Деткин-Вклеткин помотал головой:
– Мы не в пространстве заблудились, а… здесь. – Указательным пальцем Деткин-Вклеткин показал на голову.
– В Вашей голове заблудились? – опешил Хухры-Мухры, не в силах представить себе, как такое возможно.
– Боюсь, что Вы не там заблудились, – вздохнула Умная Эльза. – Боюсь, что Вы заблудились вот… тут. – И она показала рукой на грудь.
– У Вас в груди заблудились?! – Хухры-Мухры выглядел дурак дураком.
Деткин-Вклеткин потупил острые глаза.
– Расскажите нам о совершенстве, – с грустью попросил он Умную Эльзу. – О совершенстве Окружности. Абсолютно Правильной Окружности из спичек.
– Она очень большая… – начала Умная Эльза.
– Это мы и без Вас знаем! – перебил Хухры-Мухры.
– Молчать! – рявкнул на него Деткин-Вклеткин: лев, тигр…
– Она больше, чем мы думаем, – спокойно продолжала Умная Эльза. – Больше, чем восточное полушарие, больше, чем земной шар, больше, чем наша галактика…
– Еще! – неслышно, одними губами, прошелестел Деткин-Вклеткин.
– …она везде – и она совершенна. Нам кажется, что мы просто выкладываем спички – одну за другой, но мы выкладываем не спички… мы выкладываем наши сердца, наши души, наши жизни – мы выкладываем все, что у нас есть. И когда у нас ничего уже не останется – совсем ничего, только тогда можно будет считать, что мы построили наш участок… вверенный нам участок. И Японский Бог посмотрит на нас и улыбнется. И скажет: «Молодцы. Отлично справились!»
Деткин-Вклеткин сидел на земле и смеялся. И слезы текли по его щекам.
– Не пойму, он смеется или плачет? – спросил Хухры-Мухры Случайного Охотника. – Какое-то дезориентирующее поведение…
Случайный Охотник не ответил.
– А почему Бог – японский? – продолжал приставать Хухры-Мухры.
– Мы же в Японии сейчас… вот и японский! Вам-то что за разница – японский бог, не японский? Бог – и ладно: какой бы ни был, все равно ведь Бог!
– Лучше бы наш был… национальный, – тихо сказал эскимос Хухры-Мухры. – То есть, один из наших: например, Торнгарсоак. Но можно, конечно, и Арнаркуагссак.
Случайный Охотник посмотрел на него серьезно:
– Молитесь тому богу, который поблизости. И не привередничайте.
– А дойдет молитва-то? – робко спросил Хухры-Мухры.
– Любая молитва доходит. Любому богу. В любой части света.
Тут Хухры-Мухры закрыл глаза, достал из нагрудного кармана амулет – человеческую пуповину, положил ее перед собой и, приняв молитвенную позу, горячо заговорил в пространство:
– О, Японский Бог… находящийся поблизости! Прости, что я обращаюсь к тебе без посредника, но ни одного шамана нету вокруг – и некому оживить и оседлать бубен, некому ускакать на нем в Верхний мир и принести оттуда весть дорогую. У меня же самого нет ни бубна, ни варгана, ни лука, ни хорошего облачения – да я никогда и не камлал. Тем не менее, я, недостойный, все равно обращаюсь к тебе, о Японский Бог. Ты не знаешь меня. И имя мое – Хухры-Мухры – ничего тебе не скажет… я обычный эскимос, каких миллиарды: высокообразованный, начитанный, интеллигентный, культурный, тактичный. Да вот… нету во мне своего разума. Однако не за себя молюсь я, а за товарищей моих – Деткин-Вклеткина и Случайного Охотника, который, правда, однажды прострелил мне голову дробью, но я давно забыл об этом. Помоги им, Японский Бог! Сохрани их свободные души, закали их души жизни и укрепи их души имени! Ибо, говорят, идут они вслепую и не ведают пути своего… Да не покинут они дорог мира Среднего, да не оступятся ненароком ни в Верхний мир, ни в Нижний, где нечего делать живым! Укажи им верную тропу, Японский Бог, не оставь их милостью своею! А для себя я у тебя ничего не прошу – и не трать на меня сил и времени. Поскольку я так и так следую за товарищами моими – и, если выйдут они на верную тропу, значит, выйду вместе с ними и я. А не выйдут и погибнут – мне тогда тоже жить незачем.
И стало тихо во всей Японии – так тихо, что слышно было, как возле самой вершины Фудзиямы ползет по склону улитка.
– Не шуми так, с ума сошла? – шикнула на нее Умная Эльза.
Улитка перестала ползти.
– Где вы его взяли, такого чистого? – кивнув на все еще стоящего в молитвенной позе Хухры-Мухры, благоговейным шепотом спросила Умная Эльза, спустя полчаса или больше.
– В юрте сидел… невидимый миру, – сквозь слезы улыбнулся Деткин-Вклеткин.
Улитка снова принялась ползти по склону горы – правда, почти бесшумно.
Хухры-Мухры очнулся и спрятал человеческую пуповину в карман.
– Я помолился, – отчитался он Случайному Охотнику, словно тот мог не слышать его молитвы. – Как Вы думаете, поможет?
