Ознакомительная версия.
Москва, 27 мая. Патриарх Ювеналий направил Урбану ХХ послание, в котором пригласил понтифика посетить Россию в любое удобное для него время. Предполагается, что визит Урбана ХХ может состояться уже в конце лета. В Ватикане заявили, что с благодарностью приняли приглашение и не видят никаких преград для того, чтобы визит состоялся в самое ближайшее время. Предполагается, что во время этого визита в Россию, наконец, будет возвращена легендарная чудотворная икона Казанской Божьей Матери, с которой связывают надежды на возрождение страны.
Минск, 27 мая. Министр гражданского строительства и развития переходного правительства заявил сегодня, что в соответствии с ранее заключенными договоренностями совместная чешско-беларуская строительная компания приступает к возведению нового жилого микрорайона повышенной комфортности, который станет основой для разворачиваемой в Беларуси системы ипотечного кредитования для семей со средними и низкими доходами. По решению мэрии г. Минска, микрорайон будет носить название «Корабельщиково». В центре микрорайона будет расположен мемориальный парк и часовня Свв. Андрея и Татьяны.
Минск, 28 мая. Радио «Свобода». Ведущие масс-медиа широко обсуждают вопрос грядущего государственного устройства Беларуси. Ни для кого не является секретом, что формат переходного правительства – промежуточный вариант, а «Беларуская Народная Республика» – всего лишь каркас, пока еще далекий от сколько-нибудь настоящего содержательного наполнения. На вопрос редактора Беларуской службы радио «Свобода» профессор Пинчук счел необходимым пояснить следующее. Разумеется, государственный инстинкт и государственная воля народа Беларуси – единственное, что может и что должно, по сути дела, определить судьбу той или иной конкретной формы государственного устройства нашей Родины. Будет это парламентская или президентская республика, решит время и народ Беларуси, подчеркнул проф. Пинчук. Наша первоочередная задача – обеспечить такие условия, чтобы этот выбор был по-настоящему свободным и выражал действительную волю народа, всего народа Беларуси. Братские народы, протянувшие нам руку помощи в один из тяжелейших часов нашей истории, могут быть уверены – мы никогда не забудем этого и сделаем все, чтобы они имели все основания гордиться сестрой-Беларусью. И я совершенно не исключаю, добавил с улыбкой проф. Пинчук, что удивительный пример Чехии или Югославского королевства направит державную мысль беларусов совсем в ином направлении, нежели мы можем сегодня предположить. На вопрос журналиста, подразумевает ли данное замечание возможность для Беларуси в некоей перспективе обрести монархическую форму правления, проф. Пинчук заметил, что, хотя он лично является последовательным и убежденным сторонником республики, противиться народному волеизъявлению ни он, ни Центральная Рада БНР не станет. Роль монархии как ведущего общественного института, служащего делу сплочения нации, неоспорима, заявил проф. Пинчук, а национальное примирение и национальное согласие для нас, беларусов, сегодня – самое главное и самое важное. Кроме того, ни для кого не является секретом, что самую действенную и многостороннюю помощь в борьбе за свободу народ Беларуси получил в первую очередь из рук тех народов, для которых монархия стала не только символом, но и условием успеха в настоящем и будущем. И хотя сегодня рост монархических или, точнее, промонархических настроений, замеченный, кстати, не только в Беларуси, но и у ее ближайших соседей, в том числе и в России, трактуется специалистами как кратковременный и эйфорически-конъюнктурный, истинное воздействие этих настроений на умы и сердца людей еще только предстоит оценить, подчеркнул проф. Пинчук.
Утром пятницы колонна из шести лимузинов с зеркальными стеклами, под королевскими штандартами и ватиканским флагом, в сопровождении полиции и гвардейцев на мотоциклах, сделав круг по Староместской площади, мимо Собора Марии пред Тыном и Ратуши, проехала по Парижской в сторону Юзефова и остановилась возле Старо-Новой синагоги. Несколько групп туристов, разинув рты, смотрели, как из автомобилей появились монаршая чета, огромный африканец в белом костюме, два старших сына и четыре дочери, все при полном королевском параде, архиепископ Пражский и кардинал Чехии, понтифик с двумя кардиналами из свиты, Майзель с Еленой и девочка в больничной коляске.
Один из полицейских оцепления, подмигнув товарищу, усмехнулся:
– Я же говорил: никуда твой Ребе не денется. Подмахнет все, как миленький. Видал, что творится?! Сам Папа примчался. Ребе твоего уговаривать. Уговорил, стало быть…
– Да я-то что? – пожал плечами второй. – Я разве против? Я говорил просто, что такое по еврейскому закону никак невозможно. Если все по закону…
– Законы, законы… В законах разве такую историю можно прописать? Да никогда в жизни. Не было такого еще никогда. Вот твой Ребе теперь новый закон пропишет…
– Какой?
