Ознакомительная версия.
– Д-детский сад! – с чувством произнесла она.
– Америка в нас ракету запустит, – едва разборчиво пробурчал Щёкин и ещё менее разборчиво добавил: – Шкиляевой в зад…
Розка, расслышав, уронила взгляд себе на колени, сжала губы и надула щёки, чтобы не прыснуть.
– К нам что, часто американцы приезжают, да?! – повернувшись к Костёрычу, гневно закричал Каравайский так, будто Костёрыч что-то у него отнял.
Моржов понимал, что для Шкиляевой поступить вопреки приказу начальства – всё равно что застрелиться. А признаться в своей ошибке – хуже, чем при всём районном департаменте образования выступить у шеста в стрип-шоу.
– В общем, я и собрала вас здесь, чтобы сказать, что этим летом Троельга у нас должна работать, – подвела итог Шкиляева. – Департамент уже послал туда строительную бригаду. Всякие там постельные принадлежности завхоз уже собирает. С питанием определяемся. Должна быть обычная смена – дети там, воспитатели. Мы не можем ударить в грязь лицом.
– Если машина пошла, надо договориться, чтобы теннисные столы вывезли! – вскинулся Каравайский.
– Куда вывозить? – осадила его Шкиляева. – Вы там на них с американцами в теннис играть будете!
– В какой теннис?! – изумился Каравайский.
– Я вас, педагогов, для чего собрала-то? Чтобы вы готовили своих детей ехать в Троельгу на первую смену!
Брови Моржова сами собой полезли на лоб. Ему с какими-то детьми ехать в какую-то Троельгу?…
– Ехать?… – поразилась Розка. – За город?…
– Конечно! – бурно подтвердила Шкиляева. – Что, американцы приедут в детский лагерь – а наших детей там нет?… Должны быть две наших группы!
– Постойте-постойте, – забеспокоился Костёрыч. – То есть, получается, мы должны собирать своих детей в загородный лагерь?
– Ну разумеется!
– Вот и блуда! – убито шепнул Щёкин Моржову.
– Так нельзя, Галина Николаевна! – возмутился Костёрыч. – Нужно ведь заранее предупреждать! Сейчас-то как это сделать? Дети на каникулы выходят, кружки распущены.
– Как распущены? – подскочила Шкиляева, будто впервые узнала о летних каникулах. – Кто вам позволил распускать кружки? У нас не школа, мы и летом работаем!
– Вы же знаете, как это делается, – упорствовал Костёрыч. – Организуется городской лагерь. Кто-то из педагогов – воспитатели, а остальные ведут по два-три занятия в неделю для всех детей лагеря сразу. Это же обычная практика. Многолетняя! – уточнил Костёрыч. – И департамент про это знает, никакой крамолы!
Шкиляева подумала, переводя взгляд с педагога на педагога.
– Городской лагерь – городским лагерем, а здесь загородный! – заявила она. – Те дети из ваших кружков, которые записались в городской лагерь, пускай ездят в загородный. Троельга – это же рядом, две остановки на электричке.
– А билеты? – не сдавался Костёрыч.
– Билеты… Пусть билеты сохранят, в конце лета мы через бухгалтерию проведём оплату. Получится бесплатный проезд. Детям-то ведь всё равно, в городе или за городом лагерь, если можно дома ночевать!
– Я не думаю, что городской лагерь и Троельга для них будет одно и то же, – усомнился Костёрыч.
– Нечего демагогию разводить! – обозлилась Шкиляева. – Деваться нам всё равно некуда. Лагерь должен быть! Кто не желает подчиняться – может уволиться, но сначала два месяца обязан отработать! Департамент ввиду срочности и так пошёл вам на уступку. Разрешено в одну группу набирать всего пятнадцать человек, а не тридцать, как в городе, и на группу иметь двух руководителей. Одна группа – Константин Егорович и Милена Дмитриевна. Другая группа – Михаил Петрович и Дмитрий Александрович.
Дмитрий Александрович – это Щёкин. За долгие годы знакомства Моржов всё как-то не мог привыкнуть, что у Щёкина есть человеческие имя и отчество.
– Я не могу в Троельгу! – тотчас заорал Каравайский и заелозил ногами под столом. – Вы что? У меня в июне зональное первенство! Какая Троельга?
– Я тоже не могу, – возмущённо добавила Милена Дмитриевна. – Мне ребёнка просто не с кем оставить…
– Возьмите с собой, это же природа! Полезно.
– Я… – заикнулась Милена.
– Я два года их готовил! – снова заорал Каравайский, вскакивая. – Всё насмарку, да? Коту под хвост?
– Американцы… – начала было Шкиляева.
– Какие американцы? Американцы везде! А у меня первенство зоны! Отборочный тур на Россию! Вы что, не понимаете?
– А почему для вас особые условия? – уже оборонялась Шкиляева.
