За стеклом машины вдруг вспыхнули ослепительные огни. Окружавшая их пустыня была ярко освещена. Странно…
Цезарь ехал на приличной скорости, пятьдесят миль в час. Откуда же этот свет? Казалось, будто он следовал за ними по пятам.
– Цезарь?
– Сэр?
– Откуда этот свет?
– Не знаю.
Банион опустил стекло и высунул голову.
– Цезарь!
– Сэр?
– Это они!
– Кто, сэр?
Банион с величайшей осторожностью всунул голову обратно. Огни слепили так, что было больно смотреть. Что-то мягко ударилось о крышу машины; она оторвалась от земли и… взмыла в воздух.
* * *
Он очнулся от запаха нашатыря и корицы. Руки и ноги были привязаны к столу. Вокруг толпились знакомые фигуры с белесыми лицами и выпученными глазами. И болтали на своей космической тарабарщине. И гудение двигателя. И мигание огней. И снова одна из этих тварей приближается к нему с…
– О господи, только не это!..
Позади него стоял еще один стол. На нем лежал Цезарь. Его глаза были закрыты.
– Цезарь?
Лучше завязать какой-нибудь разговор. О чем угодно. Лишь бы не молчать.
– Хочешь попасть на мое шоу?
Какое-то смутное движение. Кажется, его трясут за плечо. И голос…
– Мистер Банион… Мистер Банион?
Сон, кошмарный сон, в котором…
Он распахнул глаза. Водитель – как его там – Тиберий? Август? Цезарь. Цезарь. Он судорожно сглотнул, ощущая во рту знакомый сладковатый привкус. Его губы пересохли. В висках бешено стучало.
– Мистер Банион? Сэр?
– Где мы? – прошептал он, приготовившись дать отпор, если потребуется.
– В отеле. Вы задремали.
Банион рывком сел. Так значит, это был сон? Воспоминание? Посттравматический стресс?
А эта боль – там – это гнусное ощущение: тянет, саднит. Нет, это не был сон.
Он схватил Цезаря за руку.
– Как нам удалось убежать?
– Убежать, сэр?
– Ты ведь был там, рядом со мной, на столе!
На лице Цезаря отразилось огромное, растерянное Que?[32]
– На космическом корабле!
– Сэр?!
– Ты что, ничего не чувствуешь?
– Что именно?
– Не прикидывайся дураком!
Неужели инопланетяне лишили его памяти?
Банион с трудом выбрался из машины, и, провожаемый смущенным взглядом Цезаря, побрел на неверных ногах к ярко освещенному мраморному вестибюлю отеля.
* * *
Скраббс никогда прежде не слышал, чтобы голоса у ребят из рабочей бригады звучали так бодро. Впервые за все годы работы в МД-12 ему захотелось увидеть их лица и узнать подробности; если на то пошло, он и сам был бы не прочь поучаствовать в операции.
Из динамиков доносилось шипение вскрытых пивных банок, дружеские хлопки, возгласы: «Дай пять!» Особый восторг, похоже, вызывала магнитная левитация. Чистенькая работа, что там говорить. Садишься в черный вертолет, к которому, чтобы его не заметили с земли, снизу подвешена платформа с ослепительными огнями; огни, разумеется, как на всамделишной летающей тарелке. Из платформы выдвигается электромагнитный щуп и опускается прямо на крышу намеченной машины. А в это время пилот, на секунду задержав дыхание, открывает канистры с «веселящим газом», расположенные в пассажирском салоне, и похищенный засыпает как дитя.
Джейк, убедительно сыгравший роль Цезаря, в красках расписывал Скраббсу выражение лица Баниона, когда тот увидел, что за ним прислали «всего лишь» роскошный седан. Причина была тривиальная: вертолет просто не смог бы поднять в воздух огромный лимузин.
Майк удачно передразнил Баниона:
– Хочешь попасть на мое шоу?
Из динамиков донесся жизнерадостный гогот. Ну что, мистер Банион, как вы теперь себя чувствуете? Готовы к новым победам?
* * *
– Вам звонит мистер Минт.
– Джек! – воскликнул Сид Минт, в числе клиентов которого имелись бывшие президенты, телеведущие, актеры, ученые, юмористы, частные предприниматели, диетологи, специалисты по инвестициям, детские психологи, и прочая, и прочая… – С тобой все в порядке?
– Все нормально, Сид, – проговорил он с леденящим душу спокойствием. Теперь, когда туманная завеса рассеялась, Джон О. Банион увидел все в новом свете. Он был подобен апостолу, узревшему сошествие Святого Духа.
