— И все-таки, давайте вернемся к бригадному подряду, хотя, признаться, я не ожидал таких параллелей: бригадный подряд и сезонники.
— Конечно, за бригадным подрядом будущее, он вобрал лучшее и смело отмел худшее. Грустно, однако, что за бригадный подряд агитирует инженеров рабочий. Доказывает, доказывает результаты… Сериков и его последователи не скрывают, что есть факторы, мешающие внедрению подряда. Сегодня настал день, говорят они, когда нужно, чтобы подряд касался и инженерно-технических работников, чтобы они были материально заинтересованы в новом деле. Без инженерной помощи подряду далеко не двинуться, а отдельные высокопоставленные товарищи упорствуют, говорят — инженеру и его оклада достаточно, вы уж извините, опять не могу не вернуться к опыту сезонников. Раньше, когда они строили примитивные коровники, зернохранилища, склады, инженер действительно им был не нужен. Но как только колхозы встали на ноги и начали строить Дворцы культуры, кинотеатры по индивидуальным проектам, тут сезонникам понадобился и теодолит, и нивелир, и, наконец, инженер. И не просто дипломированный инженер, а толковый, разбирающийся в чертежах и сметах, банковских кредитах. И он нашелся! И как ему платить — двух мнений не было: как и бригаде, ведь делают-то общее дело, интерес один — сдать быстро и хорошо и получить заработанное. Тут некого уговаривать, что, мол, инженеру нужно заплатить, ясно как день: без инженера далеко не уедешь. Вот на этом и настаивает Сериков — рабочий человек с государственным мышлением: чтобы и инженеру платили за участие в бригадном подряде. Пока этот вопрос не решился, меня бригадный подряд полностью не привлекает.
— А что беспокоит вас сегодня как крановщика?
— Скорый переход в бригаду строителей… — и Гимаев стал рассказывать, почему считает не до конца продуманным решение о немедленном включении крановщиков в бригаду.
Незаметно легли легкие весенние сумерки, посвежело, а корреспондент, сменив уже вторую кассету, все задавал и задавал вопросы. Когда последовал каверзный вопрос, требующий подробного объяснения, Гимаев сказал, что у него дома лежит тетрадь, где есть записи на этот счет, и даже с расчетами. Добавил, что в тетради найдется кое-что, способное заинтересовать журналиста, пишущего о строительстве. Они пешком, не торопясь, продолжая беседу, двинулись к общежитию.
По дороге корреспондент неожиданно взволнованно сказал:
— Молодой человек, вам непременно нужно учиться, у вас инженерное мышление, вы многое видите объемно и насквозь — редкий дар для хозяйственника, скажем прямо. Признаться, за свою журналистскую жизнь я встречался с десятками, если не с сотнями управляющих, главных инженеров, не говоря уже о бригадирах, мастерах, и далеко не каждый из них производил на меня такое впечатление. Обычно больше говорят о текущих заботах, мелочах, жалуются на все и вся. Сегодня я, позвольте похвалиться, — битый журналист, узнал от вас немало интересного, неожиданного, а ведь казалось — знаю стройку вдоль и поперек. Боюсь, рамки газетного интервью могут оказаться тесными для нашей темы, но, в любом случае, я не положу материал под сукно, это я вам обещаю.
Было уже поздно, и как Гимаев ни приглашал москвича в гости, тот не пошел. Максуд, поднявшись к себе, вынес тетрадь.
— Да тут мне неделю, если не больше, разбираться, а мы завтра улетаем,— с сожалением взвесив на ладони тетрадь, сказал корреспондент. — Не позволите ли мне ее забрать с собой, на досуге посмотрю внимательно. Я уже вижу по разделам: «Генподрядчик», «Механизаторы», «Неквалифицированные работы», «Проект и факт», «Бригадиры» — здесь мне материал найдется.
Гимаев согласно кивнул, и журналист тут же на тетради написал его адрес. На том они расстались…
Пролетел месяц, другой, пошел третий, а обещанное интервью в столичной газете не появлялось. Каждый день по дороге на работу Гимаев покупал газеты и, волнуясь, искал фамилию знакомого журналиста. Статьи его печатались, но не о том. Теперь Максуд радовался, что не сказал никому: ни Каринэ, ни Акраму, ни Тарасу — о предстоящем выступлении газеты.
