- Николай Фёдорович, - обратился он к помощнику командира, - составь график очерёдности ежечасного контроля офицерами порядка в вагонах с личным составом. Прошу обратить особое внимание на гражданских посторонних лиц.
Запретить им проходить через вагоны мы не можем. Но подсаживаться в купе к морякам и распивать водку по поводу того, что они так же служили… - это нужно исключить. Так что вперёд, действуй! При малейших недоразумениях докладывать мне.
- Александр Николаевич, разберись ты с ним, - обратился он к замполиту спустя некоторое время после ухода помощника. – Ты же видишь, парень не горит и, тем не менее, тает как свеча. Пока центральный фитилёк сохранился – может, мы сумеем ему помочь и общими усилиями прекратим это пагубное для него таяние.
- Виктор Алексеевич, - посмотрел Антон в сторону своего старпома, - коль мы в одной каюте на колёсах едем вместе и имеем свободное время, на сон грядущий поделись – открой душу, как там у тебя складываются семейные отношения с женой? Только, ради бога, если не хочешь – не нужно. Но нам служить вместе и работать придётся в самых разных ситуациях. Хотелось бы их не осложнять незнанием или непониманием душевного состояния друг друга.
- Антон Владимирович, - начал старпом и добрую минуту молчал. Видно было, что на душе у него полная сердечная неопределённость и смятение. Тут уж самому, дай бог, не дрогнуть и не утонуть в противоречивых чувствах, подозрениях и стремлении разобраться к какому берегу страстей плыть. А может действительно рассказать всё, как есть, - пришла ему мысль, - ведь меня будут слушать люди не чужие и не безразличные.
- Антон Владимирович, - повторил он, - дела мои неважные. – Люблю ли я свою жену? – чувства противоречивые. Сам себе не могу признаться и принять эту истину – она мне изменяет…. Представляете, в случае развода московская кооперативная квартира и всё имущество достанется ей. Я там вроде бы-то никто: не прописан и вообще служил на другом конце света. Одно утешает – у меня есть школьная подруга. Знаю: она меня любит, была в неудачном замужестве, но имеет московскую квартиру лучше моей. Что мне делать? – Виктор по очереди посмотрел на Антона и Александра.
- Да, ситуация, - подумал Антон, - за что боролись – на то и напоролись! Что же ты, житуха, с людьми делаешь? А может, мы сами её такой делаем? И чем тут помочь? Сочувствовать… - так в чём? Сопереживать и не оставаться безучастным! – наконец Антон нашёл искомую формулу. И уже уверенней посоветовал:
- Виктор, помочь тебе в твоей ситуации сможешь только сам. О себе же скажу, что любому человеку могу простить что угодно, только не измену. Надумаешь что делать, в любой момент на десять суток в Москву отпущу. Это не конец света. Жизнь у тебя вся впереди и, дай бог, чтобы в ней в дальнейшем всё сложилось счастливо.
Прибыв в Северодвинск и высадившись с поезда железнодорожного, экипаж Липовецкого, не останавливаясь ни на минуту, пересел на убыстряющую свой бег невидимую, но существующую де-факто карусель завершения строительства ракетного крейсера на заводе – Северном машиностроительном предприятии (СМП).
Наконец разместились: списки, допуска, пропуска, питание, общежития, знакомство с командованием и офицерами бригады, маршруты перехода, правила поведения и взаимоотношений с администрацией завода и прочая, и прочая утрясены, согласованы и усвоены.
Зима в Северодвинске – «я тебе дам и в мосю, и в задницу» - ветреная и холодная. Но, в закрытом, огромном судостроительном эллинге, (шутка сказать: одновремённо на стапелях заложено шесть корпусов атомных подводных крейсеров) было тепло и даже по-своему уютно. В первоочередной, спускаемой на воду тройке корпусов, на выходе, как-то легко и свободно, опираясь на стапеля, добродушно открыв все свои отверстия, люки и лазы для монтажа техники и оборудования, невозмутимо стоял корпус будущего ракетного крейсера «К-470». Сами подводники крейсер по старинке продолжали называть подводной лодкой, но тут уж всё зависело от поведения самого корабля: кем он себя отожествлял, проявляя черты характера присущие мужчине или женщине.
Антон стоял на верхнем боковом переходе эллинга и осматривал свой корабль, открытый его взору внизу во всю свою богатырскую длину. И, ей-ей, она, именно, «она» не менее пристально смотрела на него!
Липовецкий автоматически поправил на голове фуражку и, выпрямившись, открытый со всех сторон для обозрения, стоял молча. Мол, смотри: вот я весь перед тобой….
