Ознакомительная версия.
Ее борьба за счастье началась десять лет назад, когда она собрала одну сумку вещей и уехала покорять Турцию. Работала официанткой в Анталии, где научилась разговорному турецкому. Спустя два года перебралась в более дорогой курортный город — Бодрум. Устроилась в магазин продавщицей. Там и познакомилась с разведенным Эролом. Улыбка, флирт, утро вместе. Он влюбился в нее, она влюбилась в его статус. «Знаешь, чего мне хочется? Банальной любви. Вот влюбиться по уши, целоваться в парках, слушать признания. И влюбиться хочется в… настоящего русского мужика. Да-да, именно русского. Надоели слащавые турки, пардон за прямоту… Эта моя единственная мечта, которой не суждено сбыться. Я реалистка…»
«Значит, женское счастье — в любви?» — спрашиваю у Галины. «…Для любой умной женщины любовь важна не меньше, чем деньги. Хотя… может быть…» Зазвонил ее мобильный…
Прощается так же сдержанно, как и здоровалась. Будто между нами не было откровенного разговора. Из обычной русской женщины превращается в известную персону Турции. Этого требует статус. Этого требует история, которую, как она сказала, всегда можно обыграть в свою пользу…
Ортакёй, один из живописных районов европейской части Стамбула. Отреставрированные старые особняки, окруженные могучими платанами. Прелестная пристань, где отдыхают прогулочные катера. Мечеть Меджидие, куда когда-то на весельных лодках приплывали падишахи для совершения намаза. На часах 16:32. Жду ее в самом центре площади Искеле, расположившейся прямо у Босфора. Рыбные ресторанчики Ортакёя пока пустуют — еще не вечер. Опаздывает на полчаса — договорились встретиться в четыре. Звоню ей. «Я бегу, бегу…»
Через пять минут замечаю приближающуюся ко мне полную женщину с упитанным пекинесом на поводке. Да-да, это она! Невероятно милые черты лица: бездонные голубые глаза с кукольными ресницами, пухлые губы бантиком в вишневой помаде, тонкие изломанные брови. Короткие русые волосы, детский взгляд с неподдельной искренностью. Говорит на русском с акцентом — слишком долго живет в Турции. «Русские, проживающие в Стамбуле, почти не общаются между собой. Никаких встреч, конференций, концертов. Каждый в своей конуре. Растерялись в 23-миллионном городе контрастов…»
Она говорит красноречиво — видно, соскучилась по общению на родном языке. Прогуливаемся по площади, временами останавливаемся. Дожидаемся Джамбо — пекинес что-то увлеченно вынюхивает в траве. «Вы извините за опоздание — водила Джамбо к ветеринару. Потом ехали сюда, застряли в пробке. Стамбул, как и Москва, — одна сплошная пробка…» Признается, что скучает «по городу, который до сих пор не верит слезам». Возможность вернуться на родину есть. Сама не хочет. «Зачем бередить старые раны? Тем более в Москве меня никто не ждет. Родни нет, я в детском доме выросла. С подругами потеряла связь. И не хочу ее восстанавливать. Уже не та, какой была. Да и сердце шалит — возраст дает о себе знать… Сама себе удивляюсь порой: с годами научилась быть счастливой в одиночестве. Представляете, мы, женщины, и на такое способны».
Располагаемся в маленькой чайхане на террасе с чудным видом на пролив. «Обожаю Босфор. Когда мне грустно, прихожу к нему. Когда я счастлива, первым долгом делюсь с ним своим счастьем. После смерти Орхана у меня остались две радости в жизни — Джамбо и Босфор…» Вспоминает о покойном муже со слезами на глазах. Отпивает из чайного бардака[33]. «Я не могла иметь детей. А Орхан мечтал о сыне. Из-за меня отказался от мечты… Жаль только, что поздно нашли друг друга… Судьбу не перепишешь…»
…Светлана, 58 лет. Мой педагог по русскому языку, с которой сдружился с первого дня частных занятий. Часто встречаемся вне уроков, общаемся, а заодно и шлифуем мое произношение. Она переехала в Стамбул в начале 90-х. Во времена смуты, инфляций, разочарований. «Я просто взяла и уехала. Мне тогда казалось, что в Москве не смогу построить то будущее, о котором с детства мечтала. Да и многих в то время тянуло на перемены. Безжалостно разрывали с настоящим. Меняли места, ракурсы, пытались иначе, по-своему, снять свое настоящее, чтобы проявить его в будущем. У многих не получилось, а некоторым повезло. Мне тогда повезло первый раз в жизни. Я нашла счастье на Востоке…» Прошу ее дать формулировку женскому счастью. «Все просто. Это любовь».
