— Вы должны были держать нос! Какого черта?!
Флинн бросил концы, которыми мы крепили лодку. В гаснущем свете лицо его казалось расплывчатым пятном. Он полуотвернулся от меня, и я услышала, как он ругается — удивительно умело для иностранца.
Послышался длительный визг — это корпус «Элеоноры» в очередной раз переместился на камнях, потом накренился и уселся на прежнее место. Уссинцы на молу издевательски закричали «ура!».
Ален злобно крикнул Жожо через водное пространство:
— Ладно, твоя взяла. Давай сюда «Мари-Жозеф».
Я поглядела на него, и он покачал головой.
— Без толку. У нас ничего не выйдет. Пора кончать.
Жожо ухмыльнулся. Все это время он глазел на нас, безостановочно курил свои окурки, зажигая один от другого, и молчал. Я, сердитая, начала пробираться к берегу. Остальные последовали за мной, с трудом продвигаясь в мокрой одежде. Флинн шел ближе всех — голова опущена, руки спрятаны под мышками.
— У нас почти получилось, — сказала я. — Могло получиться. Если б только мы удержали этот чертов нос...
Флинн пробормотал что-то невнятное.
— Чего-чего?
Он вздохнул.
— Когда закончите меня ругать, пожалуйста, приведите тягач. Он понадобится на «Иммортелях».
— Я думаю, что прямо сейчас мы точно никуда не поедем.
От разочарования у меня в голосе появилась резкость; Ален, заслышав это, на мгновение поднял голову, потом отвел взгляд. Кучка зевак-уссинцев разразилась издевательскими аплодисментами. Саланцы были мрачны. Аристид, наблюдавший с мола, неодобрительно поглядел на меня. Ксавье, который во все время нашей спасательной операции стоял рядом с дедом, неловко улыбнулся мне поверх проволочной оправы очков.
— Надеюсь, ты считаешь, что с пользой провела время, — сказал Аристид.
— У нас могло получиться, — тихо ответила я.
— Пока ты тут доказывала, что не хуже всех остальных, Геноле лишался лодки.
— Я хотя бы попыталась, — ответила я. — Если бы нас было хоть на одного человека больше, мы могли бы ее спасти.
Старик пожал плечами.
— Чего это мы будем помогать Геноле?
Тяжело опираясь на палку, он пошел обратно по молу, а Ксавье молча последовал за ним.
Понадобилось еще два часа, чтобы вытащить «Элеонору» на берег, и еще полчаса у нас ушло, чтобы поднять ее с мокрого песка и погрузить на прицеп. К этому времени прилив уже достиг высшей точки, и спускалась ночь. Жожо курил свои бычки и жевал высыпавшийся из них табак, время от времени сплевывая табачную жвачку на песок меж ногами. По настоянию Алена я наблюдала небыстрый процесс спасения лодки с безопасной точки, выше линии прилива, и ждала, пока в ушибленной руке восстановится чувствительность.
Наконец работа была сделана, и все присели отдохнуть. Флинн сел на сухой песок, прислонившись спиной к колесу тягача. Капуцина и Ален закурили «житан». С этого конца острова хорошо виден был материк, залитый оранжевым светом. Время от времени начинал мигать выговаривая несложное послание, balise — предупреждающий бакен. Холодное небо было фиолетовое, с млечным оттенком по краям, и меж облаков как раз начали показываться звезды. Ветер с моря словно ножом резал тело через мокрую одежду, и меня била дрожь. У Флинна кровоточили руки. Даже при тусклом свете я видела места, где мокрые веревки врезались ему в ладони. Мне стало немножко стыдно, что я на него накричала.
Подошел Гилен и встал рядом. Я слышала, как он дышит рядом с моей шеей.
— Вы как? Вас очень здорово лодкой треснуло.
— Все в порядке.
— Вам холодно. Вы дрожите. Давайте я вам принесу...
— Не надо. Все в порядке.
Наверно, я зря на него огрызнулась. Он хотел мне помочь. Но у него в голосе было что-то такое... ужаснувшая меня снисходительность. Мне показалось, что Флинн в тени колеса тихо засмеялся.
Я была так уверена, что Жан Большой в конце концов объявится. Теперь, когда прошло уже столько времени, я наконец задумалась, почему он не пришел. Он же не мог не знать про «Элеонору». Я вытерла глаза, меня одолело уныние.
Гилен все смотрел на меня поверх сигареты. В полутьме его люминесцентная футболка зловеще светилась.
— Вы уверены, что с вами все в порядке?
Я мрачно улыбнулась.
— Простите. Мы должны были спасти «Элеонору». Если б только было побольше народу. — Я потерла руку об руку, чтоб согреться. — Я думаю, Ксавье помог бы нам, если бы Аристида тут не было. Заметно было, что ему хотелось помочь.
Гилен вздохнул.
