Послушай, Эмми, я должен открыть тебе один секрет: ты единственная женщина, которой я пишу. Которой я пишу так, как пишу, которой я пишу, какой я есть и что у меня на душе. В сущности, ты — мой дневник. Но ты не молчишь, как дневник. Ты не так терпелива. Ты все время перебиваешь меня, отвечаешь, противоречишь мне, выбиваешь меня из равновесия. Ты — дневник с лицом, с телом и фигурой. Ты думаешь, я не вижу тебя? Ты думаешь, я не чувствую тебя? Ошибаешься. И еще как ошибаешься! Когда я тебе пишу, я достаю тебя из своей памяти и сажаю прямо напротив себя. Так было всегда. А с тех пор как я знаю тебя «лично» — ты знаешь, что я имею в виду, — с тех пор как мы в первый раз сидели друг против друга, — с тех пор (к счастью, мне никто не измерял пульс!)… С тех пор… Этого я тебе никогда не говорил; я не хотел говорить тебе это. Да и зачем? Ты замужем, он тебя любит. Он совершил грубую ошибку, он утаил от тебя правду. В общем, конечно, ошибка грубейшая. Но ты должна его простить. Твое место — в семье. Я говорю тебе это не как консерватор — я совсем не консерватор. Ну, может, у меня немного консервативный взгляд на определенные ценности, но я не консерватор, нет!
На чем мы остановились? Да, Эмми, твое место — в семье, потому что это твоя семья. А мое место — рядом с Памелой. Или ее место рядом со мной, все равно. Нет-нет, я не пришлю тебе ее фотографию. Я не смогу это сделать, для меня это слишком… Я не хочу выставлять ее на витрину, понимаешь? Зачем? Эмми, она не такая, как ты, но она любит меня, и мы сделали свой выбор, мы будем счастливы, мы подходим друг другу, у нас есть будущее, поверь мне. Ничего, что я пишу тебе это? Ты не сердишься?
Эмми, нам с тобой давно уже надо было расстаться. Так вести дневник невозможно — это же невыносимо. Ты все время смотришь на меня (ты бы написала: «Ты смотришь на меня так… так… так…»). И я вижу, как ты смотришь на меня, когда говоришь так… так… так… И что бы я ни говорил, как бы долго я ни молчал — ты смотришь на меня своими глазами-словами. Каждая твоя буква подмигивает мне так… так… так… Один раз так, другой раз так, третий раз так… В каждом слоге — твой взгляд…
Эмми, Эмми… Это была жуткая зима. Никакого «веселого Рождества и счастья в новом году» ни от какой Эмми Ротнер. Я уже действительно решил, что все кончено. Ты написала «КОНЕЦ» после той ночи. Эта ночь — а потом еще и «КОНЕЦ»… Не «конец», а «КОНЕЦ» — это уже было выше моих сил. Я списал тебя. Все исчезло, ничего не осталось. Никакого дневника. Никаких дней для дневниковых записей. Это было омерзительно пустое время. Можешь мне поверить. А Памела любит меня, я уверен.
Эмми, я спрашиваю тебя, ты помнишь эту ночь? Нам нельзя было это делать. В тебе было столько злости, столько ожесточения, столько горечи, и все же ты была такой… такой… такой… Твое дыхание над моим лицом, в моих глазах — оно прожигало меня насквозь. Может ли близость быть еще ближе? Сколько раз я мечтал об этом, видя одни и те же картины! Вот так сплестись, крепко-накрепко, и застыть навсегда… Только чувствовать твое дыхание.
Пожалуй, мне лучше закончить это письмо. Я немного пьян. Вино — крепкое, плевать, сколько там в нем градусов. Эмми, еще пятнадцать ночей — я подсчитал, — и приедет Памела. И начнется новая жизнь. Ты бы сказала «отрезок», я говорю: жизнь. Но я не консерватор. Ну, может, у меня немного консервативный взгляд на определенные ценности. Твоя жизнь — это Бернард и дети. Не отрезай ее. Тому, кто живет отрезками, не хватает широты, размаха, от него ускользает смысл целого. Он живет маленькими, вялыми, маловыразительными кусками. В конце концов он остается обделенным во всем. Твое здоровье!
А сейчас — будь что будет, я целую тебя, мой дневник. Не смотри на меня так, пожалуйста!!! И прости мне подобные мейлы. Я сейчас переживаю не самую лучшую свою фазу. Далеко не самую лучшую. И я немного пьян. Не сильно, чуть-чуть. Так, все, стоп, заканчиваю. Отправляю.
Конец.
Не КОНЕЦ, а конец.
Твой Лео
На следующее утро
Тема: Еще четырнадцать ночей
Дорогой Лео!
