Лишь однажды за время работы с Карлом Мечтатель заставил меня поволноваться. Это случилось, когда художник, как следует отужинав, лег спать раньше времени, а его хранитель не выдержал, подошел к мольберту, сам взялся за кисть и стал продолжать начатую Карлом картину. На его лице в тот момент было такое блаженство, что я даже испугался. Что, если он пристрастится к рисованию и, находясь рядом с художником долгие годы (ведь Карл еще очень молод!), сумеет сполна утолить свою жажду творчества? Тогда весь план Большого Босса пойдет псу под хвост, а вместе с ним и моя карьера. Допустить этого ни в коем случае нельзя! И когда художник проснулся, я уж постарался сделать так, чтобы он, не стесняясь в выражениях, раскритиковал творение Мечтателя в пух и прах. А потом взял тряпку и поскорее стер все то, что намалевал за ночь его хранитель, который стоял теперь за его спиной аж пунцовый от стыда и досады.
Выиграть этот раунд мне удалось, но повторения не хотелось. И потому я решил не затягивать историю с художником, а побыстрее разделаться с ним. И вскоре справился с этой проблемой со свойственным мне остроумием. Я послал навстречу юной женушке Карла бешеную лису – ту самую, от которой в свое время Мечтатель уберег советника короля. Тогда я прибрал лисицу себе на всякий случай – и вот она пригодилась. Прелестница Катерина и ее нерожденное дитя скончались, а вскоре следом за ними отбыл на Небеса и художник Карл. Так что эта история завершилась именно так, как я и добивался. В том числе и потому, что Мечтатель сделал вывод: охранять художника он больше не хочет. Ему нужен писатель, и только писатель.
С предпоследней подопечной ангела тоже оказалось немало хлопот. Перед этой командировкой Мечтателя на Землю меня снова вызвал Эрвин и недвусмысленно дал понять, что приближается время радикальных действий, и Большому Боссу уже вот-вот придет пора делать решительный ход, осталось каких‑то лет сто, не больше.
– Готов ли ты к этому? – строго спросил Эрвин.
– Вполне, – не моргнув глазом, ответил я. – Моими стараниями Мечтатель уже познакомился с целым набором человеческих пороков. Остались только алчность и лень.
– А достаточно ли велика в нем потребность творчества? – не унимался старый хрыч. – Сильно ли он стремится охранять писателя?
– Настолько сильно, насколько это возможно для ангела, – успокоил я его. – И даже сильнее.
– Ну что ж, смотри не подведи! – это было все, что мог сказать мне Эрвин.
Так и вышло, что работу над подопечной Мечтателя мы с ним начали одновременно – чуть ли не с первых дней жизни девочки. Но пока ангел грезил о том, чтобы девчонка стала поэтессой, взращивал в ее душе склонность к творчеству да воспитывал в ней чувство прекрасного, я заронил в ее сердце совсем другой интерес. Под моим руководством девочка (ее, кстати, звали Еленой) очень быстро поняла, что все эти произведения искусства интересны отнюдь не своим содержанием, а своей стоимостью. Окончательно она пришла к этому выводу, когда мы вместе с ней прочитали греческий миф о Данае. С тех пор Леночке всю жизнь хотелось, чтобы в ее судьбе появился тот, кто стал бы добиваться ее расположения посредством золотого дождя. Потому она и меняла поклонников, выбирая тех, кто богаче и перспективнее. А когда на ее пути встретился подходящий человек, сочла, что всей душой влюбилась в него. Еще бы! Как не полюбить нэпмана, у которого свой особняк, автомобиль и несколько ресторанов! Будучи замужем за ним, Леночка, или, как ее называл Мечтатель, Даная, имела все, что хотела, – модные тряпки, меха, украшения, развлечения… И чувствовала себя абсолютно счастливой. Мне оставалось лишь потешаться над переживаниями ее хранителя – еще бы, ведь он грезил о великой поэтессе или писательнице, а получил всего лишь примитивную мещанку, больше всего на свете любящую деньги. Правда, счастье Леночки быстро закончилось, она попала в ссылку и там опустилась до того, что стала монахиней. Но меня тогда уже не интересовала ее судьба. Елена-Даная сыграла свою роль в нашей истории. И дело не только в том, что вместо стихов и новелл она являла своему ангелу денежные подсчеты. Значимо и то, что подопечная Мечтателя стала владелицей шахматного набора, который был для нас очень важен. Ей предстояло сделать так, чтобы фамильная реликвия, не одно десятилетие хранившаяся в ее семье, продолжила свой путь по миру и в конце концов попала бы туда, куда нужно. Но это отдельная история, и на ней я должен остановиться гораздо подробнее. Теперь для этого самое время.
