Ознакомительная версия.
– Майя, не будем обобщать. Симеи прожектерствует, изобретает что-то нереальное, это вовсе не значит, что в газете на самом деле все это будет печататься. Мы на стадии прикидок. Какие-то гипотезы, фантазии… Слава богу, тебя не попросили стоять ночью на бульваре переодетой в шлюху, чтоб сделать репортаж «реалити». Не думай больше об этом. Может, в кино сходить?
– Нет, здесь у них фильм, который я видела.
– Где «здесь у них»?
– Где мы только что шли, на той стороне улицы.
– Я же глядел на тебя и держал тебя за руку. Как я мог смотреть на ту сторону? Ну ты даешь, Майя!
– Ты почему-то не видишь того, что вижу я, – ответила Майя. – Ну хорошо, кино так кино. Купим газету и посмотрим, что и где идет где-нибудь поблизости.
Мы пошли смотреть фильм, которого я не запомнил, потому что Майю колотила дрожь и я держал ее за руку. Рука была опять теплой, опять признательной, и так мы и сидели, как влюбленная пара, та, из рыцарей круглого стола, с мечом меж двоих посередине.
Потом я проводил ее домой. Она, по виду судя, понемногу оклемывалась.
Я братски поцеловал ее в лоб, самым почтительным образом, как старший товарищ. В сущности (мысленно приговаривал я), я вполне бы мог быть ее отцом.
Ну не то чтобы… да какая разница, мог бы или не мог бы.
Глава IX
Пятница, 24 апреля
На следующей неделе заседания шли ни шатко ни валко. Никому не хотелось работать, в том числе и Симеи. Да и то подумать. Двенадцать выпусков в год, это, слава богу, не выпуск раз в день. Я читал первые варианты материалов, редактировал стиль, вычеркивал лишние красивости. Симеи был доволен:
– Господа, мы заняты журналистикой, а не беллетристикой.
– Кстати, – вступил тут Костанца, – я заметил, начинается мода на переносные телефоны. Один типчик в поезде вчера рядом со мной говорил вслух с кем-то из банка о своем счете. Теперь я знаю об этом человеке все. По-моему, мир начинает сходить с ума. Я бы охотно написал об этом в газете.
– Телефоны переносные эти, – весомо ответствовал Симеи, – не приживутся. Во-первых, при такой цене, как у них, кто их сможет себе позволить? Во-вторых, люди поймут, что им не хочется отвечать кому попало в любое время и из любого места. Люди соскучатся по приватному общению, по беседе с глазу на глаз, не говоря уж какие к ним начнут приходить счета. Эта мода поживет годок-другой и самоликвидируется. Сами подумайте, кому они нужны, подобные аппаратики? Только бабникам, ибо снимают проблему домашнего телефона. Ну и еще полезно, чтоб такой телефон был у водопроводчика. В случае протечки можно будет вызывать его прямо от предыдущего клиента. Больше никому это изобретение не нужно. Публика наша таких игрушек не держит, статьи о телефонах ее не интересуют. А если у кого и заведутся подобные цацки, этих господ наши статьи тронут еще меньше, нежели остальных, поскольку речь идет о считанных радикал-шик-снобах.
– И вдобавок, – вступил я, – как вы понимаете, ни Рокфеллер, ни Аньелли, ни президент Соединенных Штатов не могут иметь нужду в таких карманных устройствах, у них для связи имеются секретари и секретарши. Скоро станет ясно, что ячейковая связь изобретена для бесправных трудяг, которым в любой момент угрожает узнать из банка, что на счету у них не остается денег, и которым звонит шеф, чтоб наорать, где они запропастились. Аппаратик станет символом социальной униженности…
– Ну не знаю, – сказала Майя. – Это как с одеждой. Возьмите стандартный набор: майка – джинсы – шарф. Один и тот же стандартный набор и у дам из общества, и у мещаночек. Вот только у вторых все как-то слишком приглажено. Они считают, будто джинсы должны обязательно быть новыми, глажеными, не потертыми, и даже почти всегда подбирают к джинсам туфли с каблуками: тут-то и становится ясно, что это не хорошо одетая синьора, а заурядная простушка. Хотя простушка этого не понимает. Она гордо идет в своем плохо подобранном наряде, ни сном ни духом не ведая, что подписала себе приговор.
– Так не нужно ей сообщать через газету «Завтра», что она не настоящая синьора. И что муж у нее или бесправный трудяга, или лжец и бабник. К тому же коммендатор Вимеркате, не исключено, подбирается к бизнесу сотовых телефонов. Так кто мы будем, подкладывая ему подобную гадость? Делаем вывод: эта тема либо несущественная, либо ядовитая. Предлагаю отставить. Как и любые темы о компьютерах. У нас в редакции, вы знаете, коммендатор предоставил каждому личный компьютер, с которым мы можем делать что хотим: писать, архивировать данные. И тем не менее я все еще работаю по старинке и не знаю даже, как их, компьютеры, включают… Кстати, большинство наших клиентов похоже на меня. Компьютеры им не нужны, потому что им нечего архивировать. Так не будем же насаждать в читателях комплексы неполноценности.
