– У меня, слава богу, ни одного выговора не бывало.
– Есть уже один, есть, – Федулеев только руками развел и с таким огорчением на лице, будто сам и страдал больше всех от этого выговора. – Ирина, принесите книгу приказов!
И не успела Мария Ивановна дух перевести, как перед ее носом уже лежала книга редакционных приказов, раскрытая на нужной странице.
Приказ N 44 по редакции «Красный Рожнов» от 27 августа.
Ввиду невыхода на работу 27 августа сего года бухгалтера редакции Полубояриновой М.И. без уважительных на то причин этот день считать прогулом и не оплачивать, а за невыход на работу объявить выговор.
Редактор газеты «Красный Рожнов» Федулеев.
«Так вот оно что! – сообразила Мария Ивановна. – Вот почему они так нагло со мной любезничали».
– Это ложь! Фальсификация! – Мария Ивановна хлопнула рукой по раскрытой книге, словно муху убила.
– Книга приказов тут ни при чем. Ведите себя культурно. – Ирочка взяла книгу и выскользнула из кабинета.
– Какая же фальсификация? – спросил Федулеев.
– Злостная! Я ездила в облисполком жаловаться на вашу клевету. Я заходила в управление по печати – месячный отчет выверяла… А вы мне прогул?
– В область ездят в командировку, не так ли? – строго спрашивал Федулеев.
– Командировочные я ей не выписывала, – отозвалась из своего предбанника Ирочка.
– Правильно, – кивнул головой Федулеев, – потому что я и приказа не отдавал считать вас в командировке. Да вы и не отпрашивались у меня. Так ведь, Мария Ивановна?
– Дак я же с отчетом ездила!
– Ну и что? Отчет не исключение из правил.
– Да не впервой же я так ездила.
– Не знаю… Может быть, вы и раньше ездили жаловаться… Но я этого не знаю, – Федулеев оставался невозмутимым.
– Это же произвол! – все еще не сдавалась Мария Ивановна.
– Какой произвол? Я просто довожу до вашего сведения: один выговор вы получили и второй на подходе.
– Да вы что, издеваетесь? Или в представление играете? Это что еще за второй выговор?!
– Он пока только в проекте… Появится он или нет – все зависит от вас. Сегодня, кажется, двадцать седьмое число? А когда авторский гонорар внештатным корреспондентам перечисляется? В третьей декаде месяца, так?
– Это при наличии денег. А когда их нет, мы перечисляем в начале следующего месяца.
– У нас есть деньги на расчетном счете.
– Всего семьдесят пять рублей, а гонорара надо перевести сто девяносто.
Федулеев опять печально усмехнулся:
– Свою зарплату вы получаете дважды в месяц… Аванс берете. А вот авторам выслать по частям считаете за труд. Инструкцию нарушаете. Нехорошо.
– Дак мы ж каждый месяц так делали!..
– Вот и худо, что так делали. За задержку гонорара получите взыскание.
– Вы просто мерзавец и негодяй! – Мария Ивановна схватила зонтик, стукнула им об пол и встала. – Но имейте в виду, в райкоме союза вам не удастся меня ошельмовать. Я член бюро!
– Вы усугубляете свое дело, – Федулеев и голоса не повысил. – Зачем вы оскорбили меня? Да еще в присутствии председателя месткома, – он кивнул в сторону Ирочки. – Прежде чем выносить ваше дело на райком союза, мы здесь решим, на месткоме… Я говорю из сочувствия к вам: подавайте заявление. Уходите добровольно.
– Разбойники! Вы что ж, хотите чтоб я в гроб добровольно легла?
– Зачем же? Живите на здоровье. Пенсия у вас будет вполне приличной.
– Спокойной жизни захотелось, да? Не выйдет. Сама жить не буду, но и вам не дам.
– Вольному воля.
На другой день Павлинов позвонил Федулееву:
– Ну, как там ваша собственница? Не прихватила еще к своему кабинету лишних полтора метра?
– Замышляет новую кампанию с книгой жалоб и предложений, – весело ответил Федулеев.
– Куда же она собирается жаловаться?
– В Москву отпрашивается.
– Ах, вон как! Ну, ты ее домой отправь. Скажи, что комиссия придет из райисполкома.
– Кто к ней собирается?
– Я сам пойду. Прихвачу с собой Стенина и проведу беседу на тему: не суйся, Матрена, в божий рай, когда хвост подмочен.
– Попробуй. Я тоже пытался вчера вразумить ее: не шуми, говорю, бабуся, когда тебя мешком накрыли.
– А она что?
– Я, говорит, сама вас подолом накрою.
Павлинов помолчал…
– Распущенность, понимаешь. А ты что?
– Предложил ей уйти на пенсию, – хохотнул Федулеев.
– Правильно! А она?
– Отбрыкивается.
– Не хочет по-доброму? Сунь ей два выговора…
– Это мы уж сообразили. Но она рассчитывает на поддержку в райкомсоюзе.
