— Марго! — крикнула она старшей акушерке. Та моментально прискакала из соседнего кабинета.
— Чего орёшь?
— Ничего. Зайди и закрой дверь… Марго, у меня что, здоровые руки?
— У тебя? Ты что, издеваешься?
— Марго, а что, в роддоме сплетничают, что я сплю с начмедом?
— Разумеется. А что такого-то?! Ты же с ним на самом деле лет сто уже спишь!
— Ну, не только с ним. Иногда я сплю и с другими мужчинами.
— Но Семён Ильич у тебя всё-таки блатной клиент!
— Какой ужас! Значит, весь персонал говорит о том, что я старая блядь?
— Ну, блядь-то блядь, но почему же старая?! — расхохоталась Маргарита Андреевна.
— Иди к чёрту. Пойду домой. Отключу телефоны. Стряхну моль с меховых жилеток…
Утро понедельника началось традиционно. С двухчасовой «пятиминутки». Вернувшийся из командировки Семён Ильич сначала мрачно выслушал доклады дежурных врачей за сутки. А затем целый час гневно песочил Татьяну Георгиевну как исполнявшую во время его отсутствия обязанности начмеда. Она лично несла ответственность за всё про всё. За санэпидрежим. За огромное, просто какое-то нереальное количество кровотечений, произошедших в родильном доме на прошлой неделе. И, разумеется, за то, что сантехник из главного корпуса никак не дойдёт до родильного дома. А ещё за то, что поверх теплоэлектроцентрали, тянущейся под окнами отделения обсервации, змеилась надпись: «Котик, спасибо за доченьку. Твой верный Пёсик!» И за окурки в подвале и под приёмным покоем. Разумеется, и за окурки. За окурки особенно — Семён Ильич в очередной раз бросал курить. Ещё она несла ответственность — персональную! — за то, что жители окрестных домов выгуливают псов на территории чахлого скверика, раскинувшегося перед родильным домом. И, в отличие от «а у них в Америке», говно за своими домашними любимцами жители района в пакетики не фасуют. Хотят, чтобы всё было как «а у них в Америке», а с фасовки собственного дерьма начинать не хотят. Вот такие противоречивые наши дорогие россияне… Угрозой тотального обхода родильного дома Семён Ильич завершил пятиминутку. На часах было половина одиннадцатого.
— Татьяна Георгиевна, зайдите ко мне в кабинет! — всё ещё яростно буркнул распаливший сам себя начмед.
Она молча проследовала за ним в лифт.
— Привет! — радостно и где-то даже нежно и интимно прошептал Сёма, как только Татьяна Георгиевна закрыла дверь в его кабинет.
— Виделись! — Она шлёпнулась в кресло напротив стола.
— Кофе будешь?.. Я по тебе скучал.
— Кофе не буду. Я по тебе тоже.
— Что-то по тону не скажешь.
— Страсти, Сёма, дорисуй сам.
— Сейчас девочка поступит, скорее всего, шейку подшивать. А меня в горздрав вызывают. Сделаешь?
Разумеется, она сделает. Семён Ильич не очень любил эту достаточно простую, в принципе, операцию. Специалистом он был отменным. Но акушеры-гинекологи бывают иногда жутко суеверны. А у Семёна Ильича на ниве подшивания шеек была пара неудач.
— А чего ко мне, в обсервацию?
— Девица на учёт вообще не становилась. В двадцать пять недель явилась в женскую консультацию. Врач её на кресло, а там… Шейка раскрыта. Тестоватая херь какая-то пальпируется. Сильно детально она уточнять не стала. Оно ей надо, чтобы в консультации что-то случилось? В общем, девицу «Скорая» к нам везёт, со мной согласовано. Заведующая меня попросила, а у меня горздрав…
— Ты же сегодня всем обход начмеда пообещал.
— Вернусь и обойду, — он захихикал. — Там обойду, здесь обойду…
— Это всё, Семён Ильич? Я могу идти работать?
— Тань, ты чего замороженная какая-то? Я тебя чем-то обидел? Неужели за пятиминутку сердишься?
— Можно подумать, ты первый раз на меня орал. Все прекрасно знают, что ты на меня орёшь. Никто на тебя ни за что не обижался. Это у меня так… Всю ночь спала. Выспалась — вот и не в духе. Не обращай внимания.
— У меня в пятницу защита. Будешь?
— Ну, разумеется, буду.
— И на банкет придёшь?
— Ну, разумеется, приду.
— Ну я там это… Ты ж понимаешь…
— Сёма, я уже давно привыкла к совместным посиделкам с твоей женой. За столько-то лет! — Татьяна Георгиевна поднялась с кресла. — Я могу идти работать, Семён Ильич?
— Ну вот опять ты!.. А что я сделаю? Ты сама не хотела, чтобы я что-то делал!
— Успокойся. Да, я сама не хотела. Да, я сама дура. Всё сама. Я в курсе. Ты не хочешь, чтобы я приходила на банкет? Я не приду.
— Нет! — Начмед аж вскочил из-за стола. — Я хочу! Не вздумай не прийти. Я без тебя на том банкете совсем сдохну. Защита эта ещё, чистый фарс…
— Ой, я тебя прошу. Полчаса позора — и ты доктор наук.
— Ты тоже уже давай, кандидатскую свою добивай.
