Ознакомительная версия.
Она позвонила Андрею и рассказала ему все.
– Господи, Вика, как же так? – В голосе мужа звучала полная растерянность. Пожалуй, даже с нотками ужаса.
– Милый, поверь, я ничего у нее не требовала! Ты меня знаешь, я всегда очень осторожна. И никогда не беру денег до операции, только при выписке. Больным говорю, что платить заранее – плохая примета, а ведь если услуга уже оказана, о вымогательстве речь идти не может.
– Любимая, сама подумай: разве человек пойдет в прокуратуру просто так, из вредности? Что-то ты с ней недоглядела…
«Мне сейчас не нужны разборы полетов! – чуть не рявкнула Вика в трубку. – Если ты такой заботливый, нужно было тормозить меня раньше. Ты хоть раз сказал: „Не бери денег, это риск, ты можешь попасться, мы и на мои деньги проживем?“ Нет, тебя все вполне устраивало!»
– Милый, давай лучше подумаем, что теперь делать. Мораль ты мне еще успеешь прочитать.
– Ты права. Я поговорю с отцом.
Он сказал именно то, что Вика хотела услышать. Но ее душа почему-то наполнилась тоской. Безусловно, разговор с Николаем Петровичем – самый быстрый и эффективный способ решить проблему, но Вика надеялась, что Андрей предпримет какие-то пусть менее разумные, но более импульсивные действия.
Примчится к ней утешать… Снимет со своего счета все деньги и понесет следователю за прекращение дела… Или отправится к гражданке Гинзбург уговаривать ее забрать заявление… Словом, сделает что-нибудь сам!
«Да зря я на него злюсь, – решила Вика, положив трубку. – Смысл ведь не в том, чтобы произвести на меня впечатление решительного мачо. Главное – избавить меня от уголовного преследования. В любом деле нужно обращаться к специалисту. А чтобы разрулить проблему с законом – специалиста лучше тестя днем с огнем не найдешь».
Возможно, даже без взятки обойдется. На одних его знакомствах и авторитете. Вот бы замечательно! Ведь свободных денег у Вики не было, все четыреста тысяч кредита разошлись на отделочные материалы и оплату работ.
Поддержка мужа, конечно же, ободрила ее, но не настолько, чтобы Вика смогла заниматься обычными делами. Она нервно металась по дому, ожидая звонка Андрея. Господи, сделай так, чтобы он позвонил прямо сейчас и сказал: «Не волнуйся, любимая, твое дело закрыто!»
Но телефон молчал, и от этой гнетущей тишины Вика не могла усидеть на месте, а сердце колотилось как бешеное, молотило, словно своим стуком хотело заглушить тишину. Наконец мобильник ожил, Вика рванулась к нему, но, взглянув на дисплей, чуть не завыла от разочарования – всего лишь Алексей. Ну его к черту!
Она отбила звонок и вспомнила о вине, не допитом с Балахоновыми. Налила полную чайную кружку и вышла на крыльцо. Разворачивалась классическая истерика, в доме ей стало не хватать воздуха.
Возле калитки прыгал и ругался Леша.
– Привет. – Стараясь держаться спокойно, она пустила его на участок. – Вина хочешь?
– Давай. Я уж испугался: телефон не берешь, меня не слышишь. Я чуть не охрип, пока орал.
Сели на крылечке.
– Пришел полюбоваться на мое падение? До завтра не терпелось?
– Не понял…
– Да это же ты меня вломил!
– Н-да… – Леша похлопал ее по коленке. – Я врач, потому не сержусь, понимаю, что ты в шоке. Но соберись и подумай – похож я на полного идиота?
– Похож.
– Ладно. Подумай еще раз. На моем месте тебя сдавать – все равно, что самому на себя жалобу писать. Главврач уже орал, что я развел в отделении гнездо взяточников. Выговор обещал вкатать, оно мне надо? Я же, как заведующий, за тебя отвечаю.
Вика устыдилась. За своим горем она упустила из виду, что взрывной волной заденет и ее любимого начальника. Тяжело вздохнув, она закрыла лицо руками.
– Да ладно, не переживай! Подумаешь, выговор! Напугали Дон Жуана алиментами…
– Леша, ты извини, пожалуйста…
– Я уже сказал, что не сержусь, – перебил ее Балахонов. – Но удивлен. Неужели ты подумала, что я способен подвести под монастырь человека, которому должен шесть тысяч за детсад?
– Так ты деньги принес? Не хочешь иметь со мной ничего общего?
– Наоборот. Пока не буду тебе отдавать. Пусть у меня полежат, на самый черный день.
– Хорошо. Сухарей мне в тюрьму купишь.
Помолчали. Вика цедила вино из кружки, а Леша допивал остатки из бутылки. После долгой паузы он вытащил мятую пачку сигарет, и оба закурили. То ли вино подействовало, то ли непробиваемый оптимизм Алексея, но Вике стало легче.
