Кисси, казалось, хотела возразить, но передумала.
— Садитесь, мистер Найду, я что-нибудь разогрею для вас.
— Попозже, — сказал Найду. Затем его лицо расплылось в доброй, благодарной улыбке. — Я скоро вернусь, а ты пока подогрей, хорошо?
Кисси так и засветилась:
— Вас будет ждать горячая и вкусная еда, мистер Найду.
«Так вот какие чувства пробудил он в Ди, — думал Найду, уходя из кухни. — Но Ди не из простых доверчивых индийских женщин, чтобы смотреть на него так, как смотрит на меня Кисси. Что же случилось? Может быть, Дики Наяккар просто дал волю фантазии? Но Дики — серьезный и надежный человек».
На этот раз Сэмми Найду сделал так, чтобы они заметили его приближение. Он кашлянул, постучал по столу, хлопнув стеклянной дверью. И когда подошел к ним, оба тотчас поднялись со своих мест. Царившая здесь ранее атмосфера рассеялась. Но Ди казалась несколько смущенной, будто ее застали за каким-то неподобающим занятием.
— Извините, что я так поздно, — сказал Найду, обращаясь к Ди. Затем подошел к Нкоси и протянул ему руку: — Как чувствуете себя?
— Отлично, — пробормотал Нкоси.
«Да, — подумал Найду, — это видно по тебе».
— Есть какие-нибудь вести от доктора?
— Он звонил сегодня вечером, — сказала Ди.
— Все в порядке?
— Да, но нам не удалось поговорить, послышался щелчок.
— Они подслушивают наши разговоры, — пояснил Найду. — Это теперь в порядке вещей. Только они еще не знают, что, когда подключаются, раздается слабый щелчок. — И он снова обратился к. Ди: — Когда доктор возвращается?
— Завтра вечером.
— А как насчет меня? — поинтересовался Нкоси. — Когда я смогу уехать?
— Вы что-нибудь ему говорили? — осведомился Найду.
— Нет, — ответила Ди.
Она взглянула в лицо Нкоси, и Найду стало ясно, что они понимают друг друга без слов.
— Пойдемте-ка лучше в дом, — предложил Найду.
Ди молча пошла вперед. Глядя, как она идет, припадая на больную ногу, Найду усомнился было, в своих предположениях. Африканцы, все без исключения, даже, такие рафинированные и образованные, как этот парень, питают инстинктивное, глубоко укоренившееся, традиционное отвращение ко всякого рода физическим недостаткам. В былые времена они убивали калек, а сейчас, не имея на то права, просто презирают их…
Ди поднялась по лестнице, повернула направо и открыла дверь. Она включила свет, и. мужчины вслед за ней вошли в просторную комнату. Все стены, за, исключением оконного проема, от пола до потолка были заставлены полками. Небольшая часть книг находилась под стеклом, остальные были размещены на простых деревянных стеллажах. У окна стоял большой письменный стол красного дерева. Здесь был еще огромный диван, обитый коричневой кожей, и три массивных кресла — с такой же обивкой. В этой теплой, уютной комнате, где преобладали коричневые тона, чувствовался легкий запах пыли, который исходит о г книг в жарких странах. Подставка с множеством различных трубок, едва уловимый запах трубочного табака, столь отличный от аромата сигарет, — все свидетельствовало о том, что здесь мужское царство.
Найду прикрыл за собой дверь и запер ее на ключ.
— Это любимая комната доктора, — сказал он. — Здесь всегда тихо, так что можно спокойно почитать и подумать.
— Подальше от женщин, — сухо добавила Ди.
Нкоси заметил, как в глазах Найду вспыхнул огонек. Он с нетерпением, хотя и без тревоги, ждал, что ему скажет Найду. Найду обошел вокруг стола и сел в кресло доктора. Ди Нанкху примостилась на диване, и Нкоси заметил, что она инстинктивно поджала больную ногу. Он выбрал себе кресло поближе к письменному столу, устроился поудобнее и приготовился слушать.
Найду положил на стол свои огромные руки и уставился на них.
— Я очень сожалею, но заключительная часть нашего плана сорвалась.
— Из-за Вестхьюзена? — спросил Нкоси.
Найду кивнул.
— Он все рассказал?
— Нет. Он ничего не рассказывал, но им в руки попал пропуск, который Вестхьюзен должен был передать вам. И они моментально установили, кто он такой.
— Патрульные знали, что его фамилия Кэтце.
— Сейчас не только патрульные, вся страна знает, что Кэтце и Вестхьюзен — одно и то же лицо. Об этом сообщали по радио, писали, в газетах, все знают, как год назад его объявили цветным.
— Бедняга, — сказал Нкоси. — Но я боюсь, что он обо всем расскажет!
