Ознакомительная версия.
– Юра! – снова произнесла с упреком женщина. И извиняющимся тоном добавила: – Мы бы вас в другой комнате уложили, но там обычно спит моя сестра. Только она придет очень поздно.
– Если вообще придет, – хмыкнул Юра.
Наутро все казалось каким-то полуреальным. Но дядя Юра стоял в проеме балконной двери и улыбался.
– Завтрак принесли. Вставайте завтракать, – сказал он и положил на стул их одежду – мятую, но сухую.
Стол был накрыт для четверых. Тетя Стася села за стол в длинном синем халате и белой шелковой косынке. Для того чтобы рассмотреть салат, она надела очки.
– А ваша сестра? – спросила Иванна.
– Что? – Станислава Николаевна рассеянно оторвалась от созерцания салата. – А-а, сестра… Она проснется к обеду.
– Если вообще проснется, – пробормотал Юрий Иванович.
– Юра! – дежурно воскликнула тетя Стася. – Дети могут подумать бог знает что.
На столе были загадочный разноцветный салат, жареное мясо, кофе, молоко и гора маленьких булочек.
Дядя Юра извлек из холодильника банку черной икры и соорудил им по безразмерному бутерброду. Иванна разрезала свой на четыре части, а единственный наследник барона Эккерта бессовестно разевал пасть и заглатывал сразу по большому куску.
Дядя Юра внимательно посмотрел на них, подумал и сказал:
– Я вас сам через проходную проведу. Скажу, что ко мне приезжали… ну, скажем, племянники. Племянники – это нормально? Стася! Нормально это – племянники? Поверят мне?
– Что характерно, – вздохнула тетя Стася и подняла очки на лоб, – мой муж боится не только дежурных на проходной. Продавщиц он тоже боится. И телефонисток… И…
– Врет, – твердо заявил дядя Юра.
Впрочем, ближе к проходной он стал шумно вздыхать и тереть переносицу. И напрасно. Дежурный в камуфляже, едва завидев его, вскочил из-за своего столика и, издалека отдав честь, прокричал радостно:
– Доброе утро, товарищ генерал-майор!
– Доброе утро, – пробормотал дядя Юра. – Вот, племянники гостили у меня. Ну, ведите себя хорошо, дети, – сказал он, передавая им предельно конспиративно запакованные пакеты со злосчастными розами. – Маму не огорчайте.
Иванна с Петькой, обалдев, вывалились за проходную и со скоростью света преодолели набережную и горбатый мостик через бурную после дождя горную речку.
– Да… Генерал-майор! – восхищенно произнес Петька. Затем поднял указательный палец и стал махать им перед носом у Иванны. – Что доказывает: и в армии есть нормальные люди.
– Ага, уши тебе не надрал. Может, кстати, и зря, – пробормотала Иванна.
– И тебе не надрал! – Петька обиделся. – Легко быть принципиальной post factum. Каждый может…
В Школу ее привезла бабушка Надя. Иванне было тогда восемь лет.
Ее родители-вирусологи однажды, в две тысячи первый раз, спустились в свой до боли родной вонючий виварий, чтобы покормить подопытных крыс. Виварий в свое время был вынесен за пределы лабораторного корпуса и оборудован в парке, в старом винном погребе. А тот закладывался аж в восемнадцатом веке. Деревянный свод погреба прогнил и рухнул именно в то утро, когда родители Иванны спустились вниз. Они погибли под тяжестью балок и двухметрового слоя земли. Поскольку лабораторные крысы в виварии были заражены штаммом тяжелого легочного вируса, а стеклянные боксы, в которых животные содержались, разбились, руководство института, справедливо боясь эпидемии, запретило извлечение тел сотрудников. На место провала самосвалами возили известь, и известковый курган, на котором ничего не растет, стал им чем-то вроде памятника. Впрочем, панихиду отслужили и даже установили небольшую мраморную плиту с именами погибших. Иванна не запомнила этого, ей было тогда три с половиной года.
Стюардесса принесла сок.
– А водку можно? – спросила Иванна.
Стюардесса принесла сто граммов водки и плед. Рюмку она дала Иванне, а пледом укрыла ее по грудь, постояла немножко рядом и ушла.
Пятнадцать лет назад, пятого декабря, в свой день рождения, Дед должен был прилететь где-то к полудню, и Петька с Иванной с вечера запланировали, что возьмут машину и приедут в аэропорт – сделают ему сюрприз. Дед, вообще говоря, был решительным противником встречаний-провожаний, часто появлялся без предупреждения, но сегодня ему исполнялось шестьдесят лет, а из родных людей в этом мире у него был только шестнадцатилетний внук Петька и, по сопричастности, «хорошая девочка Ивон». Петька с Иванной целый месяц готовили ему подарок – в углу парка по всем правилам сделали для него Сад Камней, скрытый от внешних взглядов ягодным тисом и кустами самшита (там, внутри, был какой-то особый микроклимат). В общем, то место должно было стать собственным, приватным Садом Камней барона Эккерта.