– Откуда мне знать?! Я ж не Ребе… Но попомни мои слова – чудеса еще далеко не все случились… Смотри, смотри! Его величество ермолку надевает! И принцы… А это кто еще такой?! А-а-а-о-о… Офонареть… Квамбинга собственной персоной… И тоже эту штуку напяливает… Ну, блин, такое заснять – и на пенсию…
ПРАГА, СТАРО-НОВАЯ СИНАГОГА. МАЙ
Присутствующие расположились полукругом перед арон-кодешем, на возвышении перед ним – Ребе с тремя учениками, внизу посередине – Елена и Майзель. Елена все еще выглядела немного уставшей, но при этом так сияла и была так невообразимо хороша в длинном кремовом платье и палантине из драгоценных хорватских кружев, присланных югославской королевой, с бриллиантовой диадемой Квамбинги, что на нее невозможно было смотреть без слез. У Марины и были глаза на мокром месте…
В полной тишине, установившейся в зале синагоги, прозвучал голос Ребе:
– Подойди ко мне, Елена. Я хочу поговорить с тобой.
Пожав тихонько ладонь Майзелю и, высвободив руку из его руки, Елена шагнула к возвышению:
– Да, Ребе.
– Скажи мне, Елена. Что значат для тебя евреи?
– Евреи – это те, кто первыми выходят на площадь, вместе с лучшими из народа, среди которого живут, вместе с которым страдают и радуются. Мой любимый – из них. Он еврей, Ребе.
– Что значит в твоей жизни этот еврей? – Ребе указал посохом в сторону Майзеля.
– Он – моя жизнь, Ребе.
– Что сделал такого этот еврей, что стал твоей жизнью, Елена?
– Он столько раз спасал меня, что я давно сбилась со счета, Ребе. Своей любовью он вымолил у Всевышнего мое счастье, – счастье носить под сердцем его ребенка. Я верю ему и в него… Я могу говорить долго, Ребе. Я знаю силу слов, я умею нанизывать их одно на другое так, чтобы они завораживали людей. Но я не стану, Ребе. Потому что в этом нет нужды. Я просто его люблю.
– Что значит для тебя любовь к этому еврею, Елена?
– Значит, что больше нет «я» и «он», Ребе. Есть только «мы». Он – половина меня. А я – половина его. – И Елена гордо вскинула голову: – И нет силы ни на земле, ни на небе, ни в этом мире, ни в ином, способной нас разлучить.
Ребе улыбнулся и взглянул на своих учеников, которые смотрели на Елену, словно видели перед собой не женщину, – ангела. Никто никогда не смел так смотреть на Ребе и так говорить с ним. Такое говорить… Это было абсолютно, решительно невозможно. Господи Боже, да кто же она такая?!.
– Скажите мне, рабойним, – негромко, но так, чтобы слышали все, проговорил Ребе по-чешски. – Кто из вас осмелится возразить этой женщине, – не буквой Торы, но душой Торы? Ну? Говорите, рабойним.
Стало тихо. Так невероятно тихо, как не было еще, наверное, никогда в этом зале. И вдруг раскололась эта тишина:
– Не я, Ребе, – сказал сидящий слева раввин. И встал.
– Нет, Ребе, – повторил за ним тот, что в центре. И тоже поднялся.
– И я не могу, Ребе, – сказал третий, который справа. И выпрямился во весь рост.
Ребе повернулся лицом к залу и снова показал посохом на Майзеля:
– Подойди и встань рядом со своей Еленой, Даниэль.
Майзель вздрогнул. Впервые Ребе назвал его по имени. Он повиновался. И взял Елену за руку… А Ребе указал посохом на понтифика:
– Поднимись сюда, ко мне, падре, – и, когда Урбан ХХ встал рядом с ним, произнес, опершись одной рукой на свой посох, а другой на плечо понтифика, обращаясь к Майзелю и Елене: – Вашу любовь открыл вам Всевышний, Даниэль и Елена. И свою Любовь к вам открыл он для нас. Да свершится все по Воле Его. Амен [91] , – и когда вновь установилась звенящая тишина, улыбнулся: – Надень ей кольцо, Даниэль.
Майзель вынул футляр, открыл и, достав кольцо и произнеся заветные слова на иврите и повторив их для Елены по-чешски, надел ей кольцо на безымянный палец правой руки. Елена даже вздохнуть не могла – платиновый ободок и три ромбовидных алмаза, скрепленных вместе и образующих идеальный шестигранник. Конечно же, из Намболы. Не слишком больших, не больше карата каждый, но таких невероятно, немыслимо красивых… Голубой, как ее глаза. Золотистый, как волосы. И розовый, как губы…
Ознакомительная версия.
