Ученики у старичка тоже были странноватые. Сутулые молодые люди с такими же безумными глазами и возбужденными, отрывистыми движениями, и погруженные в себя женщины средних лет, все они окружали его, внимая каждому его слову.
– Травы, вода в бидоне, помещенная рядом с красной шерстью, янтарь, впитывают в себя космическую энергию и заряжают окружающее – провозглашал учитель. – Они являются воплощением субстанции инь. В то же время, кофе, чай, вина, сахар и соль есть чистейшее воплощение субстанции янь. Они входят в плоть человека, отравляя его желчь и мозговую жидкость. Человек, заряженный негативной аурой опасен для общества… – И он снова замолкал, глубокомысленно разминая в пальцах очередное растение…
Несколько неизвестно откуда взявшихся людей в серых костюмах, зевали, скромно расположившись на стульях недалеко от американца. Эдвин с интересом конспектировал происходящее, и даже заснял несколько встреч портативной видеокамерой.
Не хватало только одного: хотя бы намека, а лучше – более или менее достоверной информации, что исследования телепатов и экстрасенсов ведутся на солидном государственном уровне. Судьба улыбнулась ему, и сегодня он такой намек получил. Эдвин ощущал поднимающееся откуда-то изнутри радостное возбуждение.
Вчерашний день прошел напрасно. Какой-то всклокоченный человек с длинными волосами утверждал, что он притягивает к себе железные предметы, и с завидной настойчивостью приставлял к животу огромный утюг. Утюг приклеиваться к мужику не желал и все время с грохотом падал на пол. Мужик сопел и сконфуженно признавался, что он сегодня не в форме, после чего начинал все сначала.
Зато сегодня… Уставший от непрекращающегося потока странных личностей, Эдвин, спустился в бар, находящейся подвале той же гостиницы. За круглым столиком, расположенным в плохо освещенном уголке прокуренной комнаты сидел долговязый мужчина средних лет, по виду типичный скандинав. Мужчина этот выделялся из прочих посетителей бара нордической внешностью и воспаленными красными глазами. Время от времени он осматривал затянутый табачным дымом подвал и заказывал очередную порцию столичной водки. – Все Русские – дикари, – восклицал он по-английски, с заметным акцентом. – Варвары! Эдвина такое неуважение к обитателям северной страны слегка задело. Он вспомнил про спутник, первого космонавта, атомные бомбы, ядерные ракеты и подошел к скандинаву. – Варвары! – продолжал твердить выпивший швед. – Купили последнюю модель компьютера и поставили ее в дерьмо! А я вынужден сидеть в этом дерьме и глотать его. Потому что из-за их дерьмовой метели их дерьмовый аэропорт не принимает наши дерьмовые самолеты. Только водка у них ничего, правда наш «Абсолют» все равно лучше. – «Абсолют» не уступает «Столичной» – Эдвин решил сгладить назревающий международный конфликт. – Ты, – швед смотрел на него мутным взглядом, – Ты же западный человек. Что ты делаешь в этой стране, в которой черные… – Он замолк и громко икнул. – Черные, раскаленные тараканы живут в шведском компьютере. Варвары! – И швед с отвращением сделал большой глоток из высокого стакана. – Тараканы? – удивился Эдвин. – Дикари,– подвыпивший собеседник брезгливо передернулся. – Они собрались исследовать мысли людей в грязном подвале, кишащем огромными тараканами! – Он посмотрел мутным взглядом на американца. – Приезжай к нам в Стокгольм, посмотри! У нас даже собак исследуют в стерильных условиях.
– Мысли? – Эдвин насторожился. – Какие мысли? – он почувствовал приближение почти невероятной, долгожданной удачи,
У подвыпившего шведа без труда удалось выяснить, что странная комната в подвале забита самым современным научным оборудованием, и что ученые собираются заниматься «излучениями мозга и какой-то чертовщиной». И адрес института швед сразу же указал. Располагался он буквально за углом, в пяти минутах ходьбы от «Интуриста».
