– Я не хотел, – прошептал Дэн. – Я только хотел, чтобы ты молчала, пока я буду уходить.
Он оглядел неподвижное тело. Красивая. Слишком красивая для обыкновенной шлюхи.
Он повернулся, его взгляд зацепил сумочку на комоде. Двенадцать долларов и какая-то мелочь. Он их тоже прихватил и вышел, тщательно затворив обе двери. Он закрыл входную дверь на ключ и положил его в карман.
– Дела его неважнецкие, – сказал Купер. – Вот последние сведения, которые мы о нем получили. Он убил женщину, одну из проституток, посещавших заведение, где он работал. Забрав ее деньги, он убил ее, возможно, чтобы изнасиловать, судя по положению тела и некоторым следам, обнаруженным на трупе. Врачи это сейчас выясняют. Затем он доехал на такси до Бруклина, и там его след затерялся. Вот уже три дня, как мы его разыскиваем, но так и не знаем, что с ним стало.
– Я не могу всю жизнь сидеть в гостинице, – сказала Шейла. – И после того, что произошло, не могу даже подумать о том, что надо возвращаться домой. Хотите еще виски?
Он налил себе еще, а Шейла закурила.
– Я хочу жить, – сказала она. – Я очень любила Дэна. Но это уже не тот Дэн, которого я любила. Мне непонятно, как он мог совершить эти ужасные преступления.
– В нем течет негритянская кровь, – сказал Купер. – Все-таки это многое объясняет.
– Даже сейчас я не могу в это поверить, – сказала Шейла. – Вначале, когда мне об этом сказали, я была так ошарашена, что поверила. Да и злость как-то подстегивала. Но сейчас, когда я снова об этом думаю, я не могу в это поверить.
– И все же, – сказал Купер. – Факты в следственном деле неопровержимы.
– Я совсем запуталась, – сказала Шейла. – Не знаю, что делать, кому довериться. И несмотря на все, продолжаю вспоминать о том Дэне, которого знала раньше.
Купер махнул рукой.
– Бросьте, – сказал он. – Переверните страницу. Все уже в прошлом. Вы же не можете всю жизнь за это цепляться.
– Я знаю, – сказала Шейла. – Вы понимаете. Такое чувство, как будто мы действовали вдвоем.
Она остановилась.
– Мне очень трудно, – подытожила она. – И больно, и обидно.
– Пройдет время, – сказал Купер.
– Не знаю, – сказала Шейла. – Надеюсь.
Он встал.
– Вчера все было ужасно, – сказала она. – Я бы хотела, чтобы эта история поскорее закончилась. А журналисты действительно необходимы?
– Похоже на то, – сказал Купер и надолго замолчал, как будто хотел что-то добавить, но испугался. – Могу ли я пригласить вас куда-нибудь вечером? – спросил он наконец.
– Слишком любезно с вашей стороны, – сказала она, неопределенно улыбаясь.
– Да нет, – сказал он серьезно. – Мне это доставит огромное удовольствие.
Она вздохнула:
– Забавно… Я никогда не представляла себе таких полицейских, как вы.
– Я это расцениваю как комплимент, – сказал Купер и снова покраснел. – Простите, но я должен идти. Я на службе.
– Позвоните мне, – сказала она.
Дэн ждал. Вот уже три дня он не выходил из тесной, грязной комнаты, которую хозяин гостиницы, мулат, сдавал ему из расчета тридцать долларов в день.
Этот адрес он тоже получил за время работы у Ника – исповедовав алкоголика. Кровать была жесткая и скрипучая; имелись и тараканы в узком чуланчике, который хозяин называл туалетом.
На кровати, на стуле – везде валялись груды газет.
Дэн ждал хозяина. Он внимательно вслушивался в окружающие звуки, прилипая носом к стеклу единственного окошка, через которое можно было присматривать за улицей.
Пот стекал по его лбу. Воротничок рубашки был грязен, а на плохо выбритом лице темнели впадины щек.
Он явился только в пять. Я увидел его в окно. Он был один. Надоело мне сидеть взаперти у этого мерзкого недоноска. На лестнице послышался шум его шагов, потом он вошел в свою комнату на втором этаже.
Я подумал о Шейле. Мне так нужна Шейла. О чем же еще думать.
Я ухмыльнулся, вспомнив ту ночь, когда пролежал рядом с ней, так ничего и не сделав, другую, когда это чуть не повторилось снова.
А произошло все из-за Ричарда. Вся жизнь из-за него перевернулась.
Я услышал, как ниже этажом хозяин ругается со своей женой. Говорил он, а она его время от времени прерывала, иногда довольно резко, голос у нее был низкий и глубокий. Она тоже метиска, только еще темнее муженька. Когда я о ней думал, то еще больше хотел Шейлу.
