Холодный ветер стих, а спустя какое-то время возобновился, только дул он теперь с другой стороны, тёплыми струйками ласкал и цветок, и мамонта, и стоящих на его спине девочку с котом.
Пенье редких птиц приветствовало живительные воздушные ручейки.
Несколько дней боролась Анаста с холодным ветром, дующим со стороны ледника; вновь и вновь прибегала она к своему цветку, как только он начинался. И каждый раз привычно укладывался у цветника мамонт, преграждая дорогу холоду.
А потом наступил день, когда оживший цветок расцвёл. Прибежавшая к клумбе Анаста опустилась перед ним на колени и поцеловала жёлто-красные лепестки, легко прикасаясь к ним губами. Потом отступила на два шага в сторону, любуясь прекрасным чудом, необыкновенной красоты твореньем — её цветком.
Не в силах устоять на месте от нахлынувшей откуда-то изнутри ликующей энергии, Анаста сначала запрыгала на месте, потом её прыжки перешли в необычный импровизированный и зажигательный танец. Даже мамонт Дан пытался подтанцовывать, переминаясь с ноги на ногу. Кружился, то заваливаясь на спину, то вскакивая, Котёнок. И помахивал им на тёплом ветерке своими жёлто-красными лепестками живой цветок.
И тут Анаста остановилась. Она увидела стоявших на горе двух юношей.
Оба юноши были одинакового роста и атлетического сложения. Внешне очень похожие друг на друга, они отличались только цветом волос и глаз. Один был светловолосый и голубоглазый, другой — черноглазый и темноволосый.
Некоторое время юноши оставались на месте, словно давая Анасте возможность привыкнуть к их неожиданному появлению. Потом не спеша подошли к девочке.
— Здравствуй, девочка! — обратился к ней Темноволосый. — Ты, девочка, должна быстрее действовать. Интуитивно ты почувствовала, что можешь остановить ледник, что в тебе есть силы, способные изменить программу Бога. Это, конечно же, невозможно. Но ты будешь искать эти силы. И я узнаю о человеке больше, чем знаю сейчас. Я готов рассказать тебе о мироустройстве, ответить на любой твой вопрос, только действуй, девочка, быстрее.
Анаста не успела ответить. Заговорил второй юноша:
— Здравствуй, Анаста, ты красивая и чуткая, ты прекрасна, как и многие чудные творенья на великой планете Земля. Мой брат многое знает о мироустройстве, но, я думаю, больше всех слушать ты должна саму себя.
— Вам добрый день и помыслов приятных светлых, — смогла наконец поприветствовать юношей Анаста.
— Стоп, — перебил Анасту Темноволосый. — Вот так всегда, противно даже слушать заученные, тупые, бездумные слова. Нас двое здесь, я тёмный, и почему мне желают светлых помыслов?
Я тёмный, мысли мои тёмные и агрессивные. Я такой, и в том моё предназначение в Божественной программе! — всё больше распалялся Темноволосый. — Если буду светленьким слюнтяйчиком, помысловчиком светлым, тогда не я то буду. Раз — и не будет меня. Поняла, девочка? Перед тобой останется один светленький недотёпа. Нас двое! Поняла, девочка? И ты не должна говорить только о светленьком. Забери свои мысли обратно, если за твоими словами они были, если твои слова не просто заученные, попугайские звуки.
— Если моё приветствие вас обидело, то я изменю его и скажу вам просто «здравствуйте», — ответила Анаста.
— Так-то лучше. А то светленьких вам…
— Кто вы? — поинтересовалась Анаста. — Из какого рода? Я никогда ранее вас не видела.
— Конечно, не видела. Нас никто никогда не видел. Но проявления наши в делах человеческих в каждом мгновении присутствуют, — быстро проговорил тёмный юноша. — Да, в каждом. Моих проявлений, конечно же, больше — они грандиозные. Почти всё человечество от катастрофы до катастрофы живёт с преобладанием моих энергий.
— Остановись, мой тёмный и талантливый брат, — заговорил Светловолосый. — Мы ведь так и не представились. — И повернувшись к девочке, продолжил: — Анасточка, понять попробуй сказанное мной.
Мы с братом являем собой два комплекса Вселенских энергий. Всё необъятное пространство Вселенной заполнено энергетическими сущностями. Когда Бог сотворял человека, Он взял от каждой сущности равное количество энергии, неведомым способом сбалансировал их в Себе и отдал сотворённому Им человеку. Сотворил из всего сбалансированного в Себе человека.
Когда это произошло, все мы поняли — самой сильной сущностью во Вселенной являться должен человек. Потому и называется он уже не сущностью, а человеком. Но в чём его сила, каковы его возможности и есть ли им предел, неизвестно. И когда она, эта сила, проявится в полной мере, никому во всей Вселенной до сих пор не ведомо. Даже нам, несмотря на то что мы, наши энергии отдельные, присутствуют везде. Всегда незримы мы, собой пространство заполняем, в воде присутствуем, в каждом живущем звере, червячке. А в человеке каждом все до единой есть энергии Вселенной.