– Для меня? Не для меня! Для детей! Не для себя стараюсь! Для зоны! Обычные условия, как по всей стране! Год занимаешься – первенство! И не надо отдельных условий! Так справимся! – грохотал Каравайский, нависая над Шкиляевой.
– Все поедут… – заикнулась Шкиляева.
– Да жалуйтесь сколько хотите! – Каравайский пинком придвинул свой стул к столу. – Я тоже в департамент жаловаться пойду! У меня в шестой школе зал арендован на июнь! Сертификаты им ещё подавай!…
Каравайский промчался к выходу и за собой жахнул дверью об косяк. Шкиляева снова подпрыгнула на стуле. Повисло молчание. Моржов незаметно поглядел на Щёкина, на Розку с Миленой, на Костёрыча – и вдруг идея с Троельгой ему начала нравиться. А почему бы и вправду не провести месячишко за городом, да ещё и с приятными людьми, да ещё и с девками такими симпатичными?…
– Почему Михаилу Петровичу можно не ехать в Троельгу, а я обязана? – негромко спросила Милена.
Шкиляева перевела на неё пустой взгляд. Все педагоги тоже посмотрели на Милену. И Моржов посмотрел.
В лице Милены был какой-то калмыцкий, монгольский оттенок, сейчас усиленный косым шафрановым светом из окна: удлинённые глаза; чуть-чуть тяжеловатое, степное лицо и скулы чуть-чуть острее славянских; большой и неяркий рот… В общем, эхо Золотой Орды. Татаро-монголы – русские готы. В лицо Милены самой природой был заложен уклон к выражению страсти: глаза словно повело закрыться, широкий вырез ноздрей подчёркивал сбивающееся дыхание, а выпуклость скул намекала на впалые щёки, когда для поцелуя слегка приоткрыты губы. Моржов ощутил, что его явно тянет к Милене. Не просто как к симпатичной женщине, а именно к Милене как таковой. А может быть, это была жажда исторического реванша.
– Я, кстати, тоже мать-одиночка, – добавила Роза то ли для Шкиляевой, то ли для Милены. – У меня Иришке тоже пять лет.
Шкиляева молча собрала бумаги на столе в несколько стопок.
– В общем, давайте без демагогии, – сказала она, забыв, что уже призывала к этому. – Надо ехать – значит надо. Это не моя прихоть. Американцы!… Две группы по пятнадцать человек… А вместо Михаила Петровича тогда поедет Светлана… э-э…
– Софья Ивановна, – подсказал Щёкин.
– Да, – кивнула Шкиляева. – Вам же нужна педагогическая практика, Софья Ивановна? – Шкиляева посмотрела на Соню, которая съёжилась ещё больше. – В Троельге будет отличная практика. Природа… – Шкиляева задумчиво потрясла раскрытой ладонью, подыскивая, чего замечательного ещё есть в Троельге.
Моржов увидел, как Щёкин, сохраняя спокойствие верхней части тела, нижней частью начал пританцовывать на стуле. Получалось, что он с Сонечкой оказывался на одной группе. Углом рта Щёкин шёпотом спросил у Моржова:
– Не знаешь, там комнаты для вожатых общие или как?…
– Вы какой кружок хотели? – спросила Шкиляева у Сони.
– Экологический, – тихо сказала Соня.
– Ну и отлично! – оживилась Шкиляева. – Там всё равно надо будет территорию убирать. Будете защищать природу!
– А мне зачем природа? – строптиво сказала Милена. – У меня кружок английского языка.
– Ну, вот и будете говорить там с американцами по-английски, – тотчас объяснила Шкиляева.
– А у меня вообще кружка нет! – Роза поискала поддержки у Моржова. – И у Мор… у Бориса Даниловича тоже нету!… Мы ведь методисты! Где нам детей взять?
– А вас-то и поставим на американцев. – Шкиляева посмотрела на Розу как на дуру. – У вас же в анкетах записано, что в вузах вы изучали английский. А Милена Дмитриевна вам поможет.
Моржов посмотрел на Розку. Розка сидела с видом глубокого недовольства, полуприкрыв глаза. Но из-под ресниц она стрельнула взглядом в Моржова, и Моржов почувствовал в этом взгляде тёмное, многообещающее тепло.
– Есть ещё какие возражения? – Шкиляева повертела головой.
– Конечно, все планы рушатся… – сказал Костёрыч. – Но надо так надо. Чего уж тут не понять.
– Надеюсь, с двух кружков вы наберёте группы в пятнадцать человек, – желчно добавила Шкиляева. – Предупреждаю: этот лагерь будет на контроле департамента! Детей чтоб ни на одного меньше, и все чтобы с сертификатами!
– Вот она – блуда! – убеждённо шепнул Щёкин Моржову.
Он и на работу летом приходил вовремя только потому, что любил утром пить кофе в этом шапито.
Ознакомительная версия.
