Тяпа достает из-за пазухи большое красное яблоко. Вытаскивает из ножен, вшитых в камуфляжную брючину, боевой нож.
Разрезает яблоко пополам, прячет нож и протягивает Котьке половинку...
Котька вгрызается в яблоко, спрашивает:
— Откуда?
— От верблюда, — отвечает Тяпа.
— А верблюда зовут дядя Паша, да?..
...На снежном склоне, на слаломной трассе и трассе скоростного спуска, в окружении группы пацанов на горных лыжах тренер-горнолыжник потрясает сломанной лыжей и орет благим матом:
— Вам, говноедам, доверили такой инвентарь, о котором мы на первенствах Советского Союза только мечтать могли! А вы, сукины дети, за две недели четвертую пару в щепки!.. И каких лыж?! Клееных, нержавейкой окантованных, с «Кандахарами» — креплениями последней модели... Да была бы моя воля, я за эти лыжи вас бы всех к стенке поставил!!!
— Перетопчешься, — говорит кто-то из пацанов.
— Что ты сказал?! — в ярости закричал тренер.
— Что слышал. Мало вы в тридцать седьмом к стенке ставили...
— Это ты откуда же про «тридцать седьмой» выкопал?!
— Я что, с облака упал или через жопу на свет вылез?
— Ты как со мной разговариваешь, сволочь?! — И тренер лихорадочно попытался достать пистолет.
Но кто-то тут же приставил к его горлу острие лыжной палки:
— Ты пушку-то не лапай, Витя. А то тебя здесь найдут только тогда, когда снег растает. Понял?
Другой пацан залез под куртку инструктору, вытащил из кобуры его пистолет, выщелкнул обойму, передернул кожух, чтобы патрон в стволе не остался, спустил курок и отдал пистолет инструктору:
— Держи, Витя. Не потеряй, а то сам у стенки окажешься.
Размахнулся и далеко забросил в снег обойму с патронами:
— От греха подальше. Чтобы тебе, Витя, всякая херня в голову не лезла. Давай лучше заниматься, а, Витя?..
— Говори, если что не так. Мы разве против? — миролюбиво говорит другой пацан.
— Мы ж не нарочно их ломаем, Виктор Иваныч. Чесслово...
— Вот у меня лично — «Христиания» ну никак не получается! — говорит третий. — Не могу в поворот войти, и все...
Виктор Иванович растерянно застегивает кобуру с бесполезным пистолетом и мрачно соглашается:
— Ну хорошо... Еще раз попытаемся войти в поворот, как можно более агрессивно!.. Пошли все вместе!.. За мной... Следите, как я буду переносить вес тела на опорную лыжу!.. Короче — делай, как я!..
И вся компания срывается со склона вниз по уже накатанному снежному насту...
— Йе-ех, мамочка роди меня обратно!.. — восторженно вопит кто-то на бешеной скорости.
* * *
УТРО. «ЗАКРЫТЫЙ» АЭРОДРОМ НКВД
На парашютные прыжки возили «восьмерками». На специально приходящем «додже-три четверти». Тоже с фургоном и тоже без окон, как и в белом ЗИС-5 «Казплодовощторга»...
В «додж» помещались «восьмерка» пацанов, два инструктора и сам полковник Вишневецкий. Он и сидел за рулем.
На полу кузовка между откидными скамейками — чехлы с оружием, амуницией, рациями, переговорными устройствами ПУ-7.
На скамейках, под недреманным оком инструкторов, друг против друга сидят пацаны — четверо на каждой лавке.
Все переодеты в гражданское, но одинаковое.
Трижды «додж» останавливает энкаведешная охрана. Проверки.
Аэродромчик пустынный, занюханный. Несколько самолетов связи У-2, парочка «Дугласов» — они же ЛИ-2, один СБ, ремонтные мастерские, караульное помещение, склады, барак для переукладки парашютов, метеослужба и медпункт...
Вылезая из «доджа», Котька спросил:
— Антон Вячеславович, а чего, нас в разное одеть не могли? А то мы все как из одного детсада!.. Хренотень какая-то.
— Прав, Котька. Ни черта не возразишь. Но... что прислали, то прислали.
Вова Студер выпрыгнул из машины, рассмеялся:
— А тебе нужен пиджачок шевиотовый, брючки диагоналевые и «прохоря» хромовые, да?
— А чего? — сказал Маэстро. — Неплохо! Мне б такое шматье, я бы самую классную маруху заарканил бы!
— Все, все! — скомандовал Вишневецкий. — Кончили болтовню! Забирайте «инструмент» из машины... Сегодня будете прыгать со снаряжением...
Пацаны стали доставать из машины оружие, рации, переговорные устройства.
Вова Студер незаметно приблизился к Маэстро, тихо сказал ему:
— За тобой должок, сучонок. Помнишь?
— А как же!.. — тихо улыбнулся ему Маэстро. — Кто же тебя, такого долбоеба, забудет?!