Приближаясь к ней, Антон сделал шаг вперёд, почтительно склонил голову и тихо прошептал:
- Ну, здравствуй, Ладушка!
Как бы очнувшись, лодка приветливо шевельнула рубочными рулями и, замигав отблеском десятков огней, работающих сварочных аппаратов, грохотом и визгом, сопровождающих монтажные работы, весело приветствовала его.
- Вот это другое дело! – как бы говорила она.
- Будем друзьями! – подтвердил Липовецкий и, повернувшись, ушёл в помещение, где его и командиров боевых частей ждало знакомство со строителями корабля и военпредами.
Ответственный сдатчик – ведущий строитель корабля русый, лет под 35 худощавый мужчина среднего роста своим уверенным спокойствием и надёжностью Антону сразу же понравился.
Уединившись, командир БЧ-5 деловито беседовал со сдаточным механиком – что ж, работы у них больше всех и как её сделать лучше не только можно, но и нужно обсуждать не один раз. Всё шло своим чередом. Все остальные командиры боевых частей, познакомившись со своими строителями и контрагентами заводов-изготовителей, теперь знали их в лицо.
- Пока корабль целиком и полностью в руках завода. Он за всё отвечает, - подтвердил ведущий военпред. Качество работы с учётом ваших замечаний и пожеланий будем принимать вместе.
- Спасибо за знакомство. Будем работать, - подвёл итог первого дня пребывания экипажа на заводе Липовецкий. Уже в казарме перед строем всего экипажа он сказал:
- Мы имеем уникальную возможность досконально изучить устройство корабля и техники, начиная с её монтажа и наладки. Двигаясь по служебной лестнице, в жизни каждого моряка, возможно, будет не один корабль. Но этот первый – он истинно ваш корабль. Он запомнится вам на всю жизнь, как родной дом, в котором вы родились и выросли. Ибо ваше рождение настоящим подводником произойдёт именно на этом корабле. И от вас зависит, станет он вам родным и любимым или же вы на всю жизнь останетесь военно-морским бомжем. Пока за корабль отвечает завод. Нашей основной задачей остаётся учёба. Как всегда, с прибытием экипажа на новое место, командир бригады объявил нам десятисуточный оргпериод. После его окончания будут увольнения в город, культпоходы и прочее. Но внешний вид, форма одежды и поведение должны быть образцовыми. Так что всё зависит от человека, то есть, от нас.
Время летит соколом, но любая птица, сколько не летай, а приземлиться в своё родное гнездовье всё равно нужно. Подводники Липовецкого в городе и на заводе освоились довольно быстро. Северодвинск – город закрытый так же, как и Палдиски, но никакое сравнение тут не уместно. Одного населения тут более ста тысяч. Из-за этого населения, особенно, из-за его женской половины, у Антона постоянно болела голова.
Конкретно из-за чего? Да потому, что все подводники были молодыми здоровыми парнями. Они успели познакомиться не только с десятками хорошеньких монтажниц, работающих на своём и соседних кораблях, но и с их городскими подружками. Да ещё потому, что, как поётся в песне: «пришла и к нам сюда весна» и, естественно, матросам стало не до сна. И тут уж, как командир с замполитом не старались довести до женатиков, что делать нельзя, а что можно, послушных среди них было немного.
Между тем, подошло время, когда корабль – ладушка, как Антон при первой встрече его назвал, грациозно ласточкой соскользнул из эллинга в закрытый городской бассейн, без замечаний прошёл испытание водой и был готов показать силу свих восьмиметровых винтов.
- Вот кого нужно любить, - указывая рукой на покачивающийся в водах бассейна крейсер, обратился Антон к своим офицерам. Сгруппировавшись вокруг своего командира, среди многочисленного заводского люда, экипаж приветствовал спуск на воду свой родной корабль. Вся заводская стенка вокруг бассейна огласилась криками «ура» - «Ладушка» принимала поздравления!
- Это наше гнездо, наш дом, наша родная хата. Вы же «летаете» чёрт знает, куда и зачем. Всё бы ничего, если б «не залетали» слишком далеко. Конечно, выступать в роли пояса супружеской верности не хочу и не буду.
Но что я скажу вашим жёнам и деткам, когда вы «залетите» по серьезному?
Как хотите, но мы с замом будем ходить по городу и женатых «летунов» отлавливать с последующими оргвыводами. Спору нет, холостякам - свобода, но без мордобоя и пьянства. Кстати, вы заметили, что город стал исключительно чистым, опрятным и пьяных не видно? Вот то-то же, генеральный директор СМП мужик серьёзный! Он не только выгнал из завода всех пьяниц, но и выселил их из города. Прошу всё это учесть и сделать правильные выводы.