Светлана берет Джамбо на колени, гладит его светло-коричневую шерсть. Пес тянется к сахару на столе. «Тебе нельзя. Потом глазки будут слезиться». Достает из оранжевой матерчатой сумки пакет с собачьими печеньями в форме косточки: «На, лопай… Он их не очень любит. Чувствует подставу, обжора. Ведь в этих печеньях виноградный сок вместо сахара…»
Просит официанта повторить заказ, отпускает Джамбо на землю. «Понимаете, для женщин любовь особенно важна. Без нее увядаем. И врут те женщины, которые говорят, что карьера для них превыше всего. Да, женщина должна непременно реализовать себя. Неважно где, на работе или в семье. Я вот никогда не была карьеристкой, хотя училась на отлично, закончила педагогический и несколько лет проработала в школе-интернате. Но для меня счастье было в другом. В настоящей семье. Чтобы любимый муж, дети, воскресные завтраки за большим столом. Свежая выпечка, домашнее варенье и собака с умными глазами… Может, это вам покажется чрезмерно сентиментальным. Но я мечтала именно об этом. Всегда мечтаем о том, чего лишены в детстве…»
Она замолкает, словно улетает туда, где яркие цвета иллюзий прошлого еще не поблекли. Тем временем тучи над Босфором темнеют, вот-вот хлынет дождь. «Иногда мечты сбываются, но немного в иной форме. У меня именно так произошло. Моей семьей стали муж, собака и Стамбул. Детей я не смогла родить. Хотела удочерить сразу двоих — Орхан не согласился. Не пошла против воли мужа. Ни о чем не жалею. Я любила, была любима. Как минимум ради этого стоило прожить жизнь… Он умер, но наша любовь жива. Ею я дышала вчера, дышу сегодня и обязательно буду дышать завтра. У настоящей любви нет прошедшего времени».
…Проливной дождь срывается с неба. Быстро расплачиваемся, бежим в сторону трассы. Успели промокнуть. Джамбо спрятал мордочку в манто Светланы. Добегаем до обочины дороги, наконец-то оказались у своих машин. Прощаемся. В спешке пожимает мне руку, целует в щеку. Что-то еще говорит, перекрикивая шум дождя, я сразу не улавливаю. «…Любовь и есть самое настоящее счастье. И для мужчин, и для женщин…»
…Притягивает чудеса магнитом сердца. Верит в них с детства. «Чудеса надо уметь разглядеть в повседневности…» Не верит в существование непреодолимых препятствий. Не верит в способность жизни опустить человека на дно отчаяния. «Если сильно захотеть, можно удержаться на плаву… Правильно говорят: когда палец указывает на небо, дурак смотрит на палец». Слушаешь и веришь. Веришь, обзывая себя идиотом за то, что сомневался в шансе на спасение…
Ее счастье в маленьких радостях. Обожает печь блинчики на водной глади Босфора, запускать ладошку в мешок с чечевицей, собирать сахарные песчинки со стола, придумывать незнакомцам яркие судьбы, сбегать в обеденный перерыв в киношку. А еще любит медленно подливать молоко в чай и наблюдать, как белое облако рассеивается в темно-коричневой жидкости. Ну чем не русская Амели! Впрочем, схожестей в них не так много. В отличие от Пулен, обходит стороной фотоавтоматы, не отправляет садовых гномов в путешествие и пока не отыскала друга-художника со «стеклянными костями». С чудесной француженкой их объединяет одно — твердая вера в счастье.
«…Когда дождь смывает солнце, а с неба хмурятся тучи, не впадаю в депрессию. Назло капризу природы раскрываю свой зонтик малинового цвета. Расцвечиваю серость. Закидываю в рот клубничный леденец, кутаюсь в желтый шарф и бегу в сторону метро, где быстро согреваюсь. За чтением новой главы „Шоколада на крутом кипятке“ незаметно добираюсь до своей каморки, которую снимаю на окраине Стамбула. Там нет персидского ковра под ногами и роскошной ванной с джакузи. Зато найдутся пушистый плед, теплые тапочки-зверюшки и кружка чая с шоколадным печеньем. Для счастья нужна малость…»
…Слава, 23 года. Миниатюрная девушка с ореховыми глазами. Чуть оттопыренные уши, горящий взгляд с желанием спасти мир. Милая официантка из ресторанчика «Don't panic» на побережье Босфора. Носит платья в цветочных принтах и тяжелые ботинки. Темные волосы, стрижка «боб» с короткой челкой. Густо подводит глаза. Забывает включать по утрам мобильный. В наушниках ее плеера часто поет Джони Митчелл…
Живет в Стамбуле второй год. Уехала из родного Питера, повинуясь порыву. Бросила учебу на журналиста в СПбГУ, оставила родителям записку, купила билет и улетела туда, где в воздух вплетены лучи солнца. «Никакого протеста, возмущения, побега. Я просто проснулась утром и сказала себе, что пора приумножить счастье. Давно мечтала о Стамбуле. Вот и решилась. Отпустила обстоятельства, начала все заново. Стала старше на жизнь…»
Ознакомительная версия.