Эдвин торопливо накинул пальто и, свернув с шумной центральной улицы в подворотню, вскоре оказался около старинного особняка. Он с интересом начал обходить его, как вдруг остолбенел от изумления. В ярко освещенном полуподвальном окне как на картинке была видна забитая аппаратурой комната, в которой странного вида женщина с удлиненными руками делала пассы над спиной и головой голого мужчины, в расслабленной позе лежащего на кровати. Вокруг стояли люди, а от женщины во все стороны тянулись провода, мигали лампочками приборы, светились экраны дисплеев, на которых переливались разноцветные картинки.
Эдвин почувстовал как сердце учащенно забилось. Пришел его звездный час. Вынув из кармана фотоаппарат, он осторожно сделал несколько снимков подвального окна, стараясь запечатлеть все детали странного действа. Затем он сфотографировал вывеску института и снова с интересом вернулся к освещенному окну. В комнате происходило что-то странное. Женщина жестикулировала руками, забыв о своем пациенте, затем в сопровождении нескольких людей поспешно покинула подвал. Эдвин понял, что пора исчезать, украдкой оглянулся, но ничего не увидел, кроме темных качающихся деревьев и тусклого света фонарей.
Не увидел он и двух силуэтов в темной подворотне, тщательно наблюдавших за странным американцем… Никаких секретных объектов по их сведениям в дворике не находилось и не устраивать же было им международный скандал, отбирая у иностранного профессора фотокамеру. Тем более, накануне важных межправительственных переговоров…
Такси неслось на север мимо новостроек, и Эдвин уже видел страницы запроса на фонды, которые он пошлет в Государственный департамент. Русские форсируют секретные исследования в области парапсихологии, обгоняя Соединенные Штаты. Не знал он, что является только случайным, но необходимым звеном в цепи исторических событий, а начало этому звену положено тем самым тараканом, который пытался испортить ценный компьютер. И граждане в черной «Волге», следовавшей за такси в аэропорт Шереметьево, тоже являлись таким же звеном. Эх, плюнуть бы им на все это, если бы знали они о последствиях своих действий, свернуть в какой-нибудь переулок, не написать отчет о действиях профессора, да забыть об американском сумасшедшем. Но нет, система уже действовала, огромные колеса крутились, и все они были винтиками в предстоящем водовороте событий…
…А в подвале жизнь продолжалась своим чередом. Эх, не знал я тогда про этого иностранца, а то бы во двор выскочил и морду когтями ему гниде разорвал. Мол, знай наших. Я здесь в подвале крутись, без пропитания оставайся, чтобы этот буржуй все испортил… Мне бы, может, медаль дали «За отвагу», да что уж теперь говорить.
Завхоз суетился, старую мраморную лестницу покрыли ковровой дорожкой, стулья новые в комнату притащили, и полы вымыли с порошком. А следующим вечером остановились у заснеженного института такие машины, которых я сроду не видел. Ну да, на телевизоре когда парад на Красной площади происходит, тогда видел. Едет в такой машине какой-то дурак, орет: «Здравствуйте, товарищи», а те отвечают: «Здравствуйте, товарищ маршал Советского Союза!». Глупость какая-то. Но машины хорошие, большие, черные, а номера-то. От такого номера мороз по коже идет, жутко становится. Например, 00-02 МОС. Значит, второй человек в государстве. А президент ихней Академии на меня никакого впечатления не произвел. Старенький, лысый как фантомас, да и номер у него 02-47 МОС. Это значит, что он в стране за номером 247.
