– Спасибо, что спас меня, – сказала она, теперь несколько смущенно.
– Я едва не втравил тебя в еще большие неприятности, – признался Уилл. – Если бы не наша загадочная благодетельница, даже думать боюсь, что могло был случиться. – Он положил так и не отрытый конверт на стол, когда они проходили через кухню. – А что вообще ты там делала?
– Я ехала на однодневные курсы в Олдгейт, – объяснила Бернадетта. – И с верхнего этажа автобуса увидела толпу и транспаранты. Когда я поняла, что автобус все равно никуда не едет, я просто попросила водителя меня выпустить. Потом я присоединилась к протестующим. Наверное, это наш вчерашний разговор меня так зацепил. Я подумала, что пора мне снова постоять за то, во что я верю.
– Ты еще туда успеваешь? Я хотел сказать, на твои курсы.
– О, богиня моя, конечно нет! Я просто потом позвоню, скажу, что заболела. – Привстав на цыпочки, она поцеловала его в щеку. – Еще раз спасибо. А теперь, не приготовишь ли чашку чая? Думаю, ты все найдешь без труда. Я невесть на что похожа. Пожалуй, одета я была неподходяще для демонстрации. Пойду, переоденусь.
Уилл поставил чайник, потом подошел к подножию лестницы. Отсюда был слышен шум воды в душе.
– Ты не против, если я закурю?
– Кури, если хочешь, – послышалось в ответ.
Порыскав в шкафах, Уилл отыскал заварку. Заварив чай покрепче, он собрал на поднос молоко и чашки, потом присоединил к ним мало пользованную пепельницу. Все это он перенес в гостиную и поставил на журнальный столик. Сворачивая сигарету, он оглядел комнату. Обстановка здесь была довольно спартанской, с облегчением отметил он. Никаких полок с безделушками. Только книги. Полно книг. Небольшое переносное радио стояло на каминной полке. Он догадался, что радио раз и навсегда настроено на волну «Радио 4» и что вечера Бернадетта проводит за слушанием радио и чтением. Судя по всему, живет она одна.
Загасив сигарету, Уилл прикрыл глаза. Утро выдалось долгим и тревожным. Услышав, как скрипнула дверь, Уилл встрепенулся.
Бернадетта стояла у журнального столика.
– О, чудесно, ты заварил чай. Разлить?
– Конечно.
На Бернадетте было дорогое с виду платье с застежкой по переду. Платье ей идет, и фигуру облегает, думал Уилл, оглядывая ее упругую грудь, тонкую талию и изящные бедра.
Заметив его взгляд, Бернадетта вспомнила, как он глядел на нее в поезде. Неужели это было всего две-три недели назад? Казалось, это произошло только вчера, уж конечно, она мало о чем другом думала все это время. Ей было приятно, что ему понравилось платье, она знала, что оно в наилучшем свете выставляет ее фигуру, – вот почему она его надела. Забавно, думала Бернадетта, она едва знает Уилла и все же чувствует себя с ним в безопасности, знает, что какие бы страсти его ни обуревали, с ней он будет мягок, знает, что он не станет смеяться, если она расскажет ему правду о себе – что она на деле никогда не была с мужчиной, не чувствовала как в ней двигается мужской член.
Приседая, чтобы разить чай, Бернадетта понимала, что показывает гораздо большую часть ног, чем это было бы в рамках приличий, но ей было наплевать. Ей хотелось, чтобы Уилл ее увидел. Ей хотелось, чтобы он к ней прикоснулся.
– Молоко и сахар? – подняв взгляд, она обнаружила, что смотрит прямо в его глаза. Она была не в силах или не желала отводить взгляд. Ее рука слегка дрогнула, слегка задребезжал фарфор.
– Ты меня боишься? – спросил Уилл.
– Нет. Ну не смешно ли? Я совсем тебя не боюсь.
Выпрямившись, Уилл взял чашку, осушил ее, потом поставил назад на поднос.
– Знаешь, ты очень красивая женщина.
– Ты так думаешь? – пульс Бернадетты участился.
– Да. Я так думаю с того самого времени, когда впервые тебя увидел.
Пизда Бернадетты была горячей и влажной, когда она поняла, что была права в отношении Уилла.
– Хочешь снять платье? – спросил он.
Бернадетта улыбнулась.
– Да, – потом слегка встревожено объявила: – Ты ведь не думаешь, что я любому покажу?
Уилл покачал головой.
– Только мне, – улыбнулся он.
Бернадетта расстегнула пуговицы. Она чувствовала себя такой сексуальной, такой сильной, так владеющей собой и своей женственностью. Она скинула платье с плеч.
Уилл резко втянул в себя воздух, поняв, что под платьем на ней красный кружевной бюстгальтер. Ее темные соски резко выступили под кружевом, кода она, на мгновение забывшись, легко провела руками по груди. Потом, наклонившись, Бернадетта стянула платье с бедер. Она стягивала его дразняще медленно.
