Принято думать, будто сменить национальность невозможно. Это как цвет глаз или группа крови — с рождения и на всю жизнь. Хотя на самом деле большие человеческие коллективы только и делают, что меняют обычаи, названия, языки и традиции. Меняют, находят новые и снова меняют — и так без конца. Происходит это куда чаще, чем вы можете себе представить.
Мой пустой вагон с пьяным проводником, стуча колесами, двигал через степь. Когда-то она была населена множеством половецких племен. Под властью монгольской династии вчерашних половцев стали называть татарами, а половецкий язык — татарским. Потом часть племен оказалась перебита, часть откочевала на восток, а насчет того, что случилось с остальными, историки спорят до сих пор. И на этой стадии татарами стали называть уже не самих бывших половцев, а тех, кто перешел на их язык: жителей Крыма и жителей бывшей Булгарии, а если вся эта чехарда с названиями покажется вам сложной, то поверьте, история того, откуда взялись люди, которых принято сегодня называть «русскими», намного запутаннее.
В Астрахани я остановился в комнате отдыха на вокзале. Калмычка-дежурная отказалась сдать мне отдельный номер, так что расположиться пришлось в общей семиместной комнате. Правда, кроме меня там жило всего трое молодых чеченцев. По ночам они пили коньяк, курили канабис и ножом ковыряли здоровенный спелый арбуз.
Я курить свои сигареты выходил на улицу. На привокзальной площади тусовались чумазые шлюхи. Одна из девушек спросила, не хочу ли я пригласить ее с собой? Я сказал, что, к сожалению, сегодня это ну никак невозможно. Может быть, во время следующего приезда в их славный городок.
Девушка посмотрела на меня серьезными глазами и уточнила:
— Это из-за того, что у меня передних зубов, что ли, нет? Так пусть вас, молодой человек, это не смущает. Без зубов, между прочим, сосать даже удобнее.
Утром я всполоснул лицо в привокзальном туалете и на рейсовом автобусе уехал в поселок Селитренное. Когда-то на месте поселка располагался главный город Евразии: Сарай-Бату, столица ханов Золотой Орды. Арабский путешественник Ибн Баттута вспоминал, что однажды решил проехать из конца в конец этого города. Утром спозаранку он сел на коня, двинулся в путь и противоположной окраины смог достичь только после полудня. Одних только соборных мечетей тут было больше дюжины. На перекрестках проспектов имелись бассейны с холодной питьевой водой.
При дворе хана жили грузинские цари, сельджукские султаны, русские князья, европейские рыцари, армянские купцы и монахи католических орденов. Жилье, стол и развлечения находились для каждого. Залесским князьям тут принадлежал целый отдельный квартал: здесь князья жили, здесь пировали, здесь находили себе жен, здесь рождались их наследники, а когда князья умирали, то здесь же в Сарае их и хоронили. В своих нищих владениях бывать они старались как можно реже. В Сарае же в те времена располагался и центр всей православной церкви Залесья.
Первым государством, возникшим на месте нынешней России, была Волжская Булгария. Но она была очень слабой, очень маленькой, да и существовала не очень долго. По-настоящему сплотить бескрайние территории, входящие сегодня в состав РФ, удалось только Золотой Орде. Именно ханы стянули железным обручем нынешние русские земли: от Карпат на западе до Алтая на востоке и от Балтики на севере до Кавказа на юге. А сердце этого мира билось здесь, в нынешней чумазой деревеньке Селитренное. Когда-то на самом высоком холме здесь высился ханский дворец. Стены его были облицованы зелеными изразцами, а крыша была позолочена. Именно из-за крыши дворца столицу и стали называть «Золотая Орда».
Лет двести назад руины первой столицы России были еще неплохо видны. Путешественники времен Пушкина описывали торчащие из-под земли массивные стены — все в изразцах. Но сегодня от Сарая не осталось ничего: только гигантский, размером с Калугу, пустырь. Полтысячи лет подряд этот город использовали как каменоломню, и даже бараки в местном колхозе до сих пор построены из ханских стройматериалов. Всего лет сорок — пятьдесят назад рядом с каждым большим городом южной России виднелись золотоордынские руины: Бельджамен рядом с Волгоградом, Укек в центре Саратова, Азак под Азовом, Маджар на месте Буденновска. И вот все эти города полностью утонули в черной местной земле.
На остановке «Селитренное» я вылез из автобуса. У самой дороги стоял кособокий сельский магазин: чипсы, консервы, эротические газетки, семнадцать видов водки. На фасаде имелась облупившаяся надпись: «Наш город основан в 1242 году великим ханом Батыем». Холмы вокруг выглядели будто обглоданные ребра умершей цивилизации. Я дошагал до берега, сел прямо на землю и достал сигареты.
В 1946-м в Казань с проверкой прибыла столичная комиссия. Полномочия у нее были очень серьезные. На бумагах стояли печати аж из ЦК. Татарское руководство заранее глотало валидол.
Проверить предстояло состояние пропаганды. И буквально с первых шагов ревизоры стали обнаруживать черт знает что. В Казанском университете аудитория, в которой когда-то учился сам Ленин, используется как кладовка. Скульптура вождя за время войны так обветшала, что ее пришлось демонтировать и кинуть на свалке. Преподавание основ ленинизма ведется спустя рукава. Все это вместе попахивало вредительством.
После осмотра внешнего вида города ревизоры приступили к изучению местной прессы. И в самой первой прочитанной газете наткнулись на патриотический стих о войне. Автор призывал воинов-татар бить врага изо всех сил и ориентироваться в этом на богатыря Идегея.
Проверяющие нахмурились:
— Идегей, это кто?
— Герой. Наш национальный герой.
— Что-то я никогда не слышал про такого героя.
Затребовали справку. И то, что ревизоры в ней прочли, тянуло уже не на вредительство, а на целую государственную измену. В присланной из Москвы справке объяснялось, что Идегей — золотоордынский феодал, военачальник хана Тохтамыша. Совершал опустошительные набеги на русские города и селения. Водил татар на Москву, сжег Нижний Новгород, Переславль, Ростов, Серпухов, взял с москвичей огромный выкуп, разрушил на обратном пути Рязань и увел в рабство десятки тысяч русских людей.
Глаза ревизоров полезли на лоб: так вот, значит, с кого предлагалось брать пример воинам Советской армии! Докладная записка с результатами проверки легла на стол лично наркому Маленкову. На тот момент Маленков был вторым человеком в партии. Записку он перечитал несколько раз, а потом наложил резолюцию: «Обсудить на секретариате ЦК». Для руководства Татарской Республики дело принимало очень нехороший оборот.
К заседанию ревизоры подготовили полный перевод старинного сказания об этом самом Идегее и составленную академиками-историками «Справку», в которой подтверждалось: о русских средневековый мурза отзывался крайне неуважительно. Положив документы перед Маленковым, проверяющие зачитали свое предложение: руководство Татарии следует показательно выпороть за полный развал пропагандистской работы.
Маленков полистал справку и нахмурился. Да, действительно, как-то нехорошо получается.
— А что, — наконец спросил он, — татарским товарищам и правда нравится Золотая Орда?
— Похоже, что да.
— Это же были какие-то дикари и кровопийцы… Или я ошибаюсь?
— Никак нет. В точности как вы сказали: дикари и кровопийцы.
— Так почему же эта Орда до сих пор не убрана из советских учебников?
— Не могу знать.
— Ну так разберитесь, черт возьми! Что там у вас в Татарии вообще творится?
Первый секретарь Татарского обкома был тут же освобожден от занимаемой должности. Несколько его заместителей тоже. Все археологические исследования Золотой Орды после этого были свернуты и в советское время больше уже не велись. Выяснилось, что археологи отлично умеют не только откапывать, но и закапывать древние цивилизации. А рассказ о временах татаро-монгольского ига в отечественных учебниках был очень скоро переписан заново. В очень-очень странном виде.
Позже об этом случае был составлен отчет, в котором указывалось:
Осенью 1808 года, находясь в кустарнике для щипания орехов, рязанская крестьянка Ларионова усмотрела близ орехового куста, в кочке, что-то блестящее. Женщина наклонилась и разглядела находку. Там при раскопании обнажились части ржавого железа с блиставшей на них кое-где позолотой. Предметами, очищенными от травы и грязи, оказались шлем с серебряной пластинкой и ком слипшихся от ржавчины колец, составлявших когда-то кольчугу или панцирь.
Найденное добро весило под пуд. Но крестьянка Ларионова оказалась бабой крепкой: выковыряв доспехи из грязи, она снесла их в деревню и передала старосте. Тот хотел было сдать находку в переплав, но разглядел на шлеме изображения святых и не решился. Вместо этого почистил шлем песком и за пять рублей продал его ярославскому чиновнику. Чиновник подарил шлем местному епископу. А тот переслал находку в столицу, царю-батюшке Александру I.
