Ознакомительная версия.
— Это может случиться с каждым.
— С каждым хотелось бы меньше всего, — ответила Мэри на автомате, покончив с смс-кой.
— Я вижу, тебе даже сейчас одиноко?
— С чего ты решил?
— Плитка шоколада исчезает со скоростью света.
— Хочешь?
— Спасибо, я лучше полюбуюсь, как ты милуешься с этими шоколадными губами, — хотел я перевести разговор от личного к образному.
— Нет, я их кусаю, чтобы на некоторое время оставить в покое свои. Уже несколько дней ощущаю какую-то пустоту в душе.
— А зачем тебе лишний вес?
Мэри рассмеялась неожиданно громко, и губы ее, испачканные в шоколаде, развернулись на весь экран:
— Счастье не бывает лишним, сколько бы оно ни весило.
— То есть счастья надо много, — сделал я прощальный глоток из бутылки.
— Ты даже не представляешь, сколько счастья надо. И чем старше, тем больше.
— И кому из них больше женщине или мужчине?
— Ему как минимум, чтобы боготворили, ей как максимум, чтобы он — но только ее. А про одиночество ты верно подметил. В иные вечера абсолютно нечем заняться. Вот позавчера, например. Телефон молчал. Я раздвинула пасть ноутбуку, тот скучно зевнул: ни одного предложения, слова, даже буквы. Будто все поклонники вымерли неожиданно от какой-то ужасной болезни, передающейся по Фрейду. Душа тоже задремала. Захлопнула его и взяла в руки книгу, открыла наугад, начала читать о том, что я не одна такая. Это лучшее лекарство, потому что, как бы мне ни хотелось, как бы ни рвалось из меня чувство прекрасного природного инстинкта к какому-нибудь самому завалящему принцу на самом завалящем белом коне, книгу не перекричать. Только она может как-то успокоить перед сном.
— Я тоже люблю почитать перед сном. Бывает, ляжешь в кровать и читаешь, читаешь ее от щиколоток до мочек, и так интересно написано, что невольно начинаешь пробовать эту литературу на вкус. Читаешь дальше, но уже губами.
— Каждую ночь одну и ту же книгу?
— В женщину, как и в реку, нельзя войти дважды. Она всегда разная.
— Нежно… — снова обратилась Мэри к окну и спросила: — А что тебя больше всего привлекает в женщинах?
— Запах секса.
— Разве у него есть запах?
— Есть, если иметь нюх.
— А как тебе фраза «заниматься сексом»?
— Это когда с любовью еще не определились, но уже есть точки соприкосновения. На самом деле, секс и прибыль две вещи, которые движут обществом, командуют этим миром.
— Да. Для мужчин они всегда являются главными, — затянулась задумчиво Мэри.
— Поэтому женщинам легче общаться с сильным полом.
— С некоторыми из них действительно было легко, правда, они быстро исчезали, и, возможно, именно поэтому с ними было легко, — снова уносила Мэри ностальгия.
— А с другими? — спросил я безразлично.
— С другими? Хорошо и с другими, пока не почувствуешь, что тебя просто имеют.
— То есть тоже своего рода чувства? — цинично заметил я. — Может, ты слишком озабочена?
— Чем?
— Связями.
— Возможно, связи правят миром и вьют из нас веревки. На которых мы вешаемся сами и потихоньку вешаем своих близких. Кратковременные связи впечатляют, но все предпочитают покрепче. Свяжешь себе поводок и гуляешь на нем, вроде как привязана к кому-то. С одной стороны — ограничиваешь себе свободу, но с другой — успокаивает.
— Ты принимаешь мужчин как успокоительное?
— Не так чтобы часто. Но один никак не выходит из моей головы.
— Я бы тоже не выходил, на улице черт знает что, — не хотел я развивать тему ее отношений с кем-то и уставился в окно, будто там действительно с минуты на минуту должен был показаться черт, который непременно начнет рассказывать то, что он знает, сметая метлой таявший снег.
— Я вижу, ты меня осуждаешь за легкость поведения, но только представь, что среди людей вывели всех сук и кобелей. Ни тебе измен, ни скандалов, все занимаются любовью с тем, с кем положено, либо не занимаются вовсе, они кропотливо предохраняются либо заводят детей. Все мечтают о лучшей доле, хотя прекрасно знают, чем закончится их примитивное путешествие. От такой жизни не то что я, сама любовь подохнет со скуки.
— Если ты говоришь об измене, то каждый имеет право сходить налево, другое дело, нужно ли тебе это? Ведь настоящая жизнь начинается не там, где потрахались и разбежались, а там, где переспали и остались.
— Нет, измена — это для слабых, это не для меня: я не могу быть сукой только из-за того, что ты меня хочешь, — улыбнулась она игриво.