...В бараке на очень длинном столе лежали с десяток уже уложенных парашютов. На каждом парашюте приколота записка с кличкой или именем — кому он предназначен.
На краю стола — инструменты для укладки парашютов: крючки для протаскивания строп в «соты», грузики для куполов, «швайки», плоскогубцы...
Пацаны с интересом и удивлением разглядывают лежащие парашюты.
— А почему без запасного? — удивляется Тяпа.
— Замолкни и слушай, — сказал инструктор. — На прошлой неделе вы прыгали с «ПэДэ-шестым» — «парашютом десантника» с принудительным раскрытием. Теперь и всегда будете прыгать с «ПээЛ-третьим» — «парашютом летчика» третьей модификации. К нему запасной не полагается...
— Секунду, Николай Николаевич, — говорит Вишневецкий и поворачивается к пацанам. — Это чтобы вы могли на своем корпусе разместить оружие, взрывчатку, рации... Продолжай, Коля!
— За каждым записан конкретно его парашют. Видите записочки? Это чтобы вы потом научились сами свои парашюты переукладывать. Мало ли что может произойти... По первопутку мои укладчики вам помогут. Итак! Сегодня — раскрытие парашюта самостоятельное!.. Еще только приготовились к прыжку — уже рука на кольце! Отделились от борта, на счете «три» выдергиваете кольцо и... Смотрите, что происходит...
Николай Николаевич дергает за кольцо лежащий с краю парашют без записки, и все видят, как моментально раскрывается клапан ранца и тонкий стальной тросик вытягивает из конусообразных «люверсов» три стальные запорные шпильки, освобождая вытяжной парашютик и основной купол...
— И парашют раскрывается, — говорит Николай Николаевич. — У «ПээЛ-третьего» квадратура меньше, чем у того десантного, с которым вы уже прыгали, поэтому учтите — скорость снижения больше, приземление жестче... Понятно?
Пацаны молча кивают головами. Инструктор говорит Тяпе:
— А ты открываешь парашют не на счете «три», а на счете «пять». Слегка затянешь. А то ты такой мелкий, что тебя унесет черт-те куда — потом с собаками не сыщешь.
— Во хорошо бы! — говорит Тяпа.
— Так! Все выходим на воздух — попробуем примерить амуницию, — говорит Вишневецкий. — Парашюты наденем позже...
Все гурьбой выходят из барака, разбирают оружие...
— О, бля!.. — говорит неожиданно Вова Студер. — Одну штуку забыл там...
И бегом возвращается в барак.
* * *
САМОЛЕТ ЛИ-2 НАБИРАЕТ ВЫСОТУ...
В самолете все сидят на своих парашютах. Автоматы, пистолеты, рации, пояса со взрывчаткой, манильские тросы наглухо приторочены к мальчишечьим телам.
А поверх всего этого — подвесная парашютная система ПЛ-3... Все неотрывно смотрят на альтиметр — указатель высоты, вынесенный в салон. Николай Николаевич и инструктор по рукопашному бою тоже поглядывают на медленно ползущую стрелку прибора.
— Открываешь только на счете «пять»!!! — кричит Тяпе инструктор. Тот согласно кивает головой.
— Скольжение влево — левые стропы тянете, вправо — правые!.. Помните?!
Но вот альтиметр показывает тысячу двести метров. Из кабины летчиков выходит штурман, коротко говорит:
— Над целью!
Николай Николаевич отодвигает дверь фюзеляжа:
— Встать! Взяли кольцо в руку! Внимательнее... Первый — пошел!
Последнее, что мы увидим в самолете, — то, как посмотрел Вова Студер на Маэстро. Но это же увидел и Тяпа...
* * *
АЭРОДРОМ НКВД
Полковник Вишневецкий, второй инструктор, укладчики и еще несколько человек смотрят...
...как от самолета отделяется первая фигурка... вторая...
— Три... — считает Вишневецкий. — Четыре... Пять... Что это?!!
Он растерянно оглядывается, кричит:
— Что это?!! Что такое?!!
Уже раскрылись все парашюты, но одна фигурка продолжает падать камнем вниз, так и не открыв спасительный купол!..
...А затем раздается глухой удар о землю, и Вишневецкий обхватывает голову руками...
Стоят вокруг искореженного тела Маэстро пацаны, взрослые энкаведешники, укладчики, наземные службы...
— Кто укладчик?! — кричит Николай Николаевич. — Кто парашют укладывал?!!
— Я укладывал, — говорит пожилой старшина. — У него трос оторван. Смотрите...
И тут все видят, что в правой руке у мертвого Маэстро зажато вытяжное кольцо с обрывком троса.
— «Скорую» бы надо вызвать, — говорит кто-то из обслуги.
— Какую «скорую»?.. Кому «скорую»? — глухо спрашивает Вишневецкий.
Николай Николаевич становится на колени у тела Маэстро, осторожно переворачивает его на живот, освобождая нераскрывшийся парашют. Он отстегивает клапан парашютного ранца, и все видят...