– Я по делу зашел вообще-то. Слушай внимательно: с сегодняшнего дня ты в отпуске, я за тебя заявление написал, подписал и обежал все подразделения. Целый месяц будешь отдыхать.
– Зачем, Леша?
– Во-первых, ты сегодня, разговаривая с этой сучкой, уже была в отпуске по документам. Сечешь?
– Не секу.
– То есть ты была не при исполнении. Ты говорила с ней как частное лицо, а разве частное лицо взятку может брать? Я, конечно, не юрист, точно не знаю, но вдруг… Дальше. Главный уже потребовал тебя уволить, очень орал. Но пока ты в отпуске, он может хоть обораться.
– Ой, спасибо, Леша! Я об этих тонкостях даже не подумала!
– Потом он на меня наехал, чтобы плохую характеристику тебе дать. Я говорю: «Побойтесь бога, зачем же себя выставлять дураком? Если вы знали, что Виктория Александровна такой херовый работник, почему довели ситуацию до крайности? Нужно было раньше с ней разобраться, пока она не засыпалась. А вот если она умело притворялась прекрасным сотрудником, тут к вам претензий меньше». И тут я вспомнил, что у меня в столе на тебя характеристика подписанная валяется, помнишь, ты на курсы собиралась и не поехала? Я ее нашел, после работы сбегал к следаку, отдал, тот приобщил. Так что если начальство не подсуетится, ты у нас хорошая.
– А как ты попал к следователю?
– Вика, да я их всех знаю! Кого-то лечил, а вообще они же у нас постоянно пасутся, битых-резаных опрашивают. И не захочешь – познакомишься. Что еще? Завтра пойду говорить с твоей Гинзбург, пусть забирает, на фиг, свой поклеп.
– Леша, я тебя умоляю! Ты к ней сунешься, она ваш разговор запишет и на тебя тоже в суд подаст. А ты один кормилец в семье. Ни в коем случае не ходи!
– Но…
– Без «но»! – отрезала Вика. – И сам пострадаешь, и мне никакой пользы не принесешь, только вред. Она донесет о твоем визите следователю, и это станет лишним доказательством моей вины. Ну и вообще, Леша, зачем ты так хлопочешь обо мне? Спасибо, конечно, но ты же лучше других знаешь, что я беру деньги за операции…
Не ответив на вопрос, Алексей допил вино и затолкал пустую бутылку под крыльцо. А потом сказал, что собирает подписи в Викину защиту. Пятьдесят человек уже подписались, завтра он обойдет другую смену, после чего отнесет воззвание следователю.
Буйная и самоотверженная деятельность Балахонова никак не могла повлиять на исход дела, единственным полезным шагом было оформление отпуска. Но Вике стало так приятно, что ее не бросили в беде, так стыдно за свои мерзкие подозрения…
На душе потеплело, и, проводив Алексея, она неожиданно для себя крепко заснула на диване.
Очнулась уже поздним утром. В окно било солнце, и первая мысль была: опоздала на работу!
Вика вскочила с дивана, но тут же вспомнила вчерашний день. Ей никуда не нужно торопиться…
Черт, она же проспала звонок Андрея! Она схватила телефон в радостном предвкушении: на табло десять неотвеченных вызовов, сейчас она наберет мужа, и его спокойный голос скажет: «Не волнуйся, любимая, все позади!»
Но нет, ей никто не звонил… Вика проверила сеть, деньги на счете. Все в порядке. Может быть, Андрей сам ждет ее звонка?
Она последовательно прозвонила все его мобильные номера, ответ был один: абонент вне зоны действия сети. В квартире Воротниковых никто не снимал трубку.
Да что же происходит? Может быть, именно в этот момент решается ее судьба и поэтому Андрей отключил все телефоны? Но если так, почему он не позвонил ей раньше?
Что делать? Поехать в город самой? Но вдруг ее сейчас вызовет следователь?
Заваривая кофе, Вика пыталась объяснить себе молчание мужа. С ним случилось несчастье? Но ей бы первой сообщили…
Раздался звонок в дверь. Андрей! Она побежала открывать.
Но на пороге – о ужас! – стояли ее родители.
– Вика, что происходит? – На маму было жалко смотреть.
– А что происходит? – с вызовом спросила она.
– Тебя взяли на взятке! Господи, какой позор.
– Откуда вы знаете?
– Вика, вся страна знает. Вчера вечером в новостях показали.
– Как?! – Она с размаху опустилась на диван.
– Мы надеялись, ты нам позвонишь, расскажешь… – Папа заговорил, стараясь не глядеть на нее.
– Сами мы тебя теребить не стали, – перебила его мама. – Позвонили Алексею Михайловичу. Но надеялись, ты все же соберешься с духом поговорить с нами.
– Я вообще не хотела, чтобы вы узнали, – буркнула Вика.
Балахонову они позвонили! Только почему, интересно, он вчера об этом и словом не обмолвился?
Ознакомительная версия.
