В одной из арабских газет рассказывалось о женщине из Иордании, которая была зарезана ее отцом и братьями. Мотив преступления – защита чести. От нее отрекся муж, так как не мог смириться с тем, что женился не на девственнице, несмотря на то что их брак длился уже двенадцать лет и у них было четверо детей.
Этот случай не уникален. Не стоит обольщаться на этот счет: общественная мораль в таких странах оправдывает поведение родственников-убийц.
Как невыносима мысль, что мой гнев не силах изменить установленный порядок вещей. Как жаль!
Это произошло в 2006 году. Однажды, когда я раздавала автографы в книжном салоне Жонкьера, ко мне подошел мальчик родом из Алжира и попросил написать посвящение для его матери, которой очень понравилась моя книга.
Какое-то время спустя мальчик вернулся в сопровождении алжирца лет сорока.
– Это ты Самия Шарифф? – спросил мужчина. – Знай: если и существуют грубые мужья, то просто потому, что женщины неспособны держать язык за зубами! И они получают по заслугам!
А еще он сказал, что ответственность за поведение моего бывшего супруга лежит на мне. Перед тем как выйти из помещения, мужчина добавил с презрительной усмешкой:
– Тебе бы лучше закутаться в покрывало.
Ребенок молча слушал. Что касается меня, я просто оторопела. Прискорбно слышать такие речи в Канаде. Некоторые мусульмане эмигрируют на Запад с желанием изменить свою жизнь и двигаться вперед. Но многие из них, улучшив свое материальное положение, по-прежнему держат своих женщин в узде и используют все средства, чтобы для них ничего не менялось.
Муж – полновластный хозяин своей жены, и он уверен, что сам Господь дал ему право следить за каждым ее поступком, каждым движением, разрешил контролировать ее мысли, отслеживать, что она читает, слушать телефонные и прочие разговоры. Даже чтобы просто навестить родителей, она должна получить разрешение хозяина-супруга. Большинство арабок-мусульманок убеждены в неизбежности всего этого и не предпринимают никаких попыток изменить судьбу. Мужчина нужен, чтобы за них думать. Только он поможет им избежать ошибок, которые обрекли бы их на печальную участь в загробной жизни. А если вдруг женщина наберется отваги и станет обличать жестокость, это будет означать, что она попирает религиозные законы, регламентирующие брак. Господь накажет ее за это. Правила поведения мусульманкам навязываются с помощью этого мерзкого шантажа с религиозным оттенком: ты молчишь и делаешь, что тебе говорят. Отказаться – значит обречь себя на мучения.
Тем не менее один имам мне однажды сказал:
– Хороший мусульманин должен уважать мать и жену. В противном случае во всех своих делах он не найдет поддержки Бога.
Если правоверный мусульманин должен следовать этому принципу, то почему мужчины относятся к нам так плохо? Так ужасно? Этот вопрос остается без ответа, также как и другой: почему мы, словно узницы, подчиняемся их приказам?
Я часто спрашивала себя, почему мой первый муж испытывал непреодолимое желание меня избивать? Почему он насиловал меня каждый вечер, и его не мучила совесть? Если, расхрабрившись, я осмеливалась говорить об этом с матерью или тетками, я получала от них неизменный, произносимый автоматически ответ: «Ты это заслужила. Это для твоего блага».
Мусульманское общество XXI века вынуждено разрываться между религией и традициями, с одной стороны, и влиянием западного мира – с другой. Это положение между двумя крайностями весьма неудобно. Эволюция происходит очень медленно, зачастую по принципу: шаг вперед, два шага назад. Апологеты развития неизменно привлекают к себе внимание и получают отпор консерваторов, иногда очень жесткий.
Невзирая на это, изменения все же происходят, в большинстве случаев благодаря борьбе, которую ведут сами женщины. Мусульманки все громче и громче заявляют о своих правах. Не везде, конечно, но изменения можно заметить как в отношениях между членами семей, так и в масштабах общества некоторых исламских стран. Нельзя отрицать и то, что давление западных государств тоже влияет на этот процесс. Желание лучше выглядеть в глазах мировой общественности и потенциальных кредиторов может привести к улучшению условий жизни женщин и к принятию либерального семейного кодекса.
Во многих мусульманских странах жестокое обращение с женщинами в обществе запрещено законом. Но жестокость в семьях, где женщина должна чувствовать себя защищенной, вполне приемлема, если не сказать поощряема. Конечно, мужчина, убивший постороннюю женщину на улице, будет преследоваться как уголовный преступник, чего не происходит в случае, когда мужчина убивает жену, потому что заподозрил ее в неверности, то есть якобы по объективной причине.
