Густой шлейф запахов старушечьей квартиры тянулся за мной из подъезда, когда я вышла и встала под козырьком. Сегодня мне было не до прогулок и не до горячего шоколада в кофейне на углу.
Мимо, сигналя, промчался кортеж свадебных лимузинов, и я, утоляя жажду любопытства, пошла по дороге в ту сторону, обнаружив через два квартала самый настоящий загс в ампирном доме и с красной дорожкой на сбитых ступеньках... Понаблюдав за невестами, я повернула обратно... Внезапно воздух сгустился надо мной, став седым, как волосы. Я попятилась, но не успела. Кто-то невидимый схватил меня за ухо и дернул изо всей силы.
– Снова за старое?!
От неожиданности я рванулась вправо, оставив маленький кусок уха в руках врага!
– Я за вещами, последний раз, – пискнула я. – Не губите!
– Имей в виду, – проскрипел мне в ухо уже знакомый старикашечий голос, – с тобой рядом – настоящий мерзавец, самозванец и мошенник! Надеюсь, ты поняла?
– Вы про себя? – спросила я, зажав ухо и не попадая зубом на зуб.
– Нет. И не перечь мне... Еще раз увижу, что занимаешься не своим делом, оторву правое ухо-о-о-о...
И голос исчез.
– Хорошо, что не левое, – держась за уши двумя руками, всхлипнула я.
На меня с сочувствием взглянул мимо пролетавший воробей.
Я отдышалась и побрела в сторону метро, останавливаясь то и дело и пересчитывая уши.
Вот так!
«Какая же я растяпа!» – сокрушалась я, пока ехала в метро.
Незнакомые люди толкали меня, и вместе с ними я наконец-то выбралась на поверхность. Я спешила в Бобров переулок, чтобы спросить, что происходит и откуда на меня такие напасти.
– Подожди, прогноз погоды послушаю, – пробормотала мадам Ингрид, когда я постучалась и встала на пороге.
Слушать прогноз погоды представлялось мне не очень умным, ведь намного проще выглянуть в окно и увидеть собственными глазами всевозможные осадки... Всего через год я пойму, какое невыразимое счастье просто слушать прогноз погоды на завтра, слушать и слушать (я не шучу).
– Ну, рассказывай, на тебе лица нет, куда ты его дела? – Мадам Ингрид наконец выключила радио и устало взглянула на меня. – Ага, ага... Ты узнала его, голос был тот же?
– Голос... – удивилась я. – Так и он сам был тот же!
– Как же мне это сразу не пришло в голову? – Мадам Ингрид постучала костяшками пальцев по столу и сморщилась, глаза у нее тревожно сверкнули. – Это Ктор Шульга, ну как же я про него забыла? – хлопнула в ладоши она и уныло вздохнула.
– Шульга, – упавшим голосом пробормотала я. – И что?
Мадам Ингрид кивнула и сделала характерный жест, словно ее душат, и у меня внезапно зашевелились волосы на голове.
– И ничего нельзя сделать? – все-таки поинтересовалась я. – Совсем-совсем ничего?
– Ничего, если он узнал о тебе, – покачала головой магиня. – Возвращайся в обычную жизнь и радуйся, что тебе есть куда вернуться!
– Да кто он такой? – возмутилась я. – Черт...
– Ктор даже ведьму может извести, а тебя и подавно, – мадам Ингрид посмотрела на меня с жалостью.
– А я на него в милицию! – шепотом пригрозила я.
Мадам Ингрид хмыкнула:
– Не городи чепухи, ты заработала хоть немножко?
Я кивнула.
– Ну и хватит тебе, не испытывай больше судьбу, – снова хлопнула в ладоши магиня. – Вон и ухо у тебя в крови!
– Ну, хорошо, – внезапно согласилась я. – Я и сама хотела, если честно, не мое это... А что, если денег ему дать? – все-таки спросила я.
– Ему не нужны деньги, он все добывает волшебством, – магиня улыбнулась.
– Ну а что же он тогда прицепился ко мне? – всхлипнула я.
– Шульга вроде санитара леса. – Магиня сидела пригорюнившись. – Он ненавидит дилетантов, и все несчастья с колдунами его рук дело... Ты еще легко отделалась, поверь.
– Ничего себе легко, – я потрогала кровоточащее ухо. – Порядочки тут у вас!
– Только сумасшедший может пробовать колдовать, я тебе уже говорила, вспомни! – раздраженно заметила мадам Ингрид. – Все, мне некогда, надеюсь, тебе не надо повторять дважды?
– Он обмолвился, что рядом со мной какой-то «мерзавец», – пробормотала я. – Вы не знаете, случайно, кто это может быть?
– Мерзавца я не вижу, а вот отсутствие добрых намерений в отношении тебя – сколько угодно. Ну, что, перечислить от кого именно? – Магиня саркастически улыбнулась.
