Проулок, в котором жила Мальвина, полого спускался на главную деревенскую улицу. По нему почти не ездили машины, он вел просто в поле, на колхозные межи, и поэтому Мальвина удивилась, увидев вихляющий в колеях, вдогон ей, «газ»-вездеход. Она отошла ближе к палисадникам, чтоб не обдало пылью из-под колес, но вездеход свернул с середины проулка и с писком притормозил возле нее.
– Девонька, голубонька, это Маляевка? Как на буровую проехать, где она тут у вас?
За рулем сидел светлоглазый, улыбающийся парень в рабочей куртке, расстегнутой на груди. Под курткой синела поперечными полосками моряцкая тельняшка. Парень в машине был один, а на борту ее желтыми буквами было написано «Геологоразведка».
Пыль все-таки обдала Мальвине ноги, ее сорокадвухрублевые югославские туфли. Она успела бы отскочить в сторону, но громкий оклик, блеснувшие из кабины глаза парня – все это было так внезапно, что у нее не нашлось быстроты. Она даже не сразу сообразила, о чем парень спрашивает.
– Буровая? А, вышка! Это там, за прудом, на той стороне, километра три.
– Как туда?
– Вот так, прямо, на улицу, потом налево, там скоро проулок, направо в проулок, из него опять налево, на луг, там две дороги, одна в карьер, песок берут, другая на лесочек. В лесочке грязь, ямы, а вы справа обогните, по луговине. Только вправо очень не забирайте, луг топкий, можно забуксовать, ближе к леску держитесь. А там и пруд, увидите, плотина. А за прудом с бугра уже и вышку видать. Совсем просто, найдете без всякого труда…
– Налево-направо, направо-налево… – насмешливо сказал парень, при этом заметно оглядывая Мальвину всю, проводя взглядом по ее голубому платью, приподнятому грудью, голым коленкам, загорелым ногам в светлом пушке, – вплоть до лаковых туфелек. – Ты думаешь, я что-нибудь понял?
– Так это же совсем просто! – Мальвина принялась объяснять снова. – Сейчас на главную – и налево. Метров сто – проулок, по правую руку, там на углу дом с синими наличниками и рельс вкопан. В этот проулок. Но до конца не езжайте, а сразу налево, меж домами. Там раньше усадьба была, хозяева в город уехали, а дом сломали. На луг выедете…
Парень, улыбаясь глазами, сказал:
– …и прямо в трясину! Налево-направо… Это вам, местным, понятно. Садись, покажи дорогу, чтоб я не плутал.
Мальвина замялась.
– Чего боишься? Не украду ж я тебя. Садись!
Он открыл дверцу с другой стороны машины.
– Садись, не бойся. Доедем до плотины, а потом я тебя назад отвезу. Десять минут всего потеряешь. Ну? На свиданье торопишься? Ничего, подождет. Крепче любить будет!
Мальвине под сердце подкатил легкий холодок. Сумерки, неизвестный парень, места у плотины безлюдные, пустые… Но глаза у парня были хорошие, смотрели светло, чисто, и она села в машину рядом с ним на пружинное сиденье. Платье сползло назад, ноги открылись еще больше. Мальвина смутилась, потянула подол рукой, но из этого ничего не вышло. Тогда она положила на колени руки, прикрыла их так.
Парень двинул рычаг, дал газ. Машина скатилась по переулку.
– Ну, командуй, – сказал парень. – Налево?
– Налево.
Свора уличных собак кинулась к машине. Собаки облаивали все проезжавшие машины, но при этом различали своих и чужих. Сейчас они чуяли чужака, к тому же по случаю выходного дня давно уже не появлялись машины, собаки соскучились и потому лаяли особенно остервенело.
– Сейчас – направо.
Парень послушно повернул.
– А для чего буровая, что вы там ищете? – спросила Мальвина.
– Золото, – сказал парень.
– Нет, правда?
– Я правду и говорю.
– Какая же это правда?
– Самая настоящая. Сроду не врал.
– Налево, – сказала Мальвина. – Откуда тут у нас золото?
– А это как его понимать.
– Как же, например?
– Военная тайна, – значительно сказал парень.
– Шутите вы всё! – Мальвина даже отвернулась в сторону – будто обиделась. Но разговор ей нравился. Он шел правильно, положенным образом. Было бы, наоборот, странно, ненормально, если бы парень стал отвечать по-деловому, без всякой игры. – Это в карьер… – показала Мальвина на отделившуюся колею. – Левей, левей… Эта тоже в карьер, в другой…
– Конечно, я б тут запутался… Знак хотя б поставили.
– Кто тут ездит, те и так знают…
– Одни местные, что ль, ездят? Месяц назад я в Прибалтике был, в командировке, на этом же вот «газе». Там едешь, в стороне от шоссе дом стоит, один, хутор по-ихнему. Так на свертке обязательно столбик, стрелка, название на двух языках, расстояние. Двести метров, глазом видать, все равно написано: «ноль два кэмэ»… Всю Прибалтику можно насквозь проехать и ни о чем никого не спрашивать, сам все найдешь, что нужно, не заблудишься.