Я был доволен тем, что убил Ричарда, но приходилось быть осторожным и выжидать, пока все это утихнет. Я должен скрываться во что бы то ни стало, пока все немного не уляжется, а потом найти Шейлу и уехать с ней за границу. Я мог бы уехать сначала один, написать оттуда, и она бы приехала, но так долго я ждать не мог. Завтра я должен съезжать из гостиницы, а у меня оставалось меньше сотни долларов. Остальные придется искать где-то еще.
Внизу скрипнула дверь, что-то сказала женщина. Ее голос раздался на лестнице. Тяжелыми шагами она поднималась наверх.
Она шла ко мне. Открыла дверь без стука.
– Здесь кое-что в газете, – сказала она, показывая ее издали. – Вы должны уехать.
– Почему же вы не известили полицию?
В ее глазах промелькнуло беспокойство.
– Вам надо уехать, – повторила она. – Мы ничего не говорили, потому что они все как с цепи сорвались, чтобы вас затравить. Даже если вы плохой человек, мы должны были это сделать – как для одного из наших братьев. Но теперь – всё.
– Почему? – спросил я. – Вы боитесь, что я не остановлюсь на этом?
– Мы не боимся, – сказала она. – Но вы должны уйти.
– Я заплатил вам до завтра.
– Это совсем другое дело, – сказала она. – Некоторые говорят, что ваш брат вам угрожал, но женщина, которую вы убили, вам не угрожала, а вы ее убили, изнасиловали и забрали у нее деньги.
Я рассмеялся. Убил и изнасиловал. Ну разумеется, я же черномазый.
– Послушайте, – сказал я. – Вы хорошо знаете, что пишут о неграх в этой стране. Я ее не убивал. Я ее ударил кулаком, чтобы она заткнулась.
Она испуганно посмотрела на меня.
– Я здесь уже три дня, – сказал я. – Если был бы хоть малейший риск, вас бы вычислили три дня назад.
– Они начали искать как следует, – сказала она.
Я нервничал. Она говорила равнодушным тоном, словно все, что я мог ей сказать, не имело никакого значения. Одна болтовня.
– Ну ладно, – сказал я. – Я уйду завтра вечером, как было условлено. Ну и, конечно же, я вам советую ничего не придумывать.
Я, наверно, заговорил слишком громко, так как на лестнице раздались шаги ее мужа.
– Вы, несомненно, находите, что тридцати долларов в день недостаточно для этой отвратительной комнаты, – продолжал я.
– Дело не в комнате, – прошептала она. – Мы рискуем вашей жизнью и нашей свободой. Мой муж не хотел, чтобы вы здесь оставались.
Он вошел как раз в этот момент. Его глаза забегали по комнате, а сам он спрятался за спиной у жены.
– Покажите мне эту газету, – сказал я.
– Послушайте меня, старина, – начал он. – Мы сделали все, что могли. Но они начинают прочесывать квартал за кварталом, и все это становится небезопасно, совсем небезопасно. Послушайте, старина, вы должны выехать из нашей гостиницы.
Я подошел к ним. Она не двигалась, зато он отступил немного назад.
– Я бы хотел взглянуть на эту газету, – сказал я. – Немедленно. Она мне нужна немедленно. В этой газете должны написать и о моей жене.
Хозяин сделал шаг вперед, вырвал газету из рук своей жены и бросился к двери.
– Уходите, и все газеты будут ваши. Послушайте, старина, я вам даже верну деньги за завтрашний день.
Я рассчитал свой прыжок. Он не догадывался о моей реакции, рванулся было, но я поймал его и затащил обратно в комнату. Ногой я захлопнул дверь.
– Дай мне газету.
Его жена не шевелилась. Она смотрела на меня с неподдельным испугом.
– Дай сюда, – повторил я, глядя на нее.
Она подобрала газету и протянула ее мне. Я засунул ее в карман.
– Возьми шнур от занавесок.
Она молча повиновалась и сорвала тонкий плетеный шнур. Мужчина не двигался. Он умирал от страха. Я поднес сжатый кулак к его лицу.
– Посмотри, – сказал я. – Вот что они называют убийством.
Его подбородок слегка хрустнул, и он обмяк у меня в руках. Ударил я не сильно. В этот раз уж точно. Его сердце билось ровно.
– Не бойся, – сказал я женщине.
– А я и не боюсь, – ответила она. – Я сделала то, что должна была сделать.
Я связал руки мужчине и засунул его под кровать.
– Я уйду, – сказал я. – Только вот прочту эту газету.
Теперь я был спокоен – такое ощущение, будто витаешь где-то далеко-далеко отсюда. Я уверенно развернул газету. Отчет о допросах. Все меня выставляли как опасного сумасшедшего. О том, что я негр, особенно не распространялись.
А потом писали о Шейле. Она доверила защиту своих интересов адвокату и подала документы на развод.
Я перечитал этот абзац два раза. О ней они почти ничего не писали. Не было даже ее фотографии. Кто-то не пропускал статьи в печать.