– Здравствйте товарищи, – президент обладал глубоким и низким голосом. – Андрей Михайлович, не хотите ли выпить да и закусить… Эк он к нему по-панибратски. Чего-то тут не так. Ах, ну конечно, они же там за первыми номерами все больные, жить-то всем хочется. Можно и ученого ублажить, хамство его потерпеть…
– Одну минуточку, товарищи, – Сергей Васильевич поспешно вмешался в разговор. – Тут у нас интересный эксперимент один проведен, мы бы хотели Вам его продемонстрировать. Перед тем, как выпивать, мы снимем ваши руки с помощью этой новейшей камеры. – А Вы, это, – Андрей Михайлович нахмурился. – Там никаких опасных излучений нет? – Да что Вы, – Сергей Васильевич развел руками, – мы только измеряем Ваши собственные излучения. Словом, это не более опасно, чем телевизионная камера. – Ну давайте, – Советник недоверчиво протянул вперед руку. Рука была почти что вся синей, но на кисти еще было видно слабое мерцание малиново-фиолетовой волны. Сергей Васильевич хотел что-то сказать, но, сглотнув, сдержался. – Ну ладно, – Андрей Михайлович довольно сел в кресло. – Как говорится, не будем тянуть. Что будете пить, товарищи ученые? Красное вино? – Не приведи Вас господь… Вы подумайте, какой яд вы в себя впускаете… – Президент поморщился. – Это Вы о чем, Николай Петрович? – Советник генерального секретаря при слове «яд» побледнел. – Да посмотрите. Вы красное вино пьете, а выходит из вас, извиняюсь, какого цвета жидкость? Белая? То-то и оно. Вся краска по законам природы у вас в почках оседает. А водочка, она белая, как вошла, так и вышла… – Президент довольно рассмеялся. – Вот ученые, молодцы… – Советник Генерального Секретаря приободрился и заметно успокоился. – Наука все неявное делает явным. Молодцы…Ну давайте, за встречу, за победу социализма во всем мире… – Вот, – президент указал на Сергея Васильевича с Аликом. – эти люди и должны разобраться в том, как происходит таинственное оздоровление наших уважаемых руководителей. – Да, товарищи, – обладатель машины за вторым номером в государстве неожиданно стал серьезным. – Что-то вы затягиваете решение вопроса, партия и правительство пошли Вам навстречу, выделили ставки, прописку в столице нашей родины городе Москве для ценных сотрудников, фонды в иностранной валюте. Вы представьте, сколько труда, кропотливого и тяжелого, шахтеров в забое, нефтедобытчиков, вложено в то, чтобы Вас обеспечить ценным и необходимым импортным оборудованием. Стыдно должно быть, товарищи, стыдно. – помощник генерального немного увлекся в пафосе, в результате Сергей Васильевич побледнел, и, неожиданно встрепенувшись, перешел в наступление. – Андрей Михайлович, – убедительным тоном начал он. Его широкое, простое русское лицо внушало доверие и даже некоторое уважение. – Мы бы с удовольствием, поймите, люди в лаборатории до ночи сидят, камеры сооружают, энтузиазм как на первых стройках пятилетки. – Вы все-таки это, того, не затягивайте. – Андрей Михайлович насупился. – Мы здесь удивительные вещи обнаружили, – Сергей Васильевич широко улыбнулся. – Давайте теперь, после того как Вы выпили, на руки ваши посмотрим. Смотрите, какая картинка красивая. – Померкшее свечение малиновой волны разгорелось с новой силой, и рука советника пылала как факел. – Ай-да ученые, ну и молодцы! – Андрей Михайлович крутил свою руку перед экраном и так и эдак. – Более того, – проникновенно понизив голос произнес Сергей Васильевич, – по нашим предварительным данным, с помощью таких картинок можно будет определить, что именно человек выпил. Например, от коньяка изображение получается совершенно красным. – Молодцы, молодцы, – советник как завороженный следил за игрой цветов на своей грубой мужицкой руке. – Да, – неожиданно вмешался президент академии. – Товарищи очень полезные вещи делают, смотрите картинки у них на экране какие, разноцветные… – лицо президента осветилось детской улыбкой. – Здорово, неужели все видно? – Член ЦК никак не мог успокоиться. – Я к вам из ЦК с визитом делегацию приведу, это же, можно сказать, за живое задевает. А у …– Андрей Михайлович понизил голос, – у целительницы, у нее с этим делом как? – Нормальные руки, – сжав губы решительно произнес Алик. – Ну, правда с некоторыми аномалиями, – Сергей Васильевич подмигнул Алику, но Вы не волнуйтесь, мы с ней разберемся. Необходимы некоторые дополнительные эксперименты. – Я считаю, – член ЦК приобрел торжественный вид, – что Вы обязаны разобраться в природах феномена и дать отчет очередному съезду КПСС. Это, можно сказать, ваш гражданский долг. Держите меня в курсе. Трудовых успехов вам, товарищи…
