Я попал в настоящий рай. Ковер, напоминающий огромное пространство девственного пляжа, и такой же мягкий. На берегу сидела секретарша. А за ней простиралась Америка. В смысле карта Соединенных Штатов с маленькими флажками, обозначавшими места, в которых фирма «Биннендейл» имеет свои магазины.
— Могу я вам помочь, сэр? — спросила секретарша.
— Мое имя Барретт…
— Да. Вам нужна Марси, — ответила она.
— Верно.
— Пожалуйста, по этому коридору, — сказала она, — и идите прямо. Да, вы уже на верном пути.
Я быстро зашагал по коридору, затем велел себе замедлить темп. Иди, не беги. Как можно медленней. (Мне бы хотелось только притормозить сердцебиение.)
Это был роскошный туннель. Когда же, черт побери, он кончится? Впрочем, соседи оказались довольно приличными.
Сначала я прошел мимо кабинета Уильяма Эшворта, директора-распорядителя по вопросам торговли.
Потом Арнольд X. Сандел, финансовый директор.
Затем Стивен Николс мл., первый вице-президент.
Наконец, коридор кончился. Передо мной открылось необъятное пространство, где сидели две секретарши. За ними, когда я приблизился, открылись огромные двери.
Передо мной стояла она.
Я замер на месте.
Марси посмотрела на меня, я на нее.
— Входите, — сказала она, явно заняв первенство по самообладанию. Я последовал за ней, в ее кабинет. Это была большая, красивая комната, в которой больше никого не было.
Только тогда я смог понять, как она одинока.
— Это были ужасные три недели, — наконец заговорила она.
— Но не для бизнеса, — ответил я. — Я обанкротился, делая здесь покупки и пытаясь найти вас.
Марси слегка улыбнулась.
— Вы знаете, — сказал я, пытаясь извиниться. — Пожалуй, я был слишком настойчив.
— Это моя вина, — сказала она. — Я была слишком скрытной.
— На самом деле не вы работаете на «Биннендейл», — сказал я. — А он работает на вас.
Она кивнула. Почти смущенно.
— Мне следовало сказать вам раньше, — сказала Марси.
— Все в порядке. Сейчас я понимаю.
Она, казалось, испытала огромное облегчение.
— Послушайте, Марси, вы даже не можете представить себе, как хорошо я знаю этот синдром. Когда богат, внутренний демон всегда спрашивает: «Что им нравится — я или мои деньги?» Вам это знакомо?
Я посмотрел на нее.
— Вроде бы да, — сказала она.
Мне хотелось сказать гораздо больше. Например, вы действительно очень красивы. Вы умны. У вас тысяча качеств, от которых любой мужчина может сойти с ума. Но я не смог. Пока.
Кому-то нужно было решиться на какой-то шаг. И это сделал я.
— Давайте уйдем отсюда, — сказал я.
Она кивнула, порылась в верхнем ящике стола, вынула ключ. И бросила его мне.
— Машина внизу, — сказала Марси.
— Вы хотите сказать, что я могу сесть за руль? — спросил я, приятно изумленный. Она улыбнулась и кивнула.
— Но, пожалуйста, Оливер, будьте осторожны. Мой аппарат не менее хрупкий, чем ваш.
Я смутно припоминаю, что несколько лет назад читал о внезапной смерти Уолтера Биннендейла, отца-основателя огромной торговой империи на Востоке США. И о том, что он завещал ее дочери, в то время до смешного молодой.
Некогда существовал еще старший брат. Но как помнят фанаты мотогонок, в 1965 году Бин Биннендейл сорвался с трека и разбился в Зандвоорте, всего через несколько секунд после того, как перехватил лидерство у Буассье. С тех пор Марси стала единственной наследницей. Всезнающая пресса высказала предположение, что она быстро продаст магазины и начнет тратить миллионы. Вместо этого двадцатичетырехлетняя Марси решила испытать себя в роли промышленно-финансового магната и взвалила на себя дело любимого папочки.
Специалисты улыбались и предсказывали быстрое разорение. Но этого не произошло. Спустя два года фирма «Биннендейл» объявила об экспансии на Запад — специалисты сочли этот шаг безрассудным. К тому времени, когда фирма открыла в Лос-Анджелесе свой семнадцатый филиал, ее капитал удвоился. Возможно, это была просто слепая удача, но те, кто теперь улыбались, улыбались Марси в лицо, а не за спиной.
Время от времени я наталкивался на краткие сообщения о финансовом прогрессе фирмы «Биннендейл». Если имя Марси как президента фирмы когда-нибудь и упоминалось, то скорее мимоходом. К тому же никогда не печатали ее фотографий. Никогда не живописали ее жизнь на страницах светской хроники. Колонка «Люди» журнала «Тайм» не отметила ее замужества. Никто не сообщил об ее разводе. Такая анонимность почти невозможна, если вы принадлежите к числу богатейших людей страны. И к тому же являетесь очаровательной блондинкой. Поэтому я не удивился, узнав, что Марси платила какому-то агентству за то, чтобы пресса о ней не упоминала.
Все это она рассказала мне, пока я гнал ее белый Мерседес на север от Нью-Йорка.
Сначала я воспользовался ее телефоном, чтобы отменить встречу с доктором Лондоном. Потом она позвонила в свой офис и сказала:
— Отменить на хуй все мои встречи днем до конца дня (именно в этих выражениях).
И — наконец — я выдернул штепсельную вилку.
Марси снисходительно улыбнулась, когда я нарочно испортил ее личную собственность.
— По какой-то необъяснимой причине, Оливер, ты мне нравишься. Но ты слишком импульсивный.
— Это ты несносная особа, — ответил я. — Подумай обо всех неприятностях, от которых мы были бы избавлены, если бы ты сказала прямо там, в парке: «Моя фамилия Биннендейл». Я бы ответил: «Ну и что? Фамилия вашего папочки соблазняет меня меньше, чем ваша попочка».
Мимолетная искорка в ее глазах свидетельствовала, что она мне верит.
— Слушай, Оливер, я знаю, что у меня легкая паранойя. Но не забывай, что я перенесла ужасную травму.
— Что именно сделал твой муж?
— Со мной? С другими женщинами? Пожалуйста, уточните.
— Чем, например, он занимается сейчас?
— Ничем.
— Ничем?
— Ладно, давайте сформулируем это так: он очень хорошо устроен.
Что она имела в виду? Неужели то, что пришло мне в голову?
— Марси, ты намекаешь, что тебе пришлось от него откупиться?
— Нет, — сказала она. — Я не намекаю. Я констатирую этот факт. Сейчас он разведенный муж с большим состоянием.
Я был потрясен. Как могло случиться, что именно Марси так здорово одурачили?
— Понимаешь, — сказала она. — Я училась на старшем курсе колледжа и раздумывала, чем бы, черт побери, мне заняться в жизни. Затем — раз — появляется этот необыкновенно красивый, обаятельный парень…
Лучше бы она не подчеркивала его красоту.
— … и говорит мне все, чему мне хотелось верить.
Она умолкла.
— Я была совсем девочка, — сказала она. — И по уши влюбилась.
— А потом?
— Ну, отец все еще надеялся заставить Бина снять шлем и заняться бизнесом. Как и следовало ожидать, брат поспешил в противоположном направлении. И когда я вдруг появилась со своим ослепительным другом, отец совершенно потерял голову. Он уверовал, что Майк — это Иисус Христос плюс Эйнштейн, только прическа аккуратнее. Я хочу сказать, что даже если б я и хотела, я бы не смогла поставить под сомнение совершенства Майкла. Мне даже кажется, что отец стал любить меня больше, когда я привела ему этого потрясающего второго сына.
— А как реагировал Бин?
— О, это было отвращение с первого взгляда. Они возненавидели друг друга. Бин все время говорил мне, что Майкл — барракуда.
— Которой, как я понимаю, он и оказался.
— Ну, это не совсем справедливо, во всяком случае, по отношению к барракудам.
Ясно, что так горько она шутила и раньше. Печальная ситуация.
— Но что именно заставило вас в конечном итоге разойтись? — спросил я.
— Я не нравилась Майклу. — Марси пыталась сделать вид, будто ей это безразлично.
— Что конкретно ему не нравилось?
— Я думаю, он понимал, что хоть он и очень нравится моему отцу, Бин в один прекрасный день вернется и станет хозяином. А поскольку Майкл родился не для того, чтобы играть вторые роли, он просто сдался.
— Ужасно, — попытался съязвить я.
— Да. Если бы он только подождал еще пять месяцев…
На этом ее повествование кончилось. Без всяких дальнейших комментариев. Даже без пожеланий, чтобы Майкл Нэш сгорел в аду.
Я совершенно не знал, что сказать. («Да, жаль, что так вляпалась»?) Поэтому я просто вел машину. Мы слушали Джоан Баэз.
И вдруг мне пришла в голову одна мысль.
— Послушай, Марси, почему ты решила, что я не такой?
— Не знаю. Просто на это надеюсь.
Затем она дотронулась до моей руки, и это вызвало очень приятное ощущение у меня в позвоночнике. От чисто духовного мы продвигались к чему-то физическому. Поэтому пора было полностью раскрыть все тайны.
— Марси, я ты когда-нибудь задумывалась о моей фамилии?