– Значит, начальство лучше следит.
– Это просто порядок, вот что, культура! Куда – прямо, налево?
Колеи опять расходились.
– Прямо. А зачем вы на буровую, там же сегодня никого нет, сторож только.
– Хватит мне и сторожа.
– Везете что-нибудь?
– Динамит.
– Ну уж, динамит! – не поверила Мальвина. – Где же он?
– У тебя под ногами.
Под сиденьем Мальвины, высовываясь, действительно стоял какой-то ящик с металлическими застежками. В таких шофера возят свой инструмент – ключи, отвертки.
– Это? – засмеялась Мальвина. – А если я проверю?
Она опустила руку, делая вид, что хочет открыть застежки.
– Не тронь, не тронь! – поспешно предупредил парень. – Рванет – и ни клочка. Ни от тебя, ни от меня, ни от машины. Знаешь, какая это сила – динамит? Одно имя от тебя останется. Как тебя зовут-то?
– Мальвина. Или – Мальва, можно и так и так.
– Что ж это за имя такое, цыганское?
– Почему – цыганское?
– Непонятные теперь имена, – крутнул головой парень. – Откуда только их берут?
– Из фильмов, – сказала Мальвина.
– Верно, – согласился парень. – Анжелика, например. «Анжелика и король»… Теперь куда?
Он сбросил газ, отжал сцепление, машина катилась по инерции. Впереди маячил сосновый лесок.
– Направо.
– Больно грязно… Не сядем?
– Не бойтесь. У вас же вездеход.
– В такой жиже и вездеход потонет… Может, все же по лесу?
– Там еще хуже. Не бойтесь, проедете. Тут все проезжают.
– Ладно, но если сядем – виноватая ты будешь, заставлю машину толкать…
Повихляв из стороны в сторону, глубоко проваливаясь колесами, «газик», однако, перебрался через топкое место. Дальше дорога пошла лучше.
– А вас как зовут? – спросила Мальвина.
– У меня имя тоже редкое. Иван.
– Редкое! – засмеялась Мальвина.
– А разве нет? Кто теперь своих детей Иванами называет? Тоже все больше на заграничный лад: Альбертами, Маратами… У меня дружок на корабле был. Из деревни. Отец его – Сидор, фамилия – Перепелкин. А он – Вольдемар. Вольдемар Сидорович Перепелкин.
– А вас правда – Иван? – Мальвина сбоку, недоверчиво посмотрела на шофера. Он произносил всё так убедительно, что она терялась, не могла улавливать, чему верить, чему – нет.
– Могу предъявить документ.
– Ну – предъявите! Ну что же вы? – сказала Мальвина с торжеством, видя, что парень не торопится.
– Пожалуйста! – усмехнулся он.
Обнажив до локтя правую руку, он показал синюю татуировку: «Иван».
– Убедились?
Мальвина сраженно промолчала. Эффект был сильный. Она была уверена, что парень ее дурачит, на имени она его поймала. А получалось, что теперь надо поверить во всё, что он ей наболтал, – и насчет золота, и про динамит.
Обогнули рощу. Колеи здесь тоже разбегались. На эту низину ездили за песком со всего района, даже из других районов, где нет своих мест для добычи песка. Если бы посмотреть с вертолета на причудливое сплетение старых и новых автомобильных путей, наверное, эта прилегающая к Маляевке песчаная пустошь показалась бы кружевной.
– Вы морячок, служили на флоте? – спросила Мальвина.
– Совершенно точно. Как говорится – альбатрос, скиталец морей.
– В каких же морях вы скитались?
– Бороздил пучины Тихого океана. Знаете такой?
– В школе проходили.
– Вот. Вы проходили, а я как раз в это время в нем на своей посудине болтался.
– Ну и как – не укачало?
– Бывало и такое. Океан есть океан.
– А теперь?
– Как видите, на фронте мирного труда.
– Вы геолог?
– Осенью иду на первый курс.
– Что же все-таки ваши геологи здесь ищут? Там, – показала Мальвина в сторону станции и закрывавшего ее леса, – еще одна вышка стоит. А за Никольским – еще…
– Я же сказал – военная тайна.
– Я не выдам.
– Тогда – только на ухо.
Мальвина подвинулась к Ивану, подставила ухо. Он наклонился к ней и поцеловал в щеку. Она откачнулась, порозовела.
– Я с вами серьезно, а вы!
– Виноват, нечаянно. Просто машину тряхнуло, так вышло. Ну, давай ухо, скажу.
– Нет уж!
– Честное слово, скажу.
Секунду-другую Мальвина сохраняла сердитое, обиженное выражение. Затем все-таки подвинулась к Ивану, но не так, как в первый раз, – чуть-чуть, вся настороже, готовая сразу же отпрянуть, если он снова ее обманет. Он наклонился к ней и, щекотнув ей ухо своим дыханием, шепотом сказал:
