Прошел час.
— Ну как, Маделин? — спросил он, — Все факты жизни капитана Кампоса запомнила?
Она нахмурилась.
— Ребята, ничего не выйдет. Если у этого врача хоть что-то есть в голове, он ни за что не купится на «скорбящую жену». Этот бедолага лежит в госпитале уже восемь лет. Вопрос: где я все эти годы пряталась? Все, что вы тут состряпали, расколет и ребенок.
Салливан надулся:
— А у тебя есть более дельное предложение?
— Нет, — честно призналась она — Я просто пытаюсь рассуждать здраво. Вам нужен человек, который действительно сможет сойти за страдающего родственника. Смотри: его брат уже пытался его убить. Он как раз мог бы убедительно повлиять на этого доктора.
Аргументы Маделин поддержал психолог:
— Думаю, она права. Если бы нам удалось убедить этого парня попросить Лазаруса избавить его брата от боли, это был бы верняк.
— И главное, — добавила Маделин, — ни один суд нам не припишет провокацию.
Этот довод окончательно убедил агента Салливана.
— Ого, Маделин, а у тебя голова варит! Знаешь что? Ты прикинешься медсестрой и скажешь, что знакома с этим доктором…
— Вот это дело! — согласилась она. — Теперь мы уж точно этого доброго самаритянина прищучим!
Сет закончил обход в ветеранском госпитале и мысленно перелистнул календарь еще на один день. Еще три месяца еженедельных бдений, и он свободен. Они поедут с Джуди и детьми по стране, увидят Йеллоустон, Иосемитский национальный парк, Диснейленд. Он забудет об этом госпитале, о боли и нечеловеческом грузе, который камнем висит у него на душе.
Сет направился к машине, и тут к нему обратился невысокий смуглолицый мужчина:
— Доктор Лазарус?
Он говорил с легким латиноамериканским акцентом.
— Да, это я.
Я — Гектор Кампос. Мой брат Франсиско, — они его тут Фрэнком зовут, — лежит в этом госпитале.
— Думаю, он не мой пациент, — неуверенно ответил Сет.
— Он лежит на другом этаже. Но я вас специально тут жду, хочу попросить, чтобы вы взялись его вести.
— Мне очень жаль, — ответил Сет, — но я здесь только по совместительству. Уверен, что за вашим братом хорошо ухаживают.
— Доктор, пожалуйста! — взмолился Гектор. — Ради всего святого, прочтите хотя бы его карту!
Он расстегнул рубашку, вынул из-за пазухи конверт и пихнул его Сету.
— Мистер Кампос, а почему вы считаете, что это должен прочесть именно я?
Подняв глаза, Сет обнаружил, что парня уже и след простыл. Его охватил ужас.
Сет старался читать карту без эмоций. На сей раз он не даст себя разжалобить!
Но здесь, в истории болезни Фрэнка, оказалась и запись о том, как брат пытался избавить его от страданий. Было очевидно, что парнишка просто обезумел от горя.
В этот момент в кабинет вошла Джуди и села на диван. Она уже собиралась спать и была в халате.
— Сет, я пришла, — объявила она. — И не уйду, пока ты мне все не расскажешь. Я знаю, что ты держишь в руках, и не собираюсь тебя спрашивать, что ты намерен делать. Но если мы решили, что с этим покончено, а ты опять за свое, тогда как же мы остановимся?
— Никакие не «мы», — стоически возразил Сет. — Вся ответственность лежит на мне.
— Сет, прости меня, но я твоя жена и делю с тобой не только кров, но и всю вину.
— Чувство вины, — поправил он.
— Давай, по крайней мере, все обсудим.
Он вкратце обрисовал ей страшные увечья капитана Кампоса.
— О господи! — застонала Джуди — Зачем ему не дали умереть на поле боя? — Потом с горькой иронией добавила: — Должно быть, это ухудшило бы статистику потерь. А теперь бедный парень лежит и тикает, как часы, которые не показывают времени.
— Я хочу это сделать, — тихо объявил Сет. — Ради них обоих. Руки у меня уже и так в крови, так что хуже не станет.
— Но, Сет, в ветеранском госпитале это намного опаснее. Ты там бываешь всего один день в неделю. Если у кого-то возникнут подозрения, они легко смогут установить, что его смерть наступила в твое дежурство.
— Я все обдумал, — сказал он. — Я придумаю какой-нибудь предлог, чтобы мне вернуться после ужина. По вечерам там никого не бывает. Это не то, что в нашей клинике, где посетители непрерывно шастают туда-сюда. Это дом, населенный привидениями, которых никто не хочет видеть.