— Я? — от неожиданности кашлянул, но потом уловил иронию в ее словах и отыграл. — Нет, ты не сука, потому что я тебя не хочу.
— Будь у меня любимый, разве стала бы я спать с кем-то еще.
— Не знаю, думаю, да, — увернулся я от ее ладошки, которая хотела приударить меня легонько сверху по куполу.
От этого движения пепел слетел с ее сигареты и рассыпался в прах.
— Надо же как-то набираться опыта, — приручил я ее руку с сигаретой, схватив за запястье. Рука была холодной, да и сама она уже не вызывала той симпатии, что вначале. Всего несколько откровенных предложений, ее как и след простыл. Доступность способна убить все сексуальные порывы.
— Знаешь, со временем мечты тоже обретают опыт, даже мечты о самом насущном. Если раньше я непременно хотела большой любви, то сейчас готова ограничиться большой отдельной квартирой с видом на припаркованную внизу личную машинку.
— С открытым верхом? — отпустил я ее руку на свободу.
— Боюсь передозировки.
— Не бойся. Вот влюбленные же не боятся, что им сорвет крышу.
— Я бы сказала, мечтают.
— Знаешь, чего еще не хватает твоему очаровательному силуэту? Малыша, который семенил бы рядом, держась за руку, — решил я одушевить ее мечты.
— Я бы не отказалась и от Карлсона, чтобы летать время от времени. Тебе вот не скучно летать все время с одной?
— С чего ты решила, что только с одной?
— Я решилась, а ты нет. Так чем она тебя так заинтересовала?
— Только тем, что любима.
— И давно ты с ней?
— Уже четыре года.
— Дети есть?
— Пока одни мурашки.
— У меня и таких нет.
— То, что ты одинока, только подчеркивает, что не можешь кого-то забыть.
— То, что в прошлом, — второстепенно, — затушила она окурок в пепельнице.
— По прошествии времени все становится второстепенным.
— Постепенно оно и стало фоном моей жизни.
— Что же тогда является главным? — снова отдался я белоснежному пейзажу.
— Я могла бы тебя накормить тривиальным: муж, семья, дети, что, несомненно, важно, но всякую женщину больше волнует, как бы не состариться раньше времени.
В этот момент у Мэри заистерил телефон, она извинилась и ответила на звонок. По ее интонации я понял, что звонила какая-то подруга. Пока она разговаривала, я повторно поздоровался с холодильником, в надежде найти в нем что-нибудь привлекательное. Достал пару яиц, нашел в шкафу сковороду и поставил на плиту.
— Как его звали? — спрашивала Мэри, одобрительно качая головой. — Какое сексуальное имя, — ответила она и, отведя трубку от губ, спросила меня:
— Это минут на двадцать. Ты не заскучаешь без меня?
— Очень, — искал я масло, чтобы смазать сковороду.
Она кивнула и включила громкую связь.
— Подумаешь, не звонит. Не принимай близко к сердцу.
— Поздно: уже приняла ближе некуда. Любовь, как марихуана, — дыхнул в кухню травой голос из трубки.
— Влюбилась?
— Нет, хочется попробовать, но боюсь подсесть.
— Везет же тебе, я не могу позволить себе такой роскоши: переспать с первым встречным, — отвернулась от меня к окну Мэри, пряча эту ложь.
— Не можешь позволить себе — позволь ему.
— У него то же самое. Он тоже не может себе позволить.
— Тяжелый случай.
— И не говори. Вина хочешь? — попыталась Мэри увести разговор в другое русло, взяв в руки закупоренную бутылку, стоявшую на подоконнике, как это обычно бывает, когда одна рука занята телефоном, а вторая из зависти тоже хочет внимания и не знает, чем занять себя.
— Нет, вина не хочу, после него тянет спать, — ответил нам высокий дрожащий голос.
— А в чем проблема?
— Не с кем.
— А как же этот, как его? Педро?
— Исчез.
— Ты забыла! Чтобы держать мужчину на коротком поводке, женщина ни в коем случае не должна подавать виду, что без ума от него.
— Я и не подавала.
— Ты уверена?
— Разве что кофе в постель.
— Понятно. Только давай вырежем постельную сцену из нашего разговора, — взглянула на меня с кокетством Мэри.
— Хорошо. Он накрыл меня теплым морским закатом. Я барахталась в его объятиях, пока он въедался губами в мою кожу. Но оказывается, и Педро бывают одноразовые. Теперь вот сижу в номере и думаю: выплюнуть столько красивых слов ради одной только ночи. Чувствую себя разбитой шлюпкой, брошенной на берегу моря.
Ознакомительная версия.