– Не надо, – смутилась я. – А если я сегодня закончу все дела в салоне, то Шульга отстанет от меня? Насколько он опасен? Или теперь он будет появляться время от времени всю мою жизнь?
Магиня вздохнула и уточнила:
– Точно – сегодня?
Я кивнула.
– Тогда не бойся, твоей жизни ничто не угрожает. – Мадам Ингрид улыбнулась. – Но пугает он отменно...
– Пар в гудок?! – догадалась я.
– Пар в гудок, – задумчиво повторила Магиня.
– А кто он все-таки, если уже не у дел? – обернулась я от дверей.
– Долговечный старичок, – подумав, ответила магиня, – и никто не знает, сколько ему лет.
– Триста или пятьсот?
– И одноглазый может видеть, и хромой наступать! – Магиня невесело рассмеялась. – Света, у тебя мудрая душа, и ты никому не навредила за эти два месяца, но лучше тебе не испытывать судьбу и не гадать больше никогда... Согласись, ты же дурака валяла, по большому счету, а с этим шутить нельзя!
Я кивнула и попрощалась. В тот момент мне очень хотелось узнать – умрет ли когда-нибудь долговечный старичок Шульга? И что это за звание у него – «долговечный»?
Я медленно шла по Боброву переулку к метро.
«Бабки, наверное, уже вернулись, – размышляла я. – Загуляли у знакомых после кладбища, пьянчужки старые... Надо забрать свои вещи из салона и срочно подыскивать другую работу!»
Всего через полчаса я уже стояла на перекрестке напротив ресторана «Ганнибал»; светофор, похоже, сломался, и машины все ехали и ехали... Из люка лимузина, который проплыл мимо белым «Титаником», неожиданно показалась смеющаяся невеста в голубой фате, она подмигнула мне и, размахнувшись, кинула огромный букет в мою сторону... Который всего через пару секунд чуть не сбил меня с ног.
– Черт, до чего же девушкам идут свадебные платья, – поднимая увесистую связку цветов, проворчала я.
В квартале от ресторана, как всегда, пахло шашлыком, я взглянула на свои окна наверху и вошла через служебный вход, ежась от нехороших предчувствий...
– Там дверь открыта, Света, – высунулся из своего кабинета Бениамин Маркович. – Это я туда ходил, так что не бойся... Ты чего так поздно?
– Я за своими вещами, – вздохнула я. – Вам посудомойки не нужны?
– Света, что?! – переспросил Баблосов, поворачиваясь ко мне левым ухом. – У меня тут радио работает... Зайдешь на обратном пути?!
– Зайду, – как можно громче пообещала я. – Камера что-нибудь сняла?
Баблосов покачал головой.
– Охранник никого не видел, тихо было всю ночь... А ты грустная, не грусти, ладно? Откуда у тебя свадебный букет, замуж вышла? – Баблосов фыркнул.
– У меня чрезвычайно много оснований для грусти, Бень. – Я махнула букетом и не спеша поднялась по лестнице.
Дверь в салон была приоткрыта, я вошла и, не раздумывая ни одной лишней секунды, сложила все свои нехитрые пожитки в два пакета и спешно покинула помещение, закрыв дверь на ключ... Встречаться с колдуном Шульгой у меня не было ни малейшего желания.
– Садись. Ты молинаро будешь? – поинтересовался Баблосов, когда я заглянула к нему попрощаться.
– А что это, не слабительное, случайно? – Я с размаху села на предложенный стул, потому что ноги меня неожиданно перестали держать.
– Винный напиток, – покосился на пыльную бутылку Бениамин Маркович. – Ты посиди, а то вдруг больше не увидимся.
– Да, – кивнула я. – Вот возьму и уеду!
– Про посудомойку ты пошутила, наверное, а то могу спросить? – Баблосов вонзил штопор в пробку и стал ее медленно раскручивать, а я обратила внимание, что компьютер, обычно покрытый кружевной салфеткой, работает.
– Не знаю, а может, мне в артистки пойти? – пошутила я. – Или у вас в ресторане песни петь, для стриптиза-то я уже старовата!
– А ты грузинские какие знаешь? – серьезно спросил Бениамин Маркович. – Ну, хотя бы одну...
– «Тбилисо... Цвети под солнцем, Грузия моя...» – пропела я от души.
Баблосов поморщился.
– Лучше не надо, – пробормотал он, – у тебя кахетинский акцент, он не всем по душе.
– А в посудомойки не хочется, Бень, – призналась я. – Ну, наливай своего молинаро, только не полный стакан!
– Пей, – налив вино в бокал, подвинул его мне Баблосов.
– А ты?
– На работе почти не пью, ну, ладно уж, за встречу! – И Баблосов плеснул вина себе в чашку.
– А ты женат, Бениамин Маркович? – просто так спросила я.
