Дэвид Эберсхоф - Пасадена

На самом севере округа Сан-Диего есть длинная полоса побережья, принадлежащая федеральному правительству. Там, на красивом пляже, облюбованном серферами, стоит атомная электростанция. На южной оконечности находится Кемп-Педлтон, где громадные моряки лазят по стенам и ползают по зарослям кустарника, изображая войну. Но между охладительными башнями и военно-морской базой лежат старые сухие русла рек, склоны холмов, поросшие тойном и лимонадной ягодой, песчаные наносы рек, куда в полдень выползают на солнце гремучие змеи. Склоны тянутся до высоких утесов, сложенных песчаником, которые обрываются высоко над Тихим океаном. Берег под ними широкий, и оттуда осенью хорошо видно китов, когда они выскакивают из воды по пути в Байю.

Кроме немногих дорог для пожарных и чужеродных, квадратных в основании ящиков для сбора мусора, это огромное пространство невозделанной земли может показать любому студенту-историку или начинающему романисту, как некогда выглядела Калифорния. Федеральная дорога номер пять проходит через эти места, но почему-то не портит их, и на калифорнийском побережье эти обширные пространства так и остались одними из самых нетронутых. В одном месте шоссе находится контрольный пункт Национальной иммиграционной службы, где машины останавливают офицеры в бежевой форме и овальных шляпах; они заглядывают в каждую машину и проверяют, нет ли там случайно нелегальных рабочих из Мексики. Из-за этой проверки пробки становились такими огромными, что я успевал прочитать несколько страниц книги, пока мама не снимала ногу с педали и мы ехали дальше.

Впервые я прочел «Грозовой перевал» в пятнадцать лет, то есть все еще сидя на заднем сиденье маминой машины. Как-то раз я смотрел из окна на дикий кустарник и утесы, поднимавшиеся из воды, и мне пришло в голову, что не так уж давно Южная Калифорния была такой же дикой и необитаемой, как вересковые пустоши Кэтрин и Хитклифа. Я представил себе время, когда люди приплывали сюда из Мексики на кораблях, переезжали границу по старым руслам рек на лошадях и мулах. Я думал о том, как выглядело побережье до того, как здесь появились застройщики, до того, как появилось шоссе, до того, как поставили военно-морскую базу и возвели атомную электростанцию. Я воображал, как моя родная Пасадена утопает во фруктовых садах и кругом стоят гостиницы с балкончиками, которые в зимний сезон переполняли туристы. История Калифорнии предстала передо мной простой, но полезной картиной: это была вечная борьба между естественным и искусственным, между поражавшим воображение прошлым и фантастическим будущим. Этот штат бесконечно и стремительно меняется; так же быстро меняются и люди, его жители, хотя подчас они об этом даже не подозревают.

История Калифорнии вся основана на трансформациях и перевоплощениях. На глазах одного поколения из приграничья она стала пригородом. В мгновение ока кусты сменились ровными полями, русла покрылись асфальтом, апельсиновые рощи срубили и проложили вместо них дороги. Можно ли забыть гулкие пустоши Эмили Бронте? Почему Кэтрин выбрала Хиндли, а не Хитклифа? Как женщина становится женщиной? Как Калифорния превратилась в то, что мы видим сегодня?

Обо всем этом я думал много лет; во мне бушевали эмоции и идеи, зрели вопросы, и вот несколько лет назад в воображении все прояснилось. Герои заговорили своими голосами и получили имена: Линда Стемп, ее брат Эдмунд, любимый человек Брудер, ее супруг капитан Уиллис Пур. Я увидел молодую женщину, рыбачку, которая в тысяча девятьсот третьем году родилась на диком калифорнийском побережье между Лос-Анджелесом и Сан-Диего. Я вообразил, как через много лет она сидит на балконе большого белого дома и смотрит на умирающую апельсиновую рощу в пригороде Пасадены. Кто она? Как оказалась здесь, на ранчо Пасадена? В моем воображении ожили апельсиновые рощи, зашелестели ветви чапараля, а наводнение смыло все шоссе. Красивое прошлое Калифорнии ожило, я сел за стол и написал книгу под названием «Пасадена».

Здесь и далее эпиграфы из Э. Бронте в переводе Е. Калявиной.

Данте. Божественная комедия. Рай. Песнь 5. Перевод М. Лозинского.

Спенсер Э. Королева духов. Книга первая, песнь XI. Перевод В. Микушевича.

Суинберн А. Ч. Ave atque vale (памяти Шарля Бодлера). Перевод Э. Ермакова.

Перевод Е. Калявиной.