– А зачем тебе с союзом связываться? Проводи ее через собрание. Учти, решение собрания юридическому обжалованию не подлежит.
– Правильно!
– Ну, так посылай ее домой…
Павлинов с капитаном Стениным пожаловали к обеду. Мария Ивановна и Павел Семенович сидели на кухне, ждали. Не обедалось. Мария Ивановна разлила было суп по тарелкам, каждый схлебнул по ложке, да и задумался, как на поминках. И суп остыл.
Когда застучали в двери, они словно очнулись – Павел Семенович побежал, вихляя плечами, отпирать двери, а Мария Ивановна выплеснула из тарелок суп обратно в кастрюлю.
Увидев мокрые тарелки на столе, Павлинов усмехнулся:
– К обеду угодили… значит, кому-то из нас с вами повезет.
– Может, к столу присядете?.. У нас и выпить найдется, – сказала Мария Ивановна, как-то жалко улыбаясь.
– Ну, мы к вам не гулять пришли, – ответил Павлинов, решительно отметая всякое беспринципное примирение. – И вообще я бы вам не советовал заниматься такими дешевыми методами компроментации власти.
– Кого мы компрометируем? – огрызнулся Павел Семенович. – Это вы начали завлекать любезностью.
– Поговорили, и будет, – остановил его Павлинов. – Стенин, приступай к осмотру двери на предмет пожарной безопасности.
Капитан Стенин сперва отмерил четвертями по стене от кухонного дымохода до дверной притолоки, потом растворил дверь, поковырял пальцем изрезанную дерматиновую обшивку, шагами измерил оставшийся коридорный закуток и сказал Павлинову:
– Общая коридорная площадь уменьшилась на полтора квадратных метра.
– Ну? – спросил Павлинов.
– Значит, во время пожара эвакуация будет стеснена, – заключил капитан.
– Ну вот, – удовлетворенно заключил Павлинов.
– Как же так? – спросила Мария Ивановна. – Или во время пожара будут бежать не на улицу, а к нам?
– Вот именно! – обрадовался Павел Семенович этому доводу. – Ведь наша дверь стоит не по пути соседям на улицу!
– А ежели у вас пожар случится? – огорошил их вопросом Стенин.
– Дак за свой пожар мы сами ответим, – сказала Мария Ивановна.
– Извиняюсь, за любой пожар отвечаем прежде всего мы, район! И за вас в том числе, – вступился Павлинов.
– А почему же вы не отвечали, когда дверь стояла у дымохода? Или вы на это глаза закрывали? – спросила Мария Ивановна.
– Дымоход заштукатурен. Не в нем дело. Тут у вас получился закуток, в котором вы держите баллоны с газом, – сказал Стенин.
– А если это ложь?
– У нас есть сведения…
– А если это ложь? – повторил Павел Семенович.
– А чем вы докажете, что это ложь? – спросил Стенин.
– Как чем? Где вы видите баллон? Ну? Здесь же нет его.
– Ну и что? – сказал Павлинов. – Вы его убрали, потому что ждали нас.
– Это не доказательство пожарной опасности, – сказал Павел Семенович.
– Ах, вам этого мало! – сказал Стенин. – Хорошо, пойдем дальше.
Он прошел в кухню и величественным жестом указал на посудную полку и хлебный шкаф, висевшие на стене над кухонной плитой:
– А это что?
– Как что? Кухонная полка, – сказала Мария Ивановна.
– Я спрашиваю в противопожарном отношении.
– Дак полка, она полка и есть.
– Нет, извиняюсь… Во-первых, она деревянная, во-вторых, висит над газовой плитой. Может воспламениться.
– От чего?
– От газа.
– До нее не только что газом, рукой не дотянешься, – сказала Мария Ивановна.
– А это не важно. Раз не положено, значит, не положено. Полку и шкаф перевесить на другую стенку либо обить их жестью. Даю сроку два дня, иначе оштрафую. Так… пойдем дальше. Покажите мне газовый ящик!
Они вышли вчетвером из дома.
– Вон он, – указал Павел Семенович на длинный и черный ящик, словно гроб, приставленный к кирпичному цоколю.
– А почему он не обит жестью? – спросил капитан Стенин, с удивлением глядя на Павлинова.
– Дак у всех в Рожнове такие. Все ящики Дезертир сбивал, – ответил Павел Семенович.
– Я не Дезертира спрашиваю, а вас! – строго сказал Стенин. – Почему ящик не обит жестью?
– А вон у соседей обиты? Поглядите, ну!
– Вы не кивайте на соседей. Дойдет и до них очередь. Я хочу выяснить: вы сознательно уклоняетесь от выполнения правил пожарной безопасности или нет?
– Интересно, в чем же выражается моя сознательность? – спросил Павел Семенович.
– А в том, что вы ссылаетесь то на Дезертира, то на соседей. Если бы не знали, вы бы так просто и сказали – виноват.
