Уже разомлев в тепле, он всё-таки задал мучивший его вопрос:
– Николай Николаевич, а почему столько лжи и фальши в нашем обществе? Почему люди в реальной жизни не руководствуются принципами марксизма-ленинизма? И при этом никто не озвучивает эту проблему вслух, хоть она и очевидна?
Старик заворочался на своих стульях и глухо ответил:
– Большевики обманули крестьян. Они не отдали им землю, как обещали. А крестьяне – соль земли русской. Обманув свой народ, не жди чего-то путного.
Ответ был шокирующим. Коммунист, фронтовик, орденоносец оказался не преданным ленинцем, а чёрт знает кем. Но сомневаться в порядочности и высочайших моральных принципах Шукленкова не приходилось. Он жил бессребреником, дни напролёт, а как выяснилось, и ночи отдавая родному факультету, ничего не имея за душой, кроме потёртого костюма, и тратя зарплату на помощь нуждающимся экономистам-спортсменам – Ромка уже успел в этом убедиться на своём примере и от других слышал то же самое.
– Николай Николаевич, мне Гордеев сказал, что для перевода на дневное одних спортивных успехов и отличной учёбы мало. Что надо подмазать. Я ему с работы мясо и другие продукты таскаю. Это как?
– А он платит за продукты?
– Да.
– Ну что ж. Правильно сказал. Без смазки машина не ездит. Нам тогда здорово повезло, что декан завёлся, – достали его эти блатные. Их же мало принять, так и потом за ними слюни подтирай – не учатся ни хрена, а попробуй отчисли. За них звонят постоянно, просят, дёргают. Честно говоря, я не очень-то надеялся, что прорвёмся. Хорошо, ты Эльвире понравился. Против неё уже никто вякнуть не решился. Эта дура – секретарь – ещё не поняла, под какой каток она попала. Ты знаешь, что из-за тебя дочку замминистра лёгкой промышленности за бортом оставили? Скандал аж до ректората дошёл. Но у неё совсем низкий балл был, потому без последствий обошлось. На почвоведение зачислили.
– Но это же неправильно, что всё так устроено. Не по-ленински!
– Неправильно. В жизни много неправильного. Ты ещё не раз с этим столкнёшься. Но запомни: стену лбом не прошибёшь, учись обходить. Главное, свой стержень сохрани. Не дай себя сломать! Жизнь тебя будет гнуть и так, и эдак. А ты гнись хоть до земли, но не ломайся. Что касается Ленина – тёртый был мужик, совсем не идеалист. Знал, что революции в белых перчатках не делаются. И, кстати, писал: «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества», – и после паузы: – В следующий раз и мне мясца захвати. Я бульон сварю. Белок спортсменам полезно. Особенно молодым, – прошамкал сонно и вскоре захрапел.
На следующий день Ромка принял решение, круто изменившее его жизнь. Оно далось неожиданно легко – как любой компромисс. Он сидел в читалке и невидящими глазами смотрел в «Капитал» Маркса, как вдруг, из ниоткуда, в голове появилась злая и отчётливая мысль: «Ну что ж, пора проверить, на что ты способен, кроме красивых слов. Пойди и заработай! И переведись на дневное! Пусть все убедятся, что ты не неудачник и можешь взять жизнь под уздцы! Сначала докажи, что способен на малое, прежде чем браться за большое!» Это простое решение сразу успокоило его. Мол, я не отказываюсь от благородной цели вовсе, я лишь разбиваю её на этапы. Решив так, он испытал облегчение, словно сбросил моральный груз, который тащил всё последнее время.
* * *
Черёмушкинский рынок бурлил.
– Послушай, дорогой, ты почему такой жадный? Не хочешь по три – давай по два пятьдесят сделаю. Два килограмма возьми, да? На здоровье экономить нехорошо. Витамины сейчас очень полезно. Осень, да!
Резо умел продавать и торговаться. Наверное, он умел это лучше всего в жизни. Скорее он не умел не торговаться. Сколько себя помнил, всегда что-то покупал и продавал. С девяти лет помогал отцу выращивать цветы в теплице в родной Абхазии. С двенадцати уже был на подхвате у него на рынках России. Тогда они работали вахтовым методом: вырастил, отвёз, продал. Всё его детство прошло на рынках, в школе почти не появлялся – отец исправно благодарил учителей.