Настал момент вернуться в моем повествовании немного назад, примерно лет за двести до того момента, когда на Небесах учинили Суд над Мечтателем. В то время в одном большом европейском городе, который для многих людей, сам не знаю почему, считается символом воплощения мечты, случилась самая что ни на есть банальная история – некий дворянин соблазнил хорошенькую юную швейку. Как водится, красавица сначала противилась его домогательствам, но потом поддалась на уговоры. Что именно на нее повлияло: привлекательность ли молодого дворянина, его обещания, которым она имела наивность поверить, или деньги и подарки, которыми ловелас сопровождал свои ухаживания, – сейчас уже не имеет никакого значения. Важно то, что девушка не устояла и, как говорили в те времена, открыла ворота своей крепости перед победителем. Разумеется, добившись своего, дворянин вскоре бросил ее и просто-напросто забыл о ее существовании. А через девять месяцев бедная девушка родила сына, но не подкинула его на крыльцо какого‑нибудь богатого дома, как обычно поступали в те времена женщины, попавшие в подобную беду, а приняла на себя все лишения и стала сама растить ребенка, которого назвала в честь отца Раулем. Она души не чаяла в сыне и работала с утра до ночи, не покладая рук, чтобы он был сыт и одет. Мальчишка, не знавший ни в чем отказа от матери, рос избалованным, но очень способным, что вскоре заметил один из соседей и предложил швейке бесплатно выучить ее сына грамоте.
Об этом человеке в городе ходили разные слухи. Был он мрачен, неприветлив, неразговорчив, одевался всегда в черное и шляпу надвигал на самые глаза. Жил уединенно, знакомства ни с кем не водил, в дом к себе никого не пускал – а меж тем в окнах этого дома ночами напролет горел призрачный свет, и изнутри доносились непонятные голоса и другие странные звуки… Словом, соседи считали, что он чернокнижник, алхимик или колдун (или все вместе – в то время обыватели не видели между этими понятиями особой разницы). Но бедной женщине не было никакого дела до этих сплетен. Она думала только о будущем своего сына, о тех возможностях, которые откроет перед ним знание грамоты, и потому с радостью согласилась на предложение соседа.
Так Рауль стал почти каждое утро ходить в странный дом и возвращался оттуда лишь к вечеру, а нередко и за полночь. Что он там делал и как протекало учение, он не рассказывал, но грамоту действительно освоил очень быстро, чем несказанно обрадовал мать.
Когда мальчику было лет двенадцать, сосед вновь пришел к его матери и сказал, что обратил внимание на меткий глаз и ловкие руки ее сына. Он сообщил, что выучил Рауля всему, чему собирался, и теперь советует отдать его в обучение к какому‑нибудь ремесленнику.
– К кому же? – задумалась женщина. – Башмачнику? Портному? Или, может быть, оружейнику?
– Через три улицы от вас живет резчик по кости, – отвечал сосед. – Я знаю, что ему нужен ученик. Если он согласится взять к себе Рауля, считайте, что вашему сыну очень повезло. Ремесло это редкое, требующее большого труда и искусства, но очень прибыльное.
Когда на другое же утро женщина привела своего сына к резчику, тот даже удивился. Его нынешний подмастерье только накануне вечером сообщил, что собирается покинуть его, а сегодня об этом, оказывается, уже знает весь город. Однако он согласился посмотреть мальчишку, дал Раулю нож и кусок деревяшки и велел выточить что‑нибудь из нее. «Проще простого», – ухмыльнулся мальчик. Не прошло и получаса, как на куске дерева появился настоящий барельеф, изображающий сцену охоты: собак, загоняющих зайца. Взглянув на работу Рауля, мастер даже присвистнул.
– Да, ты очень способный парень, – похвалил он. – Я беру тебя. Жить и столоваться будешь у меня, но на большое жалованье пока не рассчитывай.
Мать просто засветилась от счастья, услышав эти слова. Пусть жалованье ее сына и окажется невелико, зато его будущее с сегодняшнего дня обеспечено.
Ни разу за время обучения мастер не пожалел о том, что взял Рауля себе в ученики, – парень действительно оказался очень талантлив. Скоро ему стали доверять не только дешевую кость коровьих, оленьих или лосиных рогов, но и дорогой материал – бивни моржей, присылаемые с холодного севера, и слонов, которые поставляли с жаркого юга. Рауль делал из них инкрустации для дорогого оружия и украшения и ни разу за все время обучения не испортил материал.
