Ознакомительная версия.
И вот в один из дней у неё получилось «солнышко». Это было ужасно и прекрасно одновременно. Страшно-страшно и чудесно-чудесно! В девять лет она смогла сделать то, что делают только взрослые мальчики! Не упала и не разбилась, а научилась крутить «солнышко». Подружка-с-первого-класса немедленно вытащила из внутреннего кармана ветровки – был октябрь – свой затрёпанный блокнот и что-то туда записала своим обгрызенным карандашом. После чего решительно скомандовала Вике: «Пошли!» И они пошли. По плану подружки-с-первого-класса они сперва шли к ней домой, потому что Викина мама днём дома, и хотя она совсем-совсем никогда-никогда не мешает, но иногда мешает даже самая хорошая, тихая и ни во что не вмешивающаяся мама. Потому что даже при идеальной маме вам и в голову не придёт сливать текилу из бутылки в мойку и выпускать оттуда, может быть, живую маленькую змею. Ну, или большого червяка. Представляете себе этот гипотетический разговор?
– Девочки! Что вы делаете, милые?
– Мы хотим узнать, жива или мертва эта маленькая змея, живущая или покоящаяся в этой нарядной заграничной бутылке.
– Ах, какие вы умницы!
– А потом мы хотим попрыгать в большой комнате в резиночки.
– На здоровье, девочки!
– А после этого мы достанем твоё самое лучшее платье и по очереди его померяем и выбрызгаем на него полфлакона твоих дорогих французских духов, ладно?
– Конечно-конечно!
Нет, таких мам не существует не только в природе, но и в самых смелых детских мечтаниях. Таких мам не может быть, потому что не может быть никогда. И прецеденты с мамами случаются, только когда мамы не в себе.
Вика и подружка-с-первого-класса были хоть и впечатлительными, но всё-таки реалистками. Бытовыми реалистками. И потому шли сперва домой к подружке-с-первого-класса, потому что её родители на работе как раз днём. А вечером они шли домой к Вике, потому что папа в рейсе, а мама на работе. Впрочем, вот с Викиным папой, когда он был не в рейсе, можно было творить всё что угодно. Стоять на голове. По крайней мере, пытаться. Дрессировать хомяка Фомку, обучая его командам «ко мне!», «сидеть!», «лежать!», «дай лапу!». И хотя хомяк Фомка не хотел дрессироваться и шёл не «ко мне!», а под диван и там преспокойно грыз угол ковра, но при Викином папе это было можно. А однажды Вика и подружка-с-первого-класса даже рисовали вместе с Викиным папой на обоях! Гуашью, акварелью, фломастерами, театральным гримом, ручками и обгрызенным карандашом. Викин папа сам, первый, нарисовал на обоях Вику и её подружку-с-первого-класса. Вышло не очень похоже на девочек, а скорее на палочки в юбках с тыквами вместо голов, но всё равно девочки узнали, кто из них кто, и вообще было очень весело. И неважно, что на самом-то деле обои назавтра Викин папа ободрал, потому что затеял ремонт. Важно то, что мало кому из даже очень любящих родителей придёт в голову даже накануне апокалипсиса, а не то что ремонта, позволить своим детям и их друзьям рисовать на обоях. И не только позволить, а быть инициатором и соратником. Даже самым лучшим из лучших родителей такая мысль в голову и близко не придёт. Просто дорогу забыла. Так что Викин папа был не просто хорошим папой, а прямо-таки лучшим из лучших! Так что с ним, пожалуй, было даже веселее, чем одним, когда Викина мама-гримёрша на работе. Но сейчас он был в рейсе, так что вечером они в квартире Вики будут одни, что тоже неплохо.
Когда девочки подошли к дверям квартиры подружки-с-первого-класса, выяснилось, что у той нет ключей. Потерялись. Ключи лежали в кармане джинсов и, вероятно, вывалились, когда она сделала «солнышко». Почему-то начитанная подружка-с-первого-класса сильно разволновалась.
– Ну что такого? Ты просто потеряла ключи!
– Ты не понимаешь! Я уже несколько раз теряла ключи, и каждый раз сперва был скандал, а потом – меняли замок. И тоже со скандалом! Мама сказала, что если я ещё раз потеряю ключи, то не буду гулять, а буду сидеть дома! Всегда! Я не хочу всегда сидеть дома. Давай прямо сейчас сбежим и устроимся куда-нибудь в провинциальный театр…
– Стоп-стоп-стоп! Не надо так нервничать. Твоя мама так просто сказала. Она никогда так не сделает.
– Ты плохо знаешь мою маму! – не переставала так нервничать подружка-с-первого-класса.
– Нет, не сделает. Ни одна мама не сделает своему ребёнку плохо. А всегда сидеть дома – это плохо. Поэтому твоя мама так не сделает. А я не могу сбежать, хотя очень сильно хочу стать знаменитой. Не могу, потому что мы трое: я, мама и папа – одно. Но это неважно, потому что мы сейчас вернёмся в Кировский скверик, обшарим всю площадку и найдём ключи. А почему твои родители каждый раз меняют замок?