Найду вскинул голову и в упор посмотрел на Нкоси.
— Он ничего не расскажет. Он мертв.
Нкоси взглянул на Ди и понял, что это ей давным-давно известно. Она ответила ему пристальным холодным взглядом, словно говорившим: я ведь предупреждала, что за стенами этого дома царит зло.
— Кто это сделал? Полиция или…
«А ты догадлив! — подумал Найду. — Чертовски догадлив!»
— Он мог навести их на ваш след и на след Сэмми, — суровым спокойным тоном сказала Ди.
— Таким образом, его пришлось…
— А что было делать? — ответила она вопросом.
«Так вот что имел в виду Дики Наяккар, когда говорил про тарабарщину», — подумал Найду.
— По какому праву мы…
Найду не дал ему договорить:
— По праву, которое диктуется необходимостью, историей, желанием выжить. Мы стояли перед дилеммой: либо пойти на это, либо принести в жертву себя и наше общее дело.
Нкоси решительно тряхнул головой.
— Я говорю не о восстании, диверсии или революции, — сказал он очень спокойно. — Речь идет об убийстве одного человека, который к тому же оказал нам услугу.
— Нравится вам или не нравится, но мы сделали то, что необходимо. — Найду закрыл глаза и вытянул губы. Он едва удержался от резких слов, которые так и просились на язык. Найду не сумел скрыть своего раздражения, и именно потому, что он сдерживал себя, Нкоси почувствовал его раздражение особенно остро. — Я в ответе за то, что произошло. Всю ответственность я беру на себя. — Волна гнева поднялась в сердце Нкоси.
— Так оно и есть.
— Но что было делать? — настойчиво, с тревогой повторила Ди.
«Оказывается, для нее важно его мнение», — подумал Найду и испугался этой мысли. Он перевел взгляд с Нкоси и а Ди, потом снова на Нкоси.
— Простите, но я не собираюсь сейчас дискутировать по поводу моральной и этической стороны этого дела. Может быть, в другом месте и при иных обстоятельствах, но не здесь и не сейчас. Думайте что угодно, в настоящий момент для нас это не имеет никакого значения. И мы не можем позволить себе раздумывать над такими вещами!
«Нет, нет!» — вопреки всякой логике мысленно запротестовала Ди, хотя не могла бы объяснить почему.
— Непосредственно вас касается лишь то, — продолжал Найду, — что предназначавшийся для вас пропуск попал к ним. По причинам, известным им одним, они не обнародовали этот факт. Сообщили только, что Вестхьюзен убит поко. Но фотографию с пропуска размножили и сотни экземпляров разослали по всем полицейским участкам страны.
— Они думают, что убил его я…
— В неопубликованном докладе полиции говорится, что последний раз Вестхьюзена видели на рассеете в понедельник с туземцем, которого, как он заявил полицейскому патрулю, он подобрал на границе Протектората. Приказ гласит: любой ценой изловить туземца и доставить его живым. Однако в газетных сообщениях о смерти Вестхьюзена ничего подобного не говорится.
Найду остановился, ему показалось, будто Нкоси хочет что-то сказать. У него был усталый вид. Потом он заговорил снова:
— Кто убил Вестхьюзен а — для них вопрос второстепенный. Прежде всего их интересует, чем занимался Вестхьюзен, и они полагают, что «туземец», находившийся с ним, поможет это выяснить.
— Откуда вы все это знаете?
Найду казалось, что Нкоси абсолютно спокоен, и только Ди понимала, в каком он напряжении. Лицо Найду странно изменилось.
— Мой брат, мой старший брат — следователь политического отделения, в чине сержанта.
— Ясно, — сказал Нкоси.
Найду внезапно взорвался:
— Ясно, ясно! Ни черта вам не ясно, мистер!
— Сэмми, прошу вас, — взмолилась Ди.
— Ничего, — успокоил ее Нкоси.
— Ничего, — передразнил Найду, все больше распаляясь. — Человек говорит «ничего», значит, ничего; человек говорит «ясно», значит, ему и в самом деле ясно. Он мудрый, он цивилизованный, ему не по нраву убийства, и он все понимает. Так позвольте мне все же сказать вам кое-что, мистер. Может быть, вы черный и родились здесь, но вы ни черта не видите!.. Честное слово, мне надоело смотреть, как вы разыгрываете этакого сердобольного боженьку.
— Сэмми! — На сей раз Ди действительно рассердилась. — Мистер Нкоси — наш гость.
— Ваш, а не наш! — отрубил Сэмми. Затем сделал над собой усилие и виновато покачал головой: — Простите меня, Ди. Я не то сказал. Просто обидно, что он никак не хочет понять…