— Мы с Ксавье всегда нормально ладили, — сказал он. — Он, конечно, Бастонне. Но тогда это как-то не имело значения. А теперь Аристид не спускает с него глаз, и...
— Ужасный старик. Что с ним такое?
— Я думаю, он боится, — ответил Гилен. — У него никого больше нет, кроме Ксавье. Аристид хочет, чтобы Ксавье остался на острове и женился на Мерседес Просаж.
— Мерседес? Она хорошенькая.
— Да, ничего.
Было темно, но голос Гилена прозвучал так, что я была уверена — он покраснел.
Мы наблюдали, как темнеет небо. Гилен докурил свою сигарету, пока Ален и Матиа осматривали «Элеонору», определяя размеры ущерба. Он превзошел наши худшие предположения. У «Элеоноры», как у всех устричных лодок, был небольшой киль, ведь она предназначалась для устричных отмелей, а не для ловли на глубине. Камни полностью сорвали с лодки дно. Руль разлетелся на куски; красный коралл, которым отец украшал на счастье все свои лодки, еще болтался на остатках мачты; мотор исчез. Мужчины вытащили лодку на дорогу, и я вышла следом, обессиленная и больная. Выйдя на дорогу, я заметила, что старый волнолом в дальнем конце пляжа укрепили каменными блоками, и получилась широкая дамба, достигавшая Ла Жете.
— Это новое, верно? — спросила я.
Гилен кивнул.
— Это Бриман сделал. Последние года два были сильные приливы. Смывали песок. Эти камни его хоть как-то прикрывают.
— Вот что надо бы сделать в Ле Салане, — заметила я, думая про разоренный Ла Гулю.
Жожо ухмыльнулся.
— Пойди поговори с Бриманом. Он точно знает, что делать.
— Как будто его кто спрашивает, — пробормотал Гилен.
— Вот ведь упертые, — сказал Жожо. — Скорее готовы дождаться, пока всю деревню смоет, чем заплатить за работу сколько надо.
Ален взглянул на него. Ухмылка Жожо на миг разъехалась еще шире, обнажив пеньки зубов.
— Я всегда говорил твоему отцу, что ему нужна страховка, — заметил он. — Да только он меня не слушал.
Он взглянул на «Элеонору».
— А эту посудину все равно пора на слом. Заведи себе что-нибудь новое. Посовременнее.
— Нет, она еще годится, — ответил Алан, не клюнув на приманку. — Эти старые лодки практически невозможно уничтожить. На самом деле она в лучшем состоянии, чем кажется. Надо кое-где подлатать, поставить новый мотор...
Жожо засмеялся и покачал головой.
— Валяй, латай ее. Это тебе обойдется вдесятеро дороже самой лодки. А потом что? Знаешь, сколько я зарабатываю за день в сезон катаньем туристов?
Гилен нехорошо посмотрел на него.
— Может, это ты спер двигатель, — вызывающе сказал он. — Продашь его во время очередной поездки на побережье. Ты вечно что-нибудь продаешь. И никто не задает вопросов.
Жожо оскалился.
— Я вижу, вы, Геноле, по-прежнему мастера болтать-сказал он. — Твой дед точно такой же. Чем там кончилась ваша тяжба с Бастонне? Сколько вы отсудили, а? А во сколько она тебе обошлась, что скажешь? А твоему отцу? А брату?
Гилен, обескураженный, опустил глаза. В Ле Салане все знали, что тяжба между Геноле и Бастонне шла двадцать лет и разорила обе стороны. Причина — почти забытый спор из-за устричной отмели на Ла Жете — теперь представляла лишь гипотетический интерес, так как спорную территорию давно поглотили блуждающие песчаные банки, но вражда сторон так и не утихла, переходя из поколения в поколение, словно взамен промотанного наследства.
— Ваш двигатель, скорее всего, вынесет на берег где-нибудь вон там, — сказал Жожо, лениво махнув рукой в сторону Ла Жете. — Или это, или вы найдете его на Ла Гулю, только копайте глубже.
Он сплюнул на песок мокрую табачную жвачку.
— Я слыхал, вы и святую свою вчера потеряли. Ну и растяпы же у вас там.
Ален с трудом сохранял спокойствие.
— Тебе легко смеяться, Жожо, — сказал он. — Но счастье переменяется, как говорят, даже тут. Не будь у вас этого пляжа...
Матиа кивнул.
— Верно, — прорычал он. Его островной акцент был так силен, что даже я с трудом разбирала слова. — Этот пляж — вся ваша удача Не забывайте. Он мог быть наш.
Жожо закаркал от смеха.
— Ваш! — издевательски протянул он. — Если б он был ваш, вы бы его давно просрали, как и все остальное...
Матиа шагнул вперед — руки старика тряслись. Ален предостерегающе положил руку отцу на плечо.
