— Собака на тебя смотрит, — отозвалась Триш не сразу. — Может, перца захотелось?
Максвелл удивленно посмотрел на жену, потом на меня.
— Хочешь перчику, приятель? — спросил он, протягивая мне недоеденный кусок.
Я-то знаю, почему во все глаза смотрел на него. Хотел получше вникнуть в смысл его слов. Однако поскольку я к тому времени успел проголодаться, то перец понюхал.
— Очень вкусный. Из Италии приехал. Кушай, милок, — уговаривал меня Максвелл.
Я взял из его рук кусок перца и сразу почувствовал легкое покалывание на языке. Как только я надкусил его, пасть мою наполнила обжигающая жидкость. Я немедленно выплюнул кусок и подумал, что сейчас все пройдет, кислота, выработанная моим желудком, подавит кислоту перца, но не тут-то было. Самое страшное только и начиналось. Горло у меня драло так, словно я расцарапал его острыми рыбными костями. Желудок горел. Я бросился из дома на задний двор, где стояла моя миска с водой. Я принялся лакать воду, но это мало помогло. Тогда я просто добрел до ближайшего куста и упал под ним дожидаться, пока жжение пройдет само.
Поздним вечером, когда Ева и Зоя уже крепко спали, Триш и Максвелл вывели меня на двор. Стоя на крыльце, они несколько раз повторили свою дурацкую мантру: «Давай, собачка. Давай быстрее». В желудке у меня бурлило. Я отошел от дома дальше обычного, принял нужную стойку и с шумом низвергнул. Опорожнившись, я оглядел свой жидкий водянистый стул и понюхал его. Вонял он отвратительно. Я понял, что теперь в полной безопасности и страдания мои закончились, только с тех пор перестал брать подозрительную пищу, тем более из рук людей, которым не мог доверять полностью.
Недели стремительно летели, приближая осень, самое важное для нас время года. Дэнни не останавливался на достигнутом: в раннем июне он завоевал свою первую победу, на автогонках в Лагуне, потом занял третье место в Атланте, пришел восьмым в Денвере. Неделя, проведенная в Сономе, не прошла даром — он научил команду действовать слаженно. Практически все победы стали его личной заслугой. Вся работа лежала на его плечах, а плечи у него были широкие.
Тем летом, когда мы собрались все вместе за обеденным столом, у нас было о чем поговорить. О трофеях. Мы рассматривали фотографии. Глядели повторы телепередач. К нам стали захаживать гости, да не просто коллеги Дэнни по работе, где были счастливы иметь в штате заслуженного автогонщика и охотно соглашались с его условиями, а признанные мастера автоспорта. Приходил Деррик Коуп, ветеран гонок «НАСКАР». Заглядывал Чип Ханауэр, чей портрет украшает Зал славы мотоспорта. С нами даже познакомился Лука Пантони, очень влиятельный человек из штаб-квартиры «Феррари» в Маранелло, это в Италии, приехавший в Сиэтл к нашему самому знаменитому тренеру Дону Китчу младшему. Своих жестких правил относительно гостиной я не изменил, собачью честь блюду строго. Уверяю вас, я туда не заходил, а усаживался на пороге. Ну разве что когти передних лап чуть выступали за него, хоть на сантиметр приближая меня к славе. В те недели об автогонках я узнал больше, чем за все предыдущие годы просмотров видеозаписей и повторов телетрансляций. Сами посудите: разве это не счастье — услышать рассуждения великого Росса Бентли, тренера чемпионов, о дыхании. О дыхании!
Зоя щебетала без умолку, старалась вставить в разговор свое словечко, блеснуть познаниями перед мастерами. Она усаживалась к Дэнни на колени и будто впитывала своими большими глазами все, о чем говорилось, и иной раз удачно выпаливала какую-нибудь прописную истину, услышанную от отца, вроде: «Не крути руль на скорости, а крути его, когда едешь медленно». После чего именитые гонщики, впечатленные ее заявлениями, очень серьезно кивали. В такие моменты я очень ею гордился, потому что сам не мог никого впечатлить, хотя и многое знал. За меня это делала Зоя.
Ева снова была счастлива. Она походила на тренировки, которые называла «циновочными», подкачала мышцы и стала чаще и настоятельнее сообщать Дэнни о плодородном поле. Неожиданно Ева почувствовала себя намного лучше, у нее исчезли головные боли и тошнота. Рана на руке еще беспокоила, что казалось мне странным. Иногда, чтобы приготовить обед, Ева даже прибинтовывала к ней лангету. Правда, по доносящимся до меня ночами звукам из спальни, по возбужденным голосам ее и Дэнни я догадался, что руки Евы сохранили гибкость и цепкость, требуемые для полного обоюдного счастья.