— Незримы, сказали вы, — удивилась Анаста, — но ведь я вас вижу!
— Да, ты нас видишь, потому что уплотнили воздух мы, так уплотнили, чтоб тела изобразить, тебе привычные. Вот в небе облака, к примеру, они ведь тоже уплотнение паров воздушных. Причудливы из этих уплотнений формы получаются, то на зверей похожими бывают, то на человеческое тело или лицо. И человеческое тело во многом из разных степеней уплотнения воды построено. Смысл, соотношение уплотнений человеческого тела известен, должно быть, только Создателю лишь одному. Наши тела на человеческое тело внешне лишь похожи. Темноволосый брат мой собою представляет все тёмные сущности, я — светлые.
— А зачем вы изобразили передо мной уплотнение в виде человеческого тела? — спросила Анаста.
— Чтоб ты не испугалась, слыша наши голоса, не тратила энергию своих мыслей на разгадку, откуда звук исходит, — ответил Светловолосый.
— Но зачем вы хотели говорить со мной?
— Ты пошла наперекор стихии, точнее, планетарной катастрофе вопреки. Одна пошла, с уверенностью, что сможешь предотвратить её. Мы уверены, этого сделать невозможно. Программой Бога предусмотрена катастрофа, если человечество пойдёт гибельным путём. Так было, и не раз. И мы бы на твои усилия внимания не обратили. Но вздрогнули все сущности Вселенские, когда цветок расцвёл на твоей клумбе. Он расцвёл, хотя по программе Создателя должен был уже погибнуть. А он расцвёл.
— Цветок расцвёл благодаря мамонту, который от ветерка холодного прикрывал его.
— Мамонт лишь звено в цепи событий, тобою выстроенных.
— Не строила я ничего.
— Мысль строила твоя, Анасточка.
— Так значит, и во мне есть ваши частички? — задумчиво спросила Анаста. — Но я их никак не ощущаю.
— Человек не ощущает нас, особенно, когда ему удаётся уравновесить в себе наши частички. Когда они уравновешены, появляется третья энергия. И эта, третья, присуща единственному существу Вселенной — человеку. Она появляется, когда мы полностью уравновешены, и она, эта новая энергия, всесильна. Способна новые миры творить. Никаких тайн для неё не существует. Такой человек становится властелином Вселенной — творцом, и творенья его никто не может даже представить, величественны и непостижимы они могут быть.
— Наверное, во мне ваши частички совсем не уравновешены, раз я не могу остановить ледник, — вздохнула Анаста. — Цветок расцвёл, а всё вокруг в пространстве нашем родовом чахнет, погибает.
— Ты на пути, Анасточка, к единству. Достичь его в мгновенье следующее можешь иль через тысячи тысячелетий. Вот потому энергии Вселенские будут стремиться помогать тебе, чтобы великую узнать о человеке тайну и свою дальнейшую судьбу.
— Как интересно рассказали вы о силе необычной, таящейся в единстве противоположностей. Но почему, зная об этой силе необычной, вы сами не договоритесь о единстве?
Братья переглянулись, потом окинули взглядом родовое пространство Анасты. И стали смотреть в разные стороны. Они медлили с ответом, словно сами в эту минуту подбирали слова объяснения. Девочка терпеливо ждала.
Наконец ответил Светловолосый.
КАКАЯ У ТЕБЯ ПРОГРАММА БЫТИЯ?
— Это невозможно. У нас с братом разные задачи, — произнес Светловолосый. — У каждого своя программа. И только в человеке, выполняя каждый свою программу, мы, тем не менее, можем работать и над общей, стать частичками новой энергии, присущей только человеку.
— Как же можно работать над разным, противоположным, и в то же время делать общее хорошее? — недоверчиво поинтересовалась Анаста.
— Можно, постоянно обгоняя на чуть-чуть друг друга. Когда идти, Анастушка, ты начинаешь, одна из твоих ножек вырывается вперёд, оставив позади другую. Потом отставшая вдруг вырывается вперёд. Друг с другом ножки как бы соревнуются. В итоге вместе они тело вперёд передвигают, подчиняясь мыслям.
— Вот так пример привёл, я даже обсмешился, — вступил в разговор, перебив брата, Темноволосый. — Если уж представлять нас двумя ногами, так ты совсем коротенькая ножка, а я длинная-длинная. Я как шагну, так тело сразу через горы переносится, а ты болтаешься едва, движение изображая. Я, выполняя свою программу, уже пятый раз довожу человечество до планетарной катастрофы. И пусть по мысли Создателя вновь возрождается оно, я вновь его — хрясь! — катастрофой планетарной, чтоб не дурило.