С утра пятого декабря у Иванны заболело горло и резко поднялась температура. У них с Петькой на этой почве произошел маленький, но интенсивный конфликт. Он орал: «Все, ты не едешь ни в какой аэропорт больная, я тебя не беру, дура!» – а Иванна, поскольку орать в ответ не могла (но очень хотела), просипела злым шепотом: «Ладно, ради бога. Я тебя ненавижу, езжай куда хочешь…» На что он заявил: «Я же о тебе беспокоюсь! Ненормальная, с температурой тридцать восемь… Да иди ты!»
Машину Петька поймал на трассе и отправился встречать Деда в гордом одиночестве. Начало декабря в том году было сырым и холодным. Накануне ночью на Перевале прошел дождь, к утру похолодало, и трассу затянула тонкая пленка льда, способная мгновенно растаять, в том случае, если среди серых туч над Перевалом хотя бы на минуту появилось солнце… Но солнце не появилось.
«Рено», на котором ехал Петька, и встречный «Опель» сплющились друг от друга и были отброшены к каменной стене. От удара о стену «Рено», водитель которого десять минут назад залил полный бак, взорвался, и силой взрыва со стены была стерта надпись «Высота над уровнем моря 654 метра»…
Спустя пятнадцать лет Иванна стояла в фамильном склепе Эккертов. Провожающих было немного: дворецкий Семен Иванович, Генрик Морано – управляющий и друг Эккерта, да два старика – они были соседями Деда, владельцами сопредельных земельных угодий и бессменными его партнерами по преферансу. Все смотрели, как темный дубовый гроб заезжает в мраморную нишу. Дед занял место рядом со своей русской женой Еленой (слева) и со своим сыном Эриком (справа) и его женой Петрой. Петькины родители в одну ночь умерли от передозировки героина – на рок-фестивале в Дублине, куда они уехали автостопом, оставив двухмесячного Петьку на попечении Деда и няньки. (Когда внуку исполнилось семь лет, барон Эккерт, ординарный профессор философии Фрайбургского университета, придумал для него школу и, преодолев немыслимые бюрократические процедуры министерств и ведомств, открыл ее в поселке Белая Пристань, на родине своей Елены, в старом ландшафтном парке, рядом с маленькой бухтой, в которой море было всегда немного теплее, чем в других местах на берегу. Для внешнего мира это была «экспериментальная специализированная гуманитарная школа-интернат для одаренных детей». На таком названии настаивало Министерство образования. Эккерт махнул рукой и сказал что-то вроде «хоть горшком назовите». Министр был приятно удивлен размером вознаграждения и обещал поддержку.)
А через два часа Иванна сидела в кабинете Деда перед его адвокатом. Тот доставал из кожаной папки и последовательно передавал ей гербовые бумаги. Первый документ, который был ей вручен, свидетельствовал об удочерении ее бароном Эккертом с правом наследования титула, замка, земельных угодий, распоряжения активами, ценными бумагами и денежными вкладами. Последующие документы подтверждали ее право на землю, деньги, движимое и недвижимое имущество восьмисотлетнего рода Эккертов.
Иванна молчала, смотрела на бумаги, разложенные перед ней на массивном письменном столе, и понятия не имела, зачем ей это и что она с этим будет делать. В тот момент она не могла думать о будущем и осознать, что теперь является баронессой Эккерт, понимала только, что волю Деда, равно как и новую судьбу, должна принять – получается, что он попросил ее об этом.
Через три дня Иванна вернулась домой.
– И больше ты не видел ее? Я имею в виду, после того, как она уехала?
– Нет. – Владимиров покачал головой. – Это было бы вторжение, смятение, ничего хорошего все равно бы не вышло. К тому же спустя двадцать с лишним лет… Теперь Галя – совершенно другая женщина. А так – волшебная сказка. С эльфами и лилиями, с заколдованным озером. Что-то в таком роде. И ничего подобного со мной больше не было никогда.
– Ты уверен, что та давняя история должна появиться в книге? Учитывая твои цели…
– Пишите, Шура, пишите… – лениво бросил олигарх, вытянулся на ковре во всю свою двухметровую длину и заложил руки за голову. – Должна, не должна… Не твоя печаль. А печаль моего имиджмейкера Данилы, не к ночи будет помянут. Видит бог, как же я их ненавижу! Умники, блин, криейторы… Просто какие-то интеллектуальные мутанты! Но без них нельзя. Они, видите ли, структурируют реальность. Превращают реальность в действительность. Тебе, Леха, надо сколько водки выпить, чтобы въехать, чем реальность отличается от действительности?
Ознакомительная версия.