– Знаешь, я несколько встревожен. Я только что разговаривал с Денни Фелпсом из AAA, и он… я бы сказал, что он слегка расстроен. Я не сомневаюсь, что у тебя другое мнение на этот счет, и я с удовольствием его выслушаю, но позволь мне сначала изложить тебе то, что он сказал. Он сказал, что ты опоздал на целый час на свое выступление, и было похоже, что ты… разумеется, он не сказал об этом прямо, но ему кажется, что ты… ну, может, пропустил пару стаканчиков – и вместо того, чтобы говорить о протекционизме и об импорте, начал болтать что-то о летающих тарелках.
– Я никогда не говорил ни о каких «летающих тарелках», Сид. И я не был пьян. Я профессионал, как-никак.
– Знаю-знаю. Но ты вроде бы говорил о том, как мы должны защищать себя от пришельцев. Не уверен, что это укладывается в рамки их представлений о протекционизме. Ты же знаешь, что нужно от тебя этим ребятам. Вашингтонские дрязги, сплетни о президенте, твои чувства по поводу того, что он придет к тебе на обед, каким одеколоном пользуется Коки Робертс… А ты рассказываешь им какую-то «Войну миров».
– Ты преувеличиваешь.
– Я на твоей стороне. Но он сказал, что твоя речь была бессвязной. Только не убивай меня! Я всего лишь передаю его слова. Он потребовал назад свои тридцать тысяч.
– Признаю, что временами я недостаточно четко выражал свои мысли. Но это больше не повторится, уверяю тебя. В следующий раз все пройдет как по маслу. Да, как по маслу.
– Джек, у тебя такой голос… слушай, мы с тобой всегда умели найти общий язык, в любом деле, и, знаешь, я считаю тебя своим другом. У тебя что-то случилось?
– Ты даже представить себе не можешь, Сид.
– У тебя уже назначено четырнадцать выступлений на эту осень, и все весьма ответственные. Ты же не собираешься говорить о пришельцах на этих встречах? У нас на очереди Ай-ти-ти,[33]«Майкрософт», «Этна»,[34]«Чейз Манхеттен»,[35]«Американ Экспресс», «Арчер Дэниелс»![36] Ты ведь не будешь рассказывать им о зеленых человечках, правда?
– Сид, что может быть важнее того, что я был дважды похищен пришельцами? Заметь, дважды! Реформа системы социального страхования? Ближний Восток?
– Джек, извини меня, но… о чем это ты толкуешь?
– О будущем, Сид. Мне удалось заглянуть в будущее.
– Я думаю, тебе не повредил бы небольшой тайм-аут.
– Не волнуйся о выступлениях. Тебе придется нанять дополнительный персонал. Нам потребуется помощь. Это будет настоящая сенсация! Но это дело десятое. Главное, они существуют, Сид, и моя миссия заключается в том, чтобы граждане Америки узнали о них и были начеку.
Провозгласив себя межгалактическим Полом Ревиром,[37] Банион стал обдумывать, как вести себя с Битси.
Надо сказать, для Битси настали нелегкие времена. Она обещала быть с ним в горе и радости, богатстве и бедности, но в брачном обете не было ни слова о пришельцах. Она всю ночь названивала ему в отель, но никто так и не взял трубку. На следующее утро Банион объяснил ей, что после выступления перед дилерами из AAA он побоялся возвращаться в номер – а что, если инопланетяне вернутся туда за ним? В итоге он всю ночь проторчал в вестибюле, стараясь держаться поближе к уборщицам, дежурным администраторам и сотрудникам службы безопасности, которые в четыре утра сообщили помощнику менеджера, что один из клиентов ведет себя весьма странно: того и гляди, достанет из-за пазухи пистолет и откроет пальбу в вестибюле.
По пути назад в Вашингтон Банион позвонил Битси – уже из самолета.
– Битс, – сказал он, – если бы я развлекался с кем-то из службы сопровождения, то догадался бы состряпать более убедительную историю. Тебе так не кажется?
Битси была вынуждена с этим согласиться, но все равно терялась в догадках.
– Я записала тебя к доктору Офиту, – сказала она, – Берт Галилей говорит, что он один из лучших. Он поставил на ноги Бада Феррера.
Бад Феррер, конгрессмен из Огайо, долгое время злоупотреблял мышечными релаксантами. Как-то раз, после пламенной речи в Палате представителей, в которой он обличал законопроект, направленный на борьбу с загрязнением озера Эри, Бад картинно сбросил на пол свои бренные одежды. Позже его администрация пыталась доказать, что этот жест – попытка привлечь внимание общественности к многомиллионным затратам, которые потребуются для очищения воды в озере.
– Не думаю, что нас можно сравнивать. Я много думал, и теперь мне кажется, что я все осмыслил. Да после того, через что мне пришлось пройти, многие мои знакомые просто свихнулись бы. И мне обидно, что ты только и думаешь о том, как бы затащить меня к психиатру. Хочешь, чтобы меня накачали транквилизаторами и упрятали в психушку?
