Я изменил маршрут нашего возвращения. Не следовало рисковать и выбирать самый короткий путь.
Тропы не было. Перейдя реку, мы начали подниматься по крутому склону, поросшему густыми зарослями. По мере подъема он становился все круче, и нам приходилось карабкаться, цепляясь за стволы и корни деревьев. В лесу было тихо и душно. Колючий кустарник обдирал руки, и я пожалел, что не пошел по дну ущелья вдоль ручья. Но безопасность всегда оказывается важнее удобства. Там мы могли столкнуться с боевиками, если они находились в ущелье. Выйдя из леса на травянистые склоны, я мог контролировать территорию сверху. Внизу все было спокойно.
За три часа изнурительного марша мы прошли всего восемь километров. Это небольшое расстояние отняло остатки сил. Все шли как на протезах, с трудом переставляя ноги, пошатываясь. Моим единственным желанием было упасть на землю и уснуть. Даже о еде не думал. Особенно выматывало то, что шли не напрямик, а зигзагами.
Склон стал круче. Деревья попадались реже. Слой почвы был тонок, сквозь него проступали камни. Идти было очень неудобно. Мне казалось, что мой вес тянет к земле вдвое сильнее обычного.
Мы поднимались по склону, и ощущение непонятного беспокойства охватывало меня все больше. Вершина холма подступала ближе, и «зеленка», покрывающая ее становилась гуще. Мне очень хотелось обойти заросли на расстоянии, но это оказалось невозможно. Засада была маловероятна, но склон по которому мы шли был единственным доступным для прохода на значительном расстоянии.
Поднялись на сопку. Разведывательный головной дозор вышел на вершину. Основный силы находились метрах в двуустах ниже. В это время и столкнулись с «чехами».
Возникла обычная неразбериха неожиданного боя, и очень долго мне не удавалось определить численность нападавших и их местонахождение. В первые минуты нас спасло лишь то, что движение роты было организовано в соответствии с боевым уставом: сказался мой страх.
Автоматные очереди били из двух точек со склона, на который мы поднимались. Бойцы рассредоточились и разделились на три группы. Боевики открыли огонь по всем группам.
Изредка в «зеленке» появлялись солдаты РГД и, оглядываясь, бежали, словно скрываясь от кого-то. По участившейся стрельбе я понял, что следом за нашими приближались «чехи».
Столкновение с боевиками было случайным. Мы наткнулись на большой отряд «чехов», отклонившись от своих обычных маршрутов. В этой проклятой Чечне не было ни одного надежного пути спасения. Головная часть группы уже почти поднялась на вершину, когда с соседней высоты по нам ударили шквальным огнем.
Я старался уйти с простреливаемого места, но не мог поднять даже головы.
- Где «муха»? – крикнул я. – Заткните этих козлов.
Я оглянулся и по разбросанным телам увидел, что убитых не много. «Срочники» опять подставились первыми. В бою они годились только на то, чтобы выявлять огневые точки противника. Редко кто успевал научиться действовать в бою. Жизни этих ребят на совести тех, кто компенсировал ими потери моей роты.
Я казался себе беззащитным. «Зеленка» вокруг стала сближаться, сдавливать роту. И возникло мгновенное чувство: кинуться за подмогой, выйти на связь с полком.
Боец с рацией лежал неподалеку. При первых выстрелах он попытался уйти как можно дальше с линии обстрела, но ему это не удалось. Я подполз к нему и снял с убитого рацию. Связался с оперативным штабом.
- Мы попали в засаду, - кричал я. – Мы попали в засаду.
- Ты уверен? – спросил дежурный.
- Да…Я уверен…Мы попали в засаду…
- Оставайтесь на месте. Мы скоро пришлем помощь.
- …Помощь нужна немедленно…
- Продержитесь?
Ко мне подполз рядовой Семенов. Я знал о нем лишь то, что он был призван из моего родного города.
- Я не хочу, чтобы все закончилось, - сказал он. – «Чехи» в любой момент могут выкинуть нас из жизни. Здесь все так непрочно.
От страха он перестал соображать. Это происходило с любым «срочником», которому удавалось избежать первых пуль. Семенов был неспособен принимать самостоятельные решения, и я приказал ему двигаться следом за мной.
Главное в бою никогда не застревать на одном месте. Все время находиться в движении. Я объяснил это Семенову парой фраз. И еще то, что своими впечатлениями лучше делиться после боя, а сейчас следует стрелять.
Я прополз мимо двух солдат, скорчившихся за деревом. Я крикнул, чтобы они стреляли, но они не пошевелились. Я поднял автомат, дважды выстрелил у них над головами и предупредил, что, если они не начнут стрелять сейчас же, оставшиеся патроны я выпущу в них. Подкрепляя слова делом, я выстрелил еще раз – в землю у их лиц. И они начали стрелять так злобно, как будто, стреляя в боевиков, на самом деле стреляли в меня. Но постепенно они вошли в ритм.
