
— Держи-ка, — сказала она и вложила в ладонь Аличе маленькую ярко-голубую квадратную таблетку с закругленными углами и тисненым изображением бабочки.
Аличе на мгновение вспомнила ту отвратительную карамель, которую согласилась проглотить в раздевалке, и ее горло сжал спазм.
— Что это? — спросила она.
— Бери, бери. Веселее будешь, — подмигнула Виола.
«Веселее?» — задумалась Аличе. Девчонки смотрели на нее с любопытством. Она решила, что это еще одно испытание и положила таблетку в рот.
— Ну, все в порядке — ты готова, — заключила явно довольная Виола. — Пошли!
Девчонки гуськом потянулись из комнаты. Джада и Джулия коварно улыбались. Федерика Маццольди канючила:
— Дай мне тоже, прошу тебя.
— Дождешься своей очереди, — грубо оборвала Виола подругу.
Аличе вышла из комнаты последней. За спиной у всех она выплюнула таблетку на ладонь, опустила в карман и погасила свет.
Виола, Джада, Федерика и Джулия окружили Дениса, словно четыре хищницы.
— Пойдешь с нами? — спросила Виола.
— Зачем?
— Зачем, это мы тебе потом объясним, — усмехнулась Виола.
Денис насторожился и поискал глазами Маттиа, надеясь на его помощь. Но тот сосредоточенно наблюдал, как поверхностное натяжение удерживает жидкость в пластиковом стаканчике. Музыка гремела так, что поверхность кока-колы непрерывно дрожала. Маттиа со странным волнением ожидал того момента, когда жидкость прольется.
— Нет уж, я предпочитаю остаться тут, — сказал Денис.
— Мамма миа, ну и зануда же ты, — рассердилась Виола. — Идем с нами, без всяких разговоров! — Она потянула его за руку.
Денис было воспротивился, но с другой стороны его подхватила Джада, и он сдался. Пока его вели в кухню, он в отчаянии обернулся к другу, но тот по-прежнему изучал свою колу.
Маттиа заметил появление Аличе, только когда она оперлась рукой о стол. Поверхностное натяжение лопнуло, и жидкость пролилась, опоясав стакан темным кольцом. Невольно подняв глаза, Маттиа встретился с девушкой взглядом.
— Как дела? — спросила она.
Маттиа кивнул:
— Хорошо.
— Тебе нравится вечеринка?
— Мм… Мм…
— А у меня от громкой музыки болит голова.
Аличе подождала, скажет ли Маттиа еще что-нибудь. Ей показалось, что он перестал дышать, а взгляд — кроткий, страдальческий. Как и при первой встрече, ей захотелось обнять его голову и сказать, что все будет хорошо.
— Проводи меня в другую комнату, — наконец решилась она.
Маттиа быстро кивнул, словно только и ждал этих слов.
— О'кей.
Аличе шла по коридору впереди, Маттиа следовал за ней. Он заметил, что правая нога у нее, как и положено, легко сгибается в колене, а левая, наоборот, не хочет сгибаться, и, чтобы передвинуть ее, девушке приходится слегка наклоняться в сторону; на какую-то долю секунды Аличе, теряя равновесие, припадала на бок, и только потом левая нога тяжело, как костыль, перемещалась вперед.
Маттиа сосредоточился на этом странном ритме и, сам того не заметив, стал повторять ее походку.
В комнате Виолы Аличе, удивившись собственной смелости, закрыла дверь. Маттиа стоял на ковре, она рядом.
Почему же он молчит, удивилась про себя девушка. В какой-то момент ей захотелось бросить эту затею, открыть дверь, уйти и облегченно вздохнуть. Но что же она потом расскажет Виоле?
— Здесь лучше, правда? — спросила она.
— Да, — кивнул Маттиа.
Он стоял, безвольно свесив руки, и указательным пальцем теребил край заусеницы на большом пальце — ощущение не из приятных: все равно что колоть себя иголкой, но оно помогало забыть о неловкости.