Прекратив обсуждение электроники, мы взялись за статью, мною вдрызг отредактированную, но Браггадоччо тем не менее нашел к чему прицепиться.
– Москва встает на дыбы? Что за дурацкие выражения! Президент встает на дыбы, пенсионеры встают… На какие такие дыбы!
– Так ведь, – сказал я в ответ, – читатель ровно этого от нас и ждет. Он уже привык, он всегда встречает в газетах именно подобные выражения. Перетягивание каната, не мытьем, так катаньем, затянуть пояса, ни для кого не секрет, вершина айсберга, как грибы после дождя, перекрыть кислород, время не ждет, Кракси просчитался, в Квиринальском дворце запахло порохом, Амстердам – северная Венеция… Время поджимает, потому что мы в эпицентре циклона! Политик не «говорит», а либо «открещивается», либо «настаивает»… Силы правопорядка действовали высокопрофессионально.
– Вот, высокопрофессионально, – перебила Майя. – Для чего это пишется? Все, кто работает, должны работать в соответствии с профессиональными правилами. Прораб строит дом, дом не падает, так что пишем о нем «высокопрофессионально»? Как-то это нелепо выглядит. О профессионализме задумываться стоит в случае прораба-недоумка, у которого дома падают. А о нормальном прорабе что писать? Водопроводчик прокачал унитаз… Мерси, конечно, но причем тут профессионализм? Еще не хватало, чтоб он взболтал дерьмо и погнал в квартиру. Хвалить за профессионализм – значит, что мы предполагаем, что обычно все работают кувырком через задницу.
– Именно, – отвечал я. – Наши читатели уверены, будто все работают кувырком через задницу. Поэтому превозносят высокий профессионализм. В переводе с технического тем самым хотят сказать: «У них получилось». Карабинеры поймали курокрада? Высокий профессионализм.
– Да, как говорят, «Иоанн Двадцать третий – добрый папа». Можно подумать, что другие римские папы были недобрые.
– Вообще-то, я думаю, что да. Что недобрые. Иначе за что так хвалят «доброго» Иоанна Двадцать третьего? Кстати, например, если вы видели фотографию его предшественника Пия Двенадцатого… В фильме про Джеймса Бонда этого двенадцатого Пия взяли бы на роль главы Спектра.
– Выражение «добрый папа» запустили журналисты. Читатели талдычат вслед за ними.
– Все выражения всегда запускают журналисты. Журналисты ориентируют читателей, что им надлежит талдычить, – отрубил Симеи.
– Ориентируют? По своей природе журналисты исследуют нравы или диктуют нравы?
– И исследуют, и диктуют, синьорина Фрезия. Публика не знает, какие у нее нравы. Мы ее ориентируем. Благодаря нам люди также узнают, какие нравы у них были прежде. Ладно, поменьше философии, побольше профессионализма. Давайте, Колонна.
– Даю, – отозвался я. – Даю профессионализм. Мы говорили о штампах: разделать под орех, распоясаться, свет в конце туннеля, и далее до бесконечности… В особенности следует постоянно извиняться и каяться. Англиканская церковь извиняется перед Дарвином, штат Виргиния извиняется за былое рабство, электрическая компания извиняется за сбои, канадское правительство извиняется перед эскимосами. Нельзя сказать, чтоб католическая церковь действительно пересмотрела свои пещерные взгляды на вращение нашей планеты, но римский папа все-таки извинился перед Галилеем.
Майя захлопала в ладоши:
– Точно, точно. Я так никогда и не смогла понять, эта извинительная мода, она проявление смирения или, наоборот, высшей наглости? Делаешь нечто неподобающее, далее быстро извиняешься и – гляди – опять чистенький. Вспоминается школьный анекдот, как ковбой скачет по прерии, слышит голос свыше: «Скачи быстро в Абилену!», в Абилене слышит голос, что он должен зайти в салун, в салуне голос ему свыше диктует: поставь на рулетку на пятый номер, ковбой ставит все деньги, на рулетке выходит восемнадцать. Голос свыше: «Вот ведь зараза, опять не получилось!»
Посмеялись и двинулись дальше. На повестке дня стояла статья Лючиди о богадельне, о «Милосердном приюте Тривульцио», и обсуждали мы этот материал битых полчаса. Наконец, когда Симеи в припадке меценатизма заказал из ближнего бара кофе для всех, Майя, сидевшая между мной и Браггадоччо, пробормотала:
Ознакомительная версия.