Необъяснимое ощущение, никогда не испытанное раньше, возникло на мгновенье. Я вдруг почувствовал грозящий мне выстрел, тонкую линию смерти, проведенную в лицо И за секунду до выстрела я упал на землю. И уже не чувствовал траектории пули. Смерть опять отпустила меня.
Было необходимо пробиться в «зеленку», в которой находилась основная группа бойцов. Мне удалось заметить их раньше, чем они увидели меня. В суматохе боя очень важно уметь не подставляться под пули своих.
Выбранная позиция казалась удобной, почти неприступной. Я подполз к Агапову. Его бедро было перепачкано кровью.
- Куда тебя угораздило?
Он только повел глазами и ничего не ответил. Он был слишком слаб. Я осторожно разрезал штанину. Он застонал.
- Спокойно, сейчас тебе будет легче.
Его не стошнило – это был хороший признак. Я обнажил ему бедро. На ноге была сплошная кровавая каша с осколками кости, задело сустав. Я вколол ему обезболивающее, и его глаза немного ожили. Только теперь я заметил, что и правая его рука тоже кровоточила.
Вокруг гремел бой, и мое спокойствие должно было вселить уверенность в бойцов. Только я один должен был знать, что у нас не много возможностей остаться в живых.
- Сейчас окружать начнут, - сказал Примаков то самое, о чем думал я и чего больше всего боялся.
К боевикам явно подошло подкрепление. Они обходили нас с флангов, стараясь подобраться на бросок гранаты.
Неожиданно у Агапова стал вытекать правый глаз, которым он все еще пытался посмотреть на меня. Левый уже замер, а правый словно продолжал жить отдельной от тела жизнью.
Какие-то голоса кричали около меня. Я слышал их сквозь звон в ушах. Кто-то пробегая наступил на мои раскинутые ноги, но я продолжал целиться и стрелять, не отвлекаясь. Не следовало спешить, выбрав цель. Стараясь не дышать, я сдерживал палец, нажимавший на спусковой крючок. Подобраться к нам ближе было совсем не просто.
Заглушая выстрелы послышались крики «Аллах акбар», затем раздались взрывы гранат.
- «Чехи» обходят слева! – закричал кто-то.
Некоторые из бойцов кинулись влево. Я не успел подняться, когда мне на спину свалился Тарусов. Очередь перебила ему обе ноги. Фокин вколол раненому обезболивающее и перетянул жгутом.
«Бородатых» становилось больше, чем прежде. Мы оказались на пути перегруппировки. Командование очень быстро признается, что маневр нашей группы должен был помешать этому. Но мне совсем не хотелось оказаться героем посмертно.
Я полз старательно бороздя землю и чуть не ткнулся головой в лежащее тело.
Дюков был неподвижен. На голове, ниже линии волос, там, где должны быть ухо и шея, зияла большая открытая полость. Раздробленные кости, хрящи, разорванное мясо, стекающая на землю кровь. При попадании осколка редко можно увидеть что-нибудь иное.
Но страшнее всего было лицо. Сквозь загар и грязь проступала желтизна, зубы были оскалены улыбкой.
Все попытки найти безопасную позицию могли закончиться неудачно. Казалось, что боевиков было больше, чем деревьев. Уцелеть в подобном бою всегда непросто.
Это было похоже на ад. Некоторые солдаты пытались отстреливаться , совершенно не заботясь о том, куда летят их пули. Два бойца, обернувшись на стрельбу друг друга, не разгибаясь, дали по длинной очереди один по другому.
Я столкнулся с боевиками, выходящими из-за густых кустов. Они промедлили лишь секунду, потом вскинули автоматы и выстрелили. Вокруг меня засвистели пули, срезая ветки и листья с кустов, глухо ударяясь по плотной почве. Я упал лицом в траву и замер. Всем телом вжался в землю. По спине пробежала дрожь.
Я словно чувствовал, как «чехи» целились в меня. Услышал очередь, но свиста пуль не услышал.
Мне показалось, что пламя возникло прямо перед моим лицом, дохнуло жаром и опрокинуло на спину, оглушив грохотом.
«Горбатые» поднялись выше. Ударил второй залп ракет, и деревья ударялись стволами друг о друга. Земля ушла из-под моего тела, и взрывная волна отбросила меня. «Полосатые» делали один заход за другим. Тонкий вой ракет и грохот крупнокалиберных пулеметов оглушали меня все сильнее. Я ощущал каждый взрыв – взрывная волна проходила по земле.