Когда я жила с монстром, которого навязали мне в мужья родители, я постоянно боялась смерти. Он вполне мог меня убить и остаться совершенно безнаказанным, заявив, что защитил свою честь. Он твердил мне без конца:
– Я тебя убью и скажу, что застал тебя с мужчиной.
Моя жизнь зависела от того, послушно ли я выполняла все его малейшие капризы. Я была в буквальном смысле слова приговорена к рабству, и это еще слабо сказано. Бессильная что-либо изменить, я считала, что битва заранее обречена на поражение. Судьба распорядилась по-другому.
Недавно я разговаривала с моей подругой Линдой, которая сообщила, что в детстве с ней обходились так же, как и со мной. Она часто была свидетельницей ужасных сцен, ссор между матерью и отцом. Поводы для ссор были те же, что и в моем случае. Ее отец избивал мать только потому, что одежда их дочери не соответствовала требованиям религии, или потому, что один из детей расшалился.
Мать Линды тоже безжалостно относилась к дочери. Чем старше она становилась, тем бессердечней была мать. Подруга была совершенно сбита с толку поведением матери, которую так часто защищала перед отцом, несмотря на то что за это ей приходилось принимать на себя часть ударов. Но мать, похоже, это не радовало, она ни разу не поблагодарила ее. Напротив, осыпала дочь упреками, виня за жестокое поведение мужа. Не удивительно, что девочка выросла с чувством вины из-за страданий матери. Имя Линды – еще одна строка в слишком длинном списке женщин с искалеченной судьбой.
Всю свою жизнь я сочувствовала матери и женщинам, окружавшим меня, поскольку видела, как они трепещут перед всесильными мужьями. Но почему мы должны уважать этих жестоких нелюдей, в то время как они открыто нас презирают?
Мне, конечно, случалось слышать, что даже в среде ревностных верующих встречаются счастливые семьи, члены которых уважают друг друга. Со временем я научилась не судить людей по их виду. Если человек носит бороду и странно одет, это еще не значит, что он обязательно злой. И наоборот, смокинг, приличествующий джентльмену, может носить чудовище. Внешность бывает обманчива – это старая как мир, но очень точная пословица.
Живя в Алжире, как-то раз я с одной из соседок затеяла разговор о семейной жестокости. Она призналась мне, что муж стал избивать ее с первой же брачной ночи. Она терпела это, тем более что в качестве компенсации за побои супруг позволял ей самой выходить за покупками либо навещать своих близких на следующий день после избиения. В родительский дом она приходила с подбитым глазом или синяками на теле. Отец с матерью не могли не видеть, что с их родной дочерью обращаются жестоко, но не вмешивались. Они говорили ей, что дело это сугубо семейное, касающееся только супругов, и для того чтобы не толкать мужа на крайности, дочь должна лучше вести себя и выполнять все его требования.
Семейная жестокость часто встречается в мусульманском мире. Это как эпидемия, распространению которой способствует всеобщее лицемерие. В этой бесчеловечной системе существуют двойные стандарты. Я утверждаю это без тени сомнения, так как полученный мною опыт позволяет понять природу этого явления.
Родные моей соседки заставляли ее хранить молчание с единственной целью: избежать развода и, как следствие, позора и бесчестия. Главное – пристроить дочь, выдать замуж, и можно вздохнуть свободно, демонстрируя ей свое равнодушие. Такая круговая порука заставляет мужчин верить в свое всесилие. Чувствуя себя безнаказанными, они безраздельно властвуют над нами без зазрения совести. Если мусульманские женщины хотят избежать позора, который ляжет и на семью, и на детей, они, не имея выбора, должны все это терпеть.
* * *
Время текло медленно, и я пока могла себе позволить следить за течением своих мыслей, не отвлекаясь на суету, обычную перед началом посадки. Я снова забыла об окружающих и погрузилась в размышления. Но очень скоро голос стюардессы из компании «Эйр Франс» вырвал меня из мечтаний, приглашая присоединиться к тем, кто готовился подняться на борт лайнера, летящего в Каир.
* * *
Всякий раз, когда я осознаю, что мой семейный кошмар закончился, я радуюсь тому, что теперь сама управляю своей судьбой. Осознание этого согревает мое сердце.