Потом, когда подрос, он понял, что самому выращивать цветы не обязательно – это самый трудозатратный и наименее выгодный процесс, можно покупать у соседей. Главное – продавать, наиболее прибыльный и приятный этап операции. И он наладил бесперебойный конвейер: кто-то покупал цветы в Грузии, кто-то привозил, а он только стоял на рынке и торговал, снимая сливки со всей цепочки. Отец беспокоился, он ещё помнил сталинские времена и боялся, как бы чего не случилось. Резо подсмеивался над ним в душе, внешне проявляя необходимую сыновнюю почтительность. Постепенно он забрал в руки весь бизнес. Отец отошёл от дел, сидел в своём частном доме с садом под Сухуми, попивал домашнее вино, катался на чёрной «Волге» – несбыточной мечте любого советского человека – и гордо рассказывал всем вокруг, включая руководство города, какой у него умный и деловой сын.
Со временем к цветам добавились цитрусовые и орехи. Дела шли в гору. Тем неожиданнее случилось то, что случилось. Он даже не понял, откуда прилетело – просто в один совсем не прекрасный день на его руках защёлкнули наручники. Не передать, как он натерпелся в зоне. И это ещё он хорошо чалился – грел блатных, ладил с администрацией. Но Коми АССР – совсем не Сухуми. И даже не Москва. Вот есть же мерзкие места на Земле. К счастью, отец не сидел сложа руки. Это было невероятно трудно и баснословно дорого, пришлось даже продать «Волгу», но он откинулся, не отмотав и половины срока. А если бы не вышел тогда, то не вышел бы вообще. Неприятный мокрый кашель и сейчас будит по ночам. Туберкулёз, или «тубик», бич советской пенитенциарной системы, особенно зол к южным людям. Как ни страшно было начинать всё сначала, а куда деваться – денег в семье практически не осталось, не на работу же устраиваться.
Он первым приметил высокого паренька с пакетом в руках. Тот не был похож на покупателя. Одет скромно, вряд ли мандарины ему по карману. Но реклама – двигатель торговли, а скромняги порой попадаются вполне платёжеспособные – может, кто из близких заболел.
– Ай, дорогой, посмотри, какие мандарины. Хочешь попробовать?
– Нет, спасибо! А вам джинсы не нужны? Как раз ваш размер.
– Покажи, да.
Парень протянул пакет. Он раскрыл его под прилавком. Внутри оказались индийские джинсы. Джинсы он хотел, но не такие, а настоящие, фирменные. Но и эти в Грузии можно было толкнуть рублей за двести как минимум. Привычный к созданию различных схем мозг тут же сформулировал интересный вопрос: а почему он сюда везёт товар, а обратно едет налегке, с бабками в кармане, просто тратясь на дорогу? Это же неэффективно. А что, если?…
– Нет, индийские не катят. Дешёвка! – паренёк заметно расстроился. Сразу видно – лох. – Сколько просишь за них? – спросил как можно равнодушнее. Типа просто абстрактный интерес.
– Сто пятьдесят. Но за сто тридцать отдам.
– Ты что, с дуба рухнул? Им сто – красная цена. И то в базарный день!
Как не был Ромка прост, но что-то щёлкнуло в мозгу, и он на автомате очень убедительно ответил:
– У них сто – госцена в магазине, – хотя сам взял за шестьдесят, три часа отстояв в очереди и потратив все свои сбережения и ещё десятку, занятую у Олега.
– Ладно, за сто двадцать возьму племяннику, – словно нехотя протянул усатый торговец в кепке размером с небольшой аэродром.
Сошлись на ста двадцати пяти. Деньги перекочевали в Ромкин карман. Пакет остался под прилавком. После чего Ромка степенно купил два килограмма мандаринов, не догадавшись поторговаться. Он уже собрался уходить, когда продавец как бы невзначай бросил:
– Будет ещё что-то – неси. У меня родственников много, всё заберу.
Ромка молча кивнул. В этот самый момент он понял, что равнодушие усача деланное – он заинтересован в сотрудничестве. Просто разыгрывает роль, чтобы сбить цену.
* * *
Он быстро освоил нехитрую науку «купи-продай». Как ни странно, совесть не мучила. То есть совсем. Может быть, потому, что товар сбывался не конечным покупателям, а посредникам. К Резо скоро прибавились и другие – такие же искушённые в торговле посланцы южных республик. Он находил их на рынках и старался обставить всё так, чтобы они не узнали друг о друге. Это преследовало две цели. Во-первых, он устраивал между ними негласный аукцион. Иной раз цена на один и тот же товар разнилась у Резо и Ашота, например, в полтора раза. Что-то считалось более модным в Грузии, что-то в Армении или Азербайджане. Да и просто от настроения покупателя зависело. Во-вторых, а точнее, во-первых – это безопасность. В статье 154 УК РСФСР от 1960 года говорилось: «Спекуляция в виде промысла или в крупных размерах наказывается лишением свободы на срок от двух до семи лет с конфискацией имущества». Крупный размер начинался от тысячи рублей, и он превысил его очень быстро. Вот как это произошло.