Случайный Охотник растроганно обнял его:
– Конечно, поможет! Слова-то Вы какие нашли… проникновенные.
– Это я умею! – простодушно похвастался Хухры-Мухры. – У меня слова сами из души жизни выходят. Привык, видите ли, молиться: знаете ведь, на Северном полюсе, кроме как с богами, и говорить не с кем. Но на Северном полюсе проще: там боги тебя с полуслова понимают! И на твоем родном языке вежливо в ответ разговаривают. Скажешь им: «Пожалуйста, покажите мне цветы-тюльпаны!» – а они тебе: «Рады стараться, эскимос Хухры-Мухры!» – и показывают.
– Где ж показывают-то? – спросил Случайный Охотник, сроду не видевший цветов-тюльпанов на Северном полюсе.
– Так во сне показывают – не наяву же! Наяву при нашей температуре там все цветы-тюльпаны замерзли бы. А во сне тепло, они там не мерзнут. Я цветы вообще очень люблю, а от тюльпанов уж совсем без ума. Была б моя воля, я бы Абсолютно Правильную Окружность из тюльпанов выкладывал! А Вы бы из чего?
– Я бы… – было слышно, как в голове Случайного Охотника случился оползень: он никогда и не пытался представить себе Абсолютно Правильную Окружность сооруженной не из спичек, а еще из чего-нибудь. – Я бы… Я бы выкладывал ее из сосисок: очень сосиски люблю, хотя, может быть, это и неприлично. – Широкое лицо его побагровело от стыда.
– Да уж, – побагровел вслед за ним и Хухры-Мухры. – Еще как неприлично: тюльпаны и сосиски – это две очень большие разницы…
– Почему же неприлично? – воскликнула Умная Эльза. – Когда любишь – все прилично: неважно, кого или что! Лишь бы вы сердцем строили, а тюльпаны у Вас в сердце или сосиски… или вот монументальная композиция «Никогда и ни при каких обстоятельствах не забудем мать родную» – все равно! Только в Японии начинаешь хорошо понимать такие вещи.
– Вы долго жили здесь? – спросил Случайный Охотник, из чувства благодарности перейдя на «вы».
– Очень долго, – ответила Умная Эльза. – Лет… восемьдесят, по ощущению.
– Сколько же Вам сейчас? – оторопел Случайный Охотник.
– Около тридцати.
– По ощущению? – уточнил Случайный Охотник.
– Нет, по паспорту, – улыбнулась Умная Эльза. – По ощущению – гораздо больше.
– А сколько Вы в Японии по паспорту прожили? – не отставал Случайный Охотник.
– Я здесь паспорт не регистрировала, – призналась Умная Эльза.
Случайный Охотник сочувственно кивнул:
– Нелегально, значит, живете…
– Почему нелегально? Легально. Только без регистрации. В общем-то, меня и непонятно было, как регистрировать – я сюда усилием духа Японского Бога направлена. Таких не регистрируют.
– А таких много? – поинтересовался Хухры-Мухры, пораженный уровнем сервиса, обеспечиваемого чужим богом.
– Наверное, нет, – скромно сказала Умная Эльза. – Но, как сказано, у меня с Японским Богом особенные отношения.
– Чем Вы их заслужили? – спросил Хухры-Мухры с непонятной в его положении ревностью.
– Верой и правдой, – сухо, как сирокко, ответила Умная Эльза и, прекратив этот никому (в том числе и читателю) не нужный разговор, подошла к Деткин-Вклеткину, зачарованно рассматривавшему монументальную композицию «Никогда и ни при каких обстоятельствах не забудем мать родную».
– Великолепно! – чуть слышно повторял он. – Великолепно… что за тонкая работа! Да-а-а… пожалуй, такого вклада в построение Абсолютно Правильной Окружности из спичек не внес никто.
– О каком вкладе он говорит? – с ужасом спросил Хухры-Мухры Случайного Охотника. – Это же к Окружности вообще отношения не имеет! Спички в разные стороны, линии и вовсе не наблюдается… мы ведь пра-виль-ну-ю – причем Абсолютно Правильную – окружность строили!
Тут Хухры-Мухры кинулся к Деткин-Вклеткину и страстно воззвал:
– Опомнитесь, зодчий, придите в себя: я не узнаю Вас! Вы ли это выговаривали нам за малейшую неточность, заставляя перекладывать тысячи и тысячи спичек только потому, что внезапно обнаруживали отклонение на одну десятую градуса? И, когда Случайный Охотник говорил Вам, что одна десятая градуса на Северном полюсе погоды не делает, Вы ли это хохотали демоническим смехом и предлагали нам представить себе, во что превратится одна десятая градуса через сто километров, через двести, через триста? Я уж не говорю о том, что мне пришлось юрту на собственном горбу с ее законного места перетаскивать, потому что Вам, вынь да положь, надо было там Окружность прокладывать, где юрта стояла! А здесь и сейчас – Вы стоите и нахваливаете откровенную халтуру просто потому, что не можете противостоять чарам этой… этой гейши, у которой даже регистрации нету. А еще про Марту рассказывали, которая для Вас – весь универсум… бабник! – Маленькая речь Хухры-Мухры была такой горячей, что обожгла Деткин-Вклеткину ухо.