— Всё, не читайте мне мораль, дядя Сёма. Я пошла. И не кидайся ко мне с поцелуями, сто раз увидимся ещё. — Татьяна Георгиевна направилась к двери.
— У меня иногда впечатление, что именно ты моя жена, а не та женщина, что сейчас у меня дома.
— Это только впечатление, Сём, только впечатление… Ты же знаешь, что оно ложное. Вот бывает же так, что кажется — угроза, что шейку надо подшивать, а там — шеечная беременность! И хорош именно тот акушер-гинеколог женской консультации, что особо «туда» руками не лез. Вот и ты, Сём, не лезь глубоко во впечатления, ладно?
— Стерва!
— Я тебя тоже люблю, Семён Ильич…
Татьяна Георгиевна вышла из кабинета. Под дверью уже скопилась очередь. Беременные возмущались. Медперсонал смотрел в пол. Ещё бы, сплетничать за спиной — это вам не в лицо смотреть.
Настроение у заведующей стало распрекрасное. Совершенно непонятно почему. Может быть, потому, что спать всю ночь подряд — это замечательно. Хотя когда ночью тебя дёргают, будят, будоражат, покоя не дают — ночь кажется длиннее. А так что? Лёг. Встал. Возможно, долгий непрерывный сон залог красоты и здоровья, но время собственно жизни он сильно укорачивает. Зачем кому-то нужно сонное долголетие? Всё равно ведь в этом покойном долголетии ничего не происходит! Или у них, долго спящих, весёлые цветные сны? Сны — это для тех, кто не доживает наяву. Хотя нормальная физиология утверждает, что сон — относительно бессознательное состояние, пищеварительная активность снижается, моча концентрируется, бла-бла-бла… Толстеешь и отекаешь, короче. Что там о снах говорит нам всё та же нормальная физиология? Картинки возникают во время быстрого сна. В это время человека труднее всего разбудить. Татьяна Георгиевна давным-давно не видела снов. Во всяком случае, в те редкие моменты, когда ей удавалось проспать от и до. Видно, и тогда она была готова вскочить «в ружьё!» по первому писку из пространства. Полковая лошадь, а не баба! Вечно взнуздана, вечно готова. Кому нужна полковая лошадь? Всем нужна женщина, глубоко и крепко спящая рядом. И видящая во сне всякие милые глупости.
Воскресный вечер Татьяны Георгиевны был прекрасен. Она действительно отключила все телефоны. Иногда можно. Тем более что Сёма уже был в городе и если бы что-то случилось в роддоме — дозвонились бы. Так что она без зазрения совести отрубила связь с внешним миром. И долго-долго лежала в ванне, предварительно вылив туда столько жидкости для пены, что та стояла столбом чуть не до потолка. Затем она сервировала ужин на одну персону. И съела его медленно, с удовольствием и весь, без остатка. И совершенно неважно, что на ужин у неё была банка тунца и ржаные сухарики. Собственно, это всё, что было в доме. Но заезжать в супермаркет было лень. Главное — сервировать! Иначе зачем она покупала этот прекрасный столовый сервиз? Неужели чтобы есть из него консервированного тунца с завалявшимися в хлебнице сухариками? Нет, главное — чтобы никто не отрывал, не отвлекал и не вопил: «В приёмное! В родзал! В операционную! К телефону!»
По телевизору шёл какой-то старый фильм. Под его мерное гудение Татьяна Георгиевна ещё раз зашла в Интернет. Надо же! Она почти угадала! У худенького мальчика, мужа девочки Анечки, никнейм был не [email protected], а Vlastelin_podnebesnoj. В своём блоге он писал, как счастлив быть отцом, какая у него прекрасная жена и дочурка. Всё это сопровождалось мутными фотками с обрезанными ногами. И даже Татьяна Георгиевна была на одной из них. С перекошенной мордой и сигаретой. Наверное, когда она ночью вышла в приём, а он тюльпаны раздавал, «властелин» хренов. Видать, шпионски щёлкнул телефоном. Хорошая реклама, ничего не скажешь. Странные они, эти мальчики и девочки. На роды денег нет. Судя по фоткам — на интерьеры и одёжки-коляски-кроватки младенцу — тоже. Всё пользованное, траченое. Зато у тощенького «властелина поднебесной» был самый последний продвинутый айфон. Мальчик радовался, благодарил всех и вся, а также голосил, как он благодарен Сети, потому что именно здесь он встретил свою ненаглядную Анечку, aka Djavolica. Татьяна Георгиевна усмехнулась, вспомнив тощеньких, стеснительных, нелепых «Властелина Поднебесной» и «Дьяволицу». И тут же попыталась представить себе, какой бы у неё был ник, если бы в её юности был Интернет. Так бы и написала, поди, Tatiana Mal’ceva. А Сёма бы обозвался Plovec или Chempion, потому что был в своё время призёром чемпионата Москвы по плаванию. И в голову бы им, сирым, не пришло бы назваться Belokuraja Bestija и Pokoritel’ Stihii. Интересно, вот… Ну, познакомились мосластый прыщавый «Властелин Поднебесной» и такая же, с явными стигмами авитаминоза, «Дьяволица» в Интернете. И договариваются о встрече… Как же, увидев друг друга, они животы от смеха не надорвали-то? Пусть будут счастливы. Смешные…