— Сет, нет! Ты… ты не в своем уме! Ты не можешь…
— Хочешь сказать, я свихнулся? — перебил он, повышая голос, что было для него совершенно нехарактерно. — Конечно. Я и не спорю. Я убиваю людей, начиная с собственного брата Говарда… Начиная с…
— Ты это делал из милосердия! — возразила Джуди.
— «Милосердие»… — угрюмо пробурчал он. — Интересно, будет ли Господь милосерден ко мне после всего, что я натворил.
Они замолчали. И молчали так минут пятнадцать. Потом Джуди заметила, что Сет откинулся на спинку кресла и задремал. Она погасила свет и, не желая оставлять его одного, свернулась калачиком на диване.
Решение лежало на поверхности. Джуди он просто ничего не скажет. Он найдет какой-нибудь предлог, чтобы приехать в госпиталь в неурочный день, и она ничего не узнает. Но сначала надо будет самому навестить несчастного капитана Кампоса.
По окончании традиционного обхода больных в ветеранском госпитале он попрощался с коллегами, а затем; вместо того чтобы спуститься на лифте вниз, пешком поднялся на пятый этаж. Отыскать раненого морского пехотинца оказалось нелегко. В этом отделении все были страшно изувечены и полностью выключены из жизни общества, поскольку это общество не желало, чтобы ему напоминали об ужасах Вьетнама.
Даже в патологоанатомическом отделении ему не приходилось видеть таких ужасных повреждений, таких изуродованных конечностей и лиц — таких омерзительных пародий на человеческое тело.
Наконец он его отыскал. На карточке, прикрепленной к спинке кровати, Сет прочел: «Кампос, Франсиско Р., капитан, Корпус морской пехоты США».
Если верить официальному бюллетеню, Фрэнк еще мог что-то слышать и немного говорить. И Сет окликнул:
— Капитан Кампос?
— У-у… — простонал забинтованный страдалец.
— Фрэнк, вы понимаете, что я вам говорю?
В ответ прозвучал стон, который следовало расценить как утверждение.
— Сэр, у вас сильные боли?
На сей раз ответом стали три стона подряд.
— Капитан, вам когда-нибудь хочется, чтобы все это прекратилось? Чтобы каким-то образом ваши страдания кончились и вы заснули вечным сном?
Снова стон. Его можно было истолковать только как мольбу.
— Я понял, сэр, — ласково сказал Сет. — Я скоро вернусь.
Выходя, он услышал со стороны койки звук, выражающий великое облегчение. Как если бы изувеченный герой говорил: «Слава богу!»
Разговаривая с Фрэнком, Сет заметил у него на тумбочке нехитрые свидетельства родственной привязанности — распятие и букетик цветов. От Гектора.
Единственное, чего он не заметил, был микрофон, установленный агентом Салливаном.
Из всех препаратов он выбрал морфий, названный так в честь бога сновидений. И действующий так, что никаких подозрений не возникало.
Тактика Сета была хитроумна и проста. Он вернется сразу после ужина, пока в коридорах еще будет слышаться звон тарелок и подносов, часа за два до вечернего сестринского обхода.
Сет поставил машину на стоянку, надел белый халат и с полным шприцем в кармане поднялся на пятый этаж. Никем не замеченный, он прошел в палату капитана Кампоса. Тот, как ему показалось, мирно спал. И, к радости Сета, безмятежно.
Может, ему удастся сделать это прямо сейчас и Фрэнку уже никогда не придется просыпаться от боли. В конце концов, он уже с ним поговорил, заручился, так сказать, его согласием.
«Иди и сделай это, Сет! — сказал он себе. — Задерни занавеску у его кровати, сделай укол и ступай домой».
Но у него был свой порядок. Свой моральный кодекс.
— Капитан Кампос, вы меня слышите? — начал он. — Это доктор Лазарус. Я пришел избавить вас от страданий. Помочь вам уснуть навеки. Если вы согласны, я сделаю вам небольшой укольчик, и все прекратится.
Сет подождал ответа. Его не последовало. Сет придвинулся ближе. Больной не дышал. Господи, он уже умер! Сет окаменел.
Неожиданно шторки, закрывавшие койку капитана Кампоса, раздвинулись, и Сета обступили несколько крепких мужчин, все в одинаковых темно-серых костюмах.
Один показал свое удостоверение и представился:
— Салливан, ФБР. Вы арестованы по обвинению в убийстве этого офицера.
«ФБР изобличает Доктора Смерть».
Броские заголовки спровоцировали массовую истерию, которая вихрем закружила Сета Лазаруса. Циники журналисты играли на мысли, подспудно посещающей любого: «Моя жизнь в руках моего врача. Стоит ему по какой-либо причине меня невзлюбить, и он безнаказанно меня умертвит».