– Понимаешь, моя мама немного странная. У неё очень часто бывают разные навязчивые идеи.
– Какие идеи?
– Навязчивые. Это я вычитала в синей книге под названием «Психиатрия». Очень интересная книга. Я всё время думала, как называется то, что частенько случается с моей мамой. И вот в синей книге «Психиатрия» кто-то уже очень удачно это сформулировал. Те состояния, что случаются с моей мамой, называются навязчивыми идеями.
– А как это?
– Ну вот, например, смена замка. Когда я первый раз потеряла ключи, мне было лет, наверное, шесть. Скорее всего, я уронила их в вентиляционную решётку. В одну из тех огромных вентиляционных решёток, что с другой стороны моего двора около «Кулинарии». Я там во что-то игралась, ключ висел у меня на шее на тесёмке, и, видимо, она развязалась – и ключ упал. А мама решила, что ключ не просто так потерялся, а кто-то меня специально выследил и похитил ключ, чтобы нас ограбить. И потому она даже отпросилась с работы и сидела дома, пока не поменяли замок. Второй раз я потеряла ключи в прошлом году. Я пошла на пляж, хотя на пляж запрещено ходить одной. Я пошла уже осенью. Гуляла по песку босиком, ключ был в кармане. И я его… потеряла. Мама сказала: «Точно! Кто-то решил нас ограбить и целенаправленно выслеживает ключ!» Папа сказал ей, что это глупость и все дети теряют ключи. И ещё добавил про «было бы что у нас грабить!». И это правда. Ты была у нас дома, кроме книг, старого холодильника, телевизора «Темп», который греется по полчаса и гудит, как вафельный завод на Чкалова, грабить у нас нечего. Так что совершенно непонятно, почему грабитель так тщательно и долго охотится за моим, а не, скажем, за твоим ключом. У тебя-то дома как раз есть что грабить. Например, японский магнитофон и кучу красивых тряпок твоей мамы.
– Но я сто раз теряла ключи, и никто не менял замки.
– Вот! Это потому что у твоей мамы нет навязчивых идей. А моя мама сперва сама что-то выдумает, потом в это сама поверит, а затем убеждает в этом всех остальных. Это и называется навязчивой идеей – когда ты сам себе наврал вечером и – бац! – уже утром думаешь, что это правда. Это хуже всего – то, что она на самом деле сама в это, что понавыдумывала вчера, сегодня верит как в дважды два четыре. Потому что всех остальных иногда можно убеждать в каких угодно враках из хитрости или из корысти. А моя мама убеждает всех во всякой ерунде просто так. Потому что сама в это искренне верит. Грабители, выслеживающие ключи от нашей квартиры, – это ещё цветочки.
– А что она ещё придумывает и во что верит? – уточнила Вика.
– Ох, лучше тебе этого не знать! – махнула рукой подружка-с-первого-класса. И, помолчав, добавила: – На самом деле мне просто стыдно тебе рассказывать. Потому про другие навязчивые идеи моей мамы я тебе не расскажу. Но должна была сказать тебе, что мне стыдно рассказывать про то, что я тебе не расскажу, потому что у нас тобой друг от друга нет секретов. В общем, потерю этих ключей мне не пережить. Ну или маме эту потерю не пережить. А я люблю свою маму даже с её навязчивыми идеями.
Девочки перекопали всё около качелей, но никаких ключей не нашли.
– Ну всё! – сказала подружка-с-первого-класса. – Теперь всё. С сегодняшнего вечера или завтрашнего утра мне всегда сидеть дома.
– У меня есть идея! Ненавязчивая! Простая! – воскликнула Вика. – Ты знаешь номер рабочего телефона твоего папы?
– Знаю.
– У него есть ключи от квартиры?
– Конечно.
– Вот! А около меня есть мастерская, где так и написано на двери белой краской: «Изготовление ключей в течение часа». Пусть твой папа быстро приедет и даст тебе ключи и деньги, и мы быстро сделаем ещё одни ключи. Как бы те, которые ты потеряла. И твоя мама ничего не узнает и, значит, ничего не придумает и не поверит в придуманное.
Двух копеек у девочек не было, но тогда прохожие иногда давали две копейки просто так, потому что кому-то надо куда-то позвонить, а у него нет двух копеек. Телефон-автомат был прямо на углу дома, где жила подружка-с-первого-класса, и она позвонила папе на работу. Сказали, что папы нет, потому что он «уехал в литейку». Она спросила, есть ли телефон в этой неведомой литейке, и тётя с той стороны провода ответила, что есть. Но телефон в литейке есть только на проходной, и папу вряд ли позовут «из цеха на проходную». Подружка-с-первого-класса поинтересовалась, как проехать в эту «литейку», и тётя охотно объяснила, что туда идёт десятый трамвай и «литейка сразу рядом с остановкой “Литейка”».
Ознакомительная версия.
