— Да, — согласился Алексей, прикрывая глаза и из-под ресниц рассматривая яркие Ксюшкины губы. Совершенно детская мимика. С таким же выражением лица она отчитывала пойманного в пионовых кустах ужа. А мать хоть и улыбалась, но посматривала очень внимательно — то на него, то на нее. Мать, наверное, еще вчера все заметила и поняла. Все всё замечают и понимают. Все, кроме Ксюшки. Алексей закинул руки за голову и задумчиво уставился в потолок. — Да, летаргия. Скорей всего. Вскрытие покажет. Ничего страшного. Летаргия — это вам не аллергия. И не лепра, и не этот, как его…
— Склероз, — подсказала Зинаида Семеновна. — Давно я тебя не порола, вот в чем беда. Вставай сейчас же, люди ждут. Я вареников наварила, с земляникой. Остыли уже. Пойдем, Ксюш, я тебе козленка покажу. Вчера родился. Хоро-о-ош! Прямо игрушечка.
Они вышли, а Алексей еще минутку лежал неподвижно, улыбаясь и прислушиваясь к их удаляющимся голосам. Господи, как хорошо-то… Господи, что же ему делать?
…Ольга тоже, вроде, собиралась ехать смотреть хозяйство Алексея, но, узнав, что ее «Волга» на понадобится, тут же раздумала. А Казимира она просто не отпустила — вот еще, в огороде дел выше крыши, а он по чужим фермам время будет терять. Что огород тоже чужой — этот вопрос даже не возникал. Ради того, чтобы освободить руки Екатерины Максимовны, Ксюшкиной бабушки, для вязания ей платья, Ольга, похоже, готова была загнать на сельхозработы всю свою фирму.
Алексей вывел из отцовского гаража свою ободранную «Ниву» и по давней привычке все проверять перед дорогой полез в мотор. Он неторопливо возился с машиной и с улыбкой искоса наблюдал за Ольгой, которая ходила вокруг его «Нивы», с осуждающим выражением лица трогая каждую вмятину, каждую царапину, наскоро замазанную грунтовкой. Ольга была в старых потрепанных джинсах, в синей — когда-то — футболке и босиком. Никакой косметики на ней сегодня не было, и такой Алексею она нравилась гораздо больше. Хоть и раздувала ноздри, и поджимала губы, и вообще всячески выражала свое неодобрение.
Ольга подошла, встала рядом и заглянула под капот. Помолчала, взяла с табуретки тряпку, которой Алексей только что протирал свечи, посмотрела, положила назад и сказала:
— А-а… Понятно. Дашь порулить?
— Да пожалуйста, — небрежно ответил Алексей. — Это, конечно, не твоя «Волга», но вон на той горочке интересно будет.
Через полчаса, покрутившись на «Ниве» на крутом склоне по немыслимым траекториям, Ольга вышла из машины с довольной улыбкой. Потрогала радиатор, полазила в моторе и сказала чуть виноватым голосом:
— Вещь. Что ж ты ее не покрасишь?
— Красил уже, — признался Алексей, польщенный сдержанной похвалой специалиста. — Без толку. Мне все время через такие буераки продираться приходится… Мой дом практически в лесу, а дорога такая… Да никакой дороги, по существу.
— Вещь, — опять сказала Ольга и погладила «Ниву» по ободранной крыше. — Сам делаешь?
Они было пустились в технические тонкости, но тут Зинаида Семеновна закричала из окна кухни, чтобы Алексей собирал народ к столу. А то как они не евши перед дорогой?
Смешная мать. Хозяйство Алексея было в двадцати километрах от Колосова, случалось, он при необходимости заезжал к родителям по два раза в день, и все равно мать каждый раз норовила накормить его «с дороги» и «на дорожку». Да еще и с собой обязательно что-нибудь заворачивала.
Вот и сейчас вся толпа устроила им с Ксюшкой бурные проводы. Будто они не на прогулку на пару часов едут, а как минимум на необитаемый остров и на всю оставшуюся жизнь. Алексей представил маленький уютный островок посреди совершенно безлюдных просторов — океанских, например. Хотя можно и степных. Или лесных. Любых. Главное, чтобы посреди этого островка был его дом, а вокруг дома — сад, а в саду — гамак, а в гамаке — Ксюшка. Во здорово было бы…
— Ты чего это ухмыляешься? — вернул его к реальности голос матери. — Нечего тут ухмыляться. Во-первых, запас карман не тянет. Во-вторых, Ксения почти ничего не ела, значит — скоро захочет… Ксюша, не спорь со старшими. В-третьих, знаю я, как Игорешина Верка готовит… Алексей, не спорь с матерью. В-четвертых, может, у тебя там гости какие-нибудь, люди приехали, а угостить нечем будет. Нехорошо. В-третьих…
— В-пятых, — подсказал Алексей, устраивая битком набитую трехведерную корзину на заднем сиденье.
— В пятых, — не смутясь, поправилась мать, — как гласит народная мудрость, семь раз отмерь, один раз отъешь.