Уилл едва слышно охнул, увидев красные шелковые трусы и подтяжки, которые на мгновение увидел в поезде.
Выпрямившись, Бернадетта перешагнула через платье, бросила его на кресло. Уилл встал, его член терся о свои хлопковые узы. Бернадетта была прекрасна. Столь прекрасна, как Уилл думал, она может быть. Уилл сделал шаг вперед и почувствовал, как по ее телу проходит дрожь, когда он коснулся сперва ее руки, потом кружева, прикрывавшего ее груди.
Она упала в его объятия.
– Я сделаю все, что пожелаешь, – вырвалось у нее.
– Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо, – ответил он.
Бернадетта подняла лицо, и они поцеловались глубоко и долго. Он провел руками по ее заду, чувствуя сперва гладкий шелк, потом тепло кожи под ним. Трусы она надела поверх подвязок, и пока они целовались, Уилл начал потихоньку стягивать их, одновременно сжимая ей зад. Он стягивал ей трусы, пока не оказался на коленях перед ней. Быстро отодвинув поднос, он опустил ее вниз, пока она не села на деревянный журнальный столик. Снова поцеловав ее, он почувствовал, как ее язык, исследуя, забирается ему в рот. Потом он покрыл ее тело поцелуями, которые спускались все ниже, пока он не начал целовать ей живот.
Бернадетта слегка развела ноги, чтобы он мог поцеловать внутреннюю сторону ее ляжек, потом, внезапно расслабившись и отбросив все условности, совершенно открылось ему, чтобы он мог зарыться лицом в ее сочную мокрую пизду. Пока он лизал и сосал, она почувствовала, как по ее телу прокатывается волна наслаждения. Слегка застонав, она начала ласкать себе грудь. Со внезапным приступом наслаждения, Бернадетта поняла, что природа начинает захватывать, возвращать себе ее тело.
Уилл на мгновение престал лизать ее пизду. Бернадетта почувствовала, как оргазм спадает, но знала, что это всего лишь начало, лишь отзвук того, что она почувствует, когда Уилл станет трахать ее. Внезапно ей захотелось, чтобы он вошел в нее.
– Пойдем наверх и трахни меня сейчас! – настойчиво крикнула она. Потянув его за руку, она перенесла ногу через его голову.
Уиллу не требовалось иного поощрения. Он последовал за ней наверх в спальню, и они упали на чистые льняные простыни. Уилл стащил штаны, высвобождая свой член. Бернадетта ахнула, увидев татуировки, украшающие его значительную длину и охват. Он прижался к ней. Конец уиллова хуя был твердым и блестящим, как голыш на морском побережье, выглаженный бесчисленными веками приливов, и он потерся им о ее сочную пизду, в то время как она стонала и извивалась от наслаждения. Наклонившись, Уилл спустил красные бретельки лифчика с ее плеч, потом отвел кружево с ее грудей и начал лизать и посасывать ей соски.
Опустив руку, она крепко сжала его член, помогая ему найти ее жаркое отверстие. Потом обеими руками сжав его зад, она втянула его в себя. Входя в нее, Уилл почувствовал какое-то сопротивление. Может ли такая красавица как Бернадетта и вправду быть девственницей?
Он толкнул сильнее, тут Бернадетта вскрикнула, когда его член полностью нырнул в нее. Она вскрикнула вновь, когда он вошел все глубже и глубже в ее влагалище. Потом боль сменилась острым наслаждением. На мгновение открыв глаза, она увидела, как он могуче двигается над ней. Он был таким сильным.
– О милый, как это хорошо, – задыхаясь, произнесла она, потом откинула голову и закричала от наслаждения.
Пизда ее была горячей и тесной, и пред глазами Уилла заклубились дробящиеся мхи и папоротники, когда природа, наконец, забрала его. Где-то на глубинном уровне Уилл нутром понимал, что фрактальная парадигма обретается во времени, равно как и в пространстве. На одно крохотное мгновение, Уилл увидел, как с ним кончает весь мир. Он понял, что вся материя тянется к состоянию оргазма, что земля кончала в геологическое время, что растения кончали во время растительное. Он осознал, что даже разрывание материи на до-атомном уровне сопровождается наслаждением. Тут он наполнил ее влажное сотрясаемое пароксизмами тело, казалось, несколькими галлонами спермы.
– Это, правда, твой первый раз? – спросил Уилл, прикуривая сигаретку.
Ее тело казалось теперь еще более красивым, после того, как он видел ее в судорогах столь душесотрясающего оргазма. Сейчас в ней было какое-то усталое спокойствие, ощущение бесконечной расслабленности, которая как будто заставляла ее светиться изнутри. Он поглядел на простыни и увидел кровавые пятна, отметившие то место, где они катались, запутываясь в простынях. Так, значит, это действительно было у нее впервые.