Твои пьяные послания — это, конечно, особый аттракцион! Это не просто поток слов, это настоящий водопад. Тебе не следует так резко открывать шлюзы. Правда, когда твой шкаф с чувствами, не выдержав нагрузки, трещит по швам и пропитанные красным вином строки выливаются наружу, ты иногда бываешь настоящим философом. Твоим рассуждениям о консерватизме и об отрезках жизни позавидовали бы многие мудрецы. Я даже не знаю, с какого конца мне приниматься за анализ твоего послания. И нужно ли вообще за него приниматься. Стоит ли это того в свете оставшихся четырнадцати ночей? Я, пожалуй, посоветуюсь со своим психотерапевтом. А ты пока выветривай свои оставшиеся в голове градусы!
Всего самого доброго,
Твой никогда не умолкающий Дневник
Через девять часов
Тема: Наша программа
Добрый вечер, Лео!
Ты уже в состоянии различать буквы? (Ты узнаешь в них мое лицо?) Тогда я в качестве твоего дневника направляю тебе запрос относительно нашей программы на ближайшие и, возможно, последние две недели: Что мы будем делать?
1. Молчать, чтобы ты мог спокойно подготовиться к «Пэм»? (Цитирую: «Она любит меня, и мы сделали свой выбор, мы будем счастливы». Личное замечание: потрясающее решение!)
2. Продолжим переписку, как будто между тобой и твоим дневником никогда ничего не было (и уже хотя бы поэтому никогда не будет)? И в момент прибытия авиарейса из Бостона наши диалоги прекратятся, чтобы ты наконец смог сосредоточиться на своей новой жизни, в то время как я брошусь в свой следующий отрезок жизни или по причине его безуспешности повторю предыдущий.
3. Или мы еще раз встретимся? Ну, ты понимаешь — одна из наших знаменитых последних встреч. С целью… с целью… с целью… Без цели. Просто так. Как мы назвали это прошлым летом? «Достойное завершение»? Может, нам пора наконец достойно — а главное, на самом деле — завершить эту историю? Подумай, более подходящего момента уже никогда не будет.
На следующий вечер
Тема: Еще тринадцать ночей
Привет, Лео!
Я вижу, ты уже без согласования со своим дневником выбрал пункт 1. Или ты все еще думаешь? Или ты просто трезв и молчалив? Не томи, отвечай!
Эмми
Через два часа
RE:
Трезв, молчалив и растерян.
Через десять минут
RE:
Если трезв — пей. Если молчалив — говори. Если растерян — спроси у меня совета. Дневник для того и существует.
Через пять минут
RE:
О чем мне тебя спросить?
Через шесть минут
RE:
Лучше всего о том, что тебе хотелось бы узнать. А если ты настолько растерян, что не знаешь, что спросить, потому что не знаешь, что тебе хотелось бы узнать, спроси что-нибудь другое. (Таким перлам я научилась у тебя!)
Через три минуты
RE:
Хорошо, Эмми. Во что ты сейчас одета?
Через минуту
RE:
Браво, Лео! С учетом того, что ты не знаешь, что тебе хотелось бы узнать, это просто замечательный, вполне оправданный — чтобы не сказать жгучий — вопрос!
Через пятьдесят секунд
RE:
Спасибо. (Таким вопросам я научился у тебя!) Итак, что на тебе сейчас, в данную минуту?
Через пять минут
RE:
Что ты ожидаешь услышать в ответ? Ничего? Или: «Совершенно ничего!»? Мне очень жаль, я надеюсь, ты как-нибудь переживешь правду: серая фланелевая пижамная куртка, штаны от которой утрачены и были заменены на голубые, которые постоянно сваливаются, потому что порвалась резинка, но которые мне очень жаль, потому что они остались без пары, потому что верхняя часть покинула их в стиральной машине при температуре 90 градусов, кажется, в туманную ноябрьскую ночь. Чтобы избавить себя от этого душераздирающего зрелища, я набросила сверху махровый халат кофейного цвета. Ну что, тебе стало легче?
Через пятнадцать минут
RE:
А если бы мы еще раз встретились — как бы ты себе представила эту встречу, Эмми?
Через три минуты
RE:
Ну вот видишь, в этом вопросе уже отчетливо прослеживается качественный прыжок в твоем настроении. Мой наряд явно подействовал на тебя воодушевляюще.
Через две минуты
RE:
Так как бы ты представила себе нашу встречу?
Через восемь минут
RE:
Лео, ты можешь смело говорить «как ты себе представляешь» и не прибегать к вымученному сослагательному наклонению. Я и так знаю, что ты очень далек от мысли встретиться со мной в четвертый раз. И я понимаю это. В преддверии «Пэм» ты наверняка боишься очередной ночной сексуальной атаки с моей стороны, которую ты охотно не смог бы отразить. (Я тоже люблю сослагательное наклонение!) Спешу тебя успокоить: так я «не представила бы себе» эту встречу, дорогой мой.