В суете сборов приняли участие даже отец Алексея и дед Ксюшки. Оба молчаливые, оба неторопливые в движениях, оба рослые и поджарые, как прыгуны с шестом, они были похожи, как два журавля из одной стаи. Только шестидесятипятилетний Владимир Николаевич Лесков был черноголов, как уголь, а его ровесник Сергей Сергеевич Лисков — сед, как снег. Ксюшкина бабушка была как раз полной противоположностью матери Алексея: маленькая, худенькая, с богатыми рыжевато-каштановыми волосами, заплетенными в пушистую косу, уложенную на затылке, она едва доставала Зинаиде Семеновне до плеча и рядом с шумной, веселой, деятельной соседкой казалась особенно тихой и даже робкой. Поймав ее тревожный взгляд, Алексей высунулся в окно машины и неожиданно для себя крикнул:
— Тетя Катя! Может, вы с нами поедете, а?
Ксюшка тут же высунулась в окно со своей стороны и радостно закричала:
— Бабуль! Давай с нами, правда!
Екатерина Максимовна шагнула было к машине, заулыбалась, но остановилась, махнула рукой и сказала негромко:
— Езжайте, езжайте, некогда мне… Да и голова чего-то побаливает. Лешенька, ты уж поаккуратней как-нибудь, не гони сильно-то, ладно?
— Сроду не гонял, — убедительно соврал Алексей, глядя в ее грустные светло-карие глаза. — Не тревожьтесь, тетя Катя, все будет хорошо. Мы скоро. А приедем — я с вашей банькой разберусь.
— Ну-ну, — сказала Екатерина Максимовна слегка недоверчиво. — Езжайте уж. И недолго, ладно?
Ксюшка оглядывалась назад, пока машина не нырнула в ближний лесок — первый по дороге к дому Алексея. Тогда она обернулась к нему и озабоченно спросила:
— Леш, ты уверен, что мы не родня?
— Конечно. Абсолютно уверен. А что?
— Да все говорят, что похожи… — Она покусала губы и пожала плечами.
— А ты бы хотела, чтобы мы родственниками оказались? — помолчав, спросил Алексей, не глядя на нее.
— Нет, конечно! То есть… — Ксюшка смешалась, замолчала и, когда он уже перестал ждать продолжения, сказала: — Конечно, хорошо, когда есть старший брат. Одной все-таки не то. А ты хотел бы, чтобы мы были братом и сестрой?
— Нет, конечно! — Алексей удачно скопировал ее недавнюю интонацию. — Ни в коем случае. Ни под каким видом. Ни за что, никогда и нигде. Только не ты.
— Это почему же? — слегка обиделась Ксюшка. — Чем это я тебя не устраиваю? Мне кажется, я была бы хорошей сестрой.
Алексей резко затормозил, отпустил руль и обернулся к ней.
— Мне кажется, ты была бы хорошей… — он замолчал, опустил глаза и перевел дух. Это все от недосыпа. Так, спокойно. Вторая попытка. — Мне кажется, что если бы моя сестра собралась замуж за Марка, я бы ее выпорол. Ремнем.
— Ну-ну, — сказала Ксюшка без выражения, глядя сквозь него тоскливыми глазами. — Леший, ты ведь Марку друг? Или я чего-то не поняла?
— Друг, — с досадой буркнул Алексей, отворачиваясь от нее и опять включая зажигание. — Ничего ты не поняла. Держись, сейчас круто под гору… Ты почему за Марка замуж собралась?
— У него фамилия красивая, — серьезно сказала Ксюшка.
— Фамилия? Зимахин — красивая фамилия? — Алексей фыркнул с подчеркнутым сарказмом. — Ну что ж, на вкус и цвет…
— Почему Зимахин? — Ксюшка искренне удивилась. — Зима. Марк Зима. Так его зовут.
— И давно?
— Не знаю, всегда, наверное. На двери табличка: Зима Марк Георгиевич. И на визитках — Зима… Почему Зимахин?
— Потому, что я его всю жизнь Зимахиным знал, — Алексей вздохнул и поморщился — опять он Маркушин светлый образ раскрывает Ксюшке с какой-то не той стороны.
— Зимахин… — Ксюшка внезапно засмеялась, и он взглянул на нее с облегчением. — С ума сойти.
— Ты извини, я не хотел, — начал было Алексей.
— Заяц! — закричала Ксюшка в ту же секунду и схватила его за руку.
Он резко затормозил и замер, глядя на нее — радостную, азартную, с возбужденно сверкающими глазами…
— Это Степанида, она часто меня здесь встречает, — Алексей вдруг преисполнился благодарности к зайчихе, которая вышла встретить его и сегодня, когда с ним Ксюшка. — Мы с ней давно знакомы.
— Правда? — Ксюшка радостно глянула на него и опять уставилась на Степаниду, спокойно сидящую в заросшей травой колее прямо перед машиной. — А в руки она дается?
— Когда как. А вот сейчас посмотрим.