Подошло лето. В пятницу последним рейсом он часто уезжал на выходные дни в Ташкент. Иногда приезжала к нему Каринэ, и они ездили купаться на Сыр-Дарью.
Близился его первый отпуск. Каринэ заканчивала институт, и они договорились вдвоем, «дикарями», уехать отдыхать к морю. Правда, Каринэ настаивала, чтобы они на недельку заехали в Ереван к ее родственникам, и теперь они решали — когда это лучше сделать: до моря или после.
В одну из суббот, утром, когда Максуд ждал из Ташкента Каринэ, он получил служебное письмо с грифом: «Министерство строительства СССР».
«Здравствуйте, уважаемый Максуд Ибрагимович! — начиналось совсем неофициально служебное письмо. — Беспокоит Вас Горышев Глеб Константинович, заместитель министра. Если отбросить отчество — Константинович, то мои имя и фамилия должны быть Вам знакомы, так что напрягите память…»
— Горышев Глеб?.. Глеб Горышев?..
Но Максуд никак не мог припомнить и потому стал читать дальше.
«Два месяца назад ко мне на прием пришел корреспондент центральной газеты с необычным делом, и теперь мы встречаемся с ним каждую неделю, готовим материалы к Коллегии Министерства. Задали Вы нам задачу! Но мы не в претензии — спасибо, огромное спасибо, что сумели так точно определить болевые точки нашего общего дела. По Вашей тетради и интервью газета подготовила в Министерство запрос на двадцати страницах, этот документ попал ко мне, и я встретился с корреспондентом, который очень высоко отозвался о Вас. При встрече я попросил принести тетрадь и запись разговора. Тетрадь, под расписку, осталась у меня на неделю. Мы ее перепечатали и раздали по отделам. Когда я разбирал записи, столкнувшись с расчетами, сразу почувствовал стиль нашей «alma mater» и понял, что автор — инженер. Это помогло установить Вашу личность. Я тут же позвонил в наш институт, и мне сказали: да, закончил в таком-то году, и добавили, что это Вы сменили меня на посту председателя научного студенческого общества института. И тут я припомнил, что это Вы — автор предложения по декоративной отделке наружных панелей для массового строительства. Помню, идея «на ура» прошла на всех домостроительных комбинатах страны.
Однако же, не тетрадь у Вас, а клад! В отделах говорят: тут материала на целую докторскую. Хотя и мы в министерстве работали в том же направлении, Ваша тетрадь, практика во многом подтвердила жизненность и правильность наших исканий, а внимание центральной газеты, думаю, ускорит решение многих злободневных проблем, раз дело дошло до Коллегии. Так что времени Вы зря не теряли, хотя не понятно: почему, вдруг, крановщик?
Я думаю — это недоразумение, и все скоро уладится. Вопросы Вы поднимаете серьезные, и газета впервые участвует в Коллегии, желая получить ответ на свой запрос на самом высоком уровне.
Приглашение на Коллегию вы получите заблаговременно. Не знаю, какие у Вас дальнейшие планы, но, при желании, здесь, на Коллегии, мы все можем обговорить. А пока, чтобы не терять времени, я послал в Ташкент официальное письмо Саркисянцу, управляющему самого крупного треста, с просьбой, чтобы он немедленно забрал Вас пока к себе. А после Коллегии, думаю, определитесь окончательно. Работы, уважаемый Максуд,— непочатый край. И кому, как не нам, ее делать?..
До скорой встречи на Коллегии.
Ваш однокашник Глеб Горышев».
Максуд стоял у окна, не решаясь еще раз перечитать неожиданное письмо, и вдруг вспомнил слова архитектора по парковой культуре: «Живи достойно, не суетись. Если ты заслуживаешь — день твой рано или поздно все равно наступит».
«Вот, кажется, и наступил мой день»,— подумал Гимаев.
Малеевка, 1982