Но как известно, за каждой горой скрывается долина. Следующие гонки для Дэнни были поворотными, хороший финиш упрочивал его положение лучшего новичка года в профессиональном автоспорте. Гонки проводились в Фениксе, на международной трассе, и Дэнни их проиграл. Его зажали на первом же повороте.
Все автогонщики знают золотое правило: на первом повороте гонки не выигрывают, а вот проиграть их там можно.
Его перехитрили, поймали в неудобном месте. Заставили поднажать на газ на повороте, а потом перекрыли путь. Дэнни резко затормозил, а как известно, покрышки работают хорошо, только когда они вращаются. В результате шедший за ним тяжелый автомобиль на полной скорости врезался в левое переднее колесо. Машину Дэнни сильно отбросило в сторону, да так, что она едва не встала поперек трассы, и пока он выравнивал ее, драгоценные секунды ушли. Он потерял почти целый круг.
Слова, включая специфические термины, используются для объяснения окружающих нас явлений. Важно, насколько точно мы описываем события. Само же событие состояло в следующем: машина Дэнни на время вышла из строя. Он закончил гонку, но проиграл ее. «ОЗ», — как сказал мне Дэнни, то есть очутился в заднице. Я обратил внимание на доселе мне неизвестную формулировку. «НС» — не стартовал и «НФ» — не пришел к финишу я уже знал, но с понятием «ОЗ» еще не был знаком.
— Так нечестно, — заметила Ева. — Во всем виноват другой водитель.
— Нет я, — возразил Дэнни. — Это я оказался там, где не должен был оказываться.
Я уже слышал от Дэнни подобные заявления, суть которых сводится к тому, что бессмысленно винить других за то, что произошло с тобой. Нужно смотреть по сторонам, видеть гонщиков, оценивать их целеустремленность, мастерство, агрессивность и вести машину в соответствии со сделанными выводами. И прежде всего нужно хорошо знать тех, кто едет за тобой, потому что возникнут у них проблемы или нет, зависит только от того, как идет головная машина и какие действия принимает гонщик-лидер.
Виновный или не виновный, но Дэнни пал духом. Зоя пала духом. Ева тоже пала духом. Я же был просто раздавлен. Мы никогда еще не подходили так близко к славе.
Мы чуяли ее запах, и пахла она жареным поросенком. Всем нравится запах жареного поросенка. И что может быть печальнее — чувствовать этот запах, а поросенка так и не попробовать. Уж лучше бы запаха вовсе не было.
Август выдался сухим и жарким. Дэнни проводил время в математических вычислениях. По его расчетам получалось, что сезон он сможет закончить в первой десятке и скорее всего сохранит за собой титул лучшего новичка. В противном случае в будущем году все придется начинать сначала.
Ранним вечером мы сидели на заднем крыльце, наслаждаясь теплом заходящего солнца. С кухни доносился аромат свежеиспеченного Евой овсяного печенья. Зоя бегала во дворе возле разбрызгивателя. Дэнни легонько массажировал руку Евы, возвращая ее к жизни. Я распластался на ступеньке и воображал себя игуаной: старался, как она, пропитаться теплом, дабы согреть свою кровь. Я надеялся, что если вберу в себя много тепла, то легко переживу предстоящую зиму, обещавшую быть суровой, морозной, темной и затяжной. В Сиэтле всегда так — если лето выдается необычайно жаркое, то зима будет лютой.
— Может быть, не судьба? — спросила Ева.
— При чем тут судьба? Сами позаботимся, и будь что будет.
— Но тебя всегда нет дома, когда у меня овуляция.
— Поедем со мной на будущей неделе. Зое там понравится. Остановимся у маленького озерка. Девочка любит плескаться. Потом вместе отправимся на гонки.
— На гонки? Нет. Очень хотелось бы, поверь, но я боюсь. В последнее время я очень хорошо себя чувствую, ты, наверное, заметил. А на гонках очень шумно и жарко, да еще эта вонь бензина, резины и масла. Радио орет беспрерывно, все орут, будто их кто-то слышит. Нет, нет, еще неизвестно, как все это отразится на моем здоровье.
Дэнни усмехнулся и тихо вздохнул. Ева выдавила из себя улыбку.
— Понимаешь, о чем я говорю?
— Конечно, — ответил Дэнни.
Я тоже ее понимал. Звуки и запахи. Ощущение напряжения конюшен и их энергетики, жар моторов из боксов. Ожидание зрителей. Их словно током пробивает, когда диктор объявляет очередной старт. Один вид машин на старте взвинчивает зрителей, а когда машины исчезают за первым поворотом, включается воображение, и люди додумывают происходящее на трассе, пока машины снова не окажутся на линии старта/финиша, но уже совсем в другом порядке. Они спешат обогнать друг друга, рвутся вперед, а потом опять скрываются за поворотом, где все может вновь измениться. Мы с Дэнни восторгались гонками, они наполняли нас энергией, но для Евы та же энергия могла оказаться губительной.
