— Вот, Гектор. Ничего не могут без меня сделать. Все время приходится направлять. Эх, удачный сегодня выдался денек, одним паразитом меньше. Ты только не обижайся, тебя я очень даже уважаю, а вот на эту потасканную мышь давно уже глаз положил. В моем замке никогда не было и не будет второсортных упырей.
Как выяснилось, Влад в тот день, когда Лала пыталась убить Агнешку, переселил вампиршу в другую комнату, а еще пригрозил лично выставить на солнце, если она еще хоть одним пальцем дотронется до польки. Но все сложилось как нельзя удачно.
Ну а Петро наконец-то вздохнул с облегчением. Лала уже давно ходила у него в любовницах, но в последнее время совсем обнаглела, затребовав у того развестись с женой, да еще и угрожала разоблачением. Он пообещал ей уладить все семейные вопросы, предложив переждать это непростое время в родной Трансильвании, в замке дорогого брата. Петро надеялся на то, что Лала воспылает чувствами к племяннику, однако все вышло даже лучше. Тем более, за жизнью и смертью обращенных вампиров никто не следил.
Дария…
Легко ли терять любимых? Легко ли расставаться, понимая, что это навсегда? Утрата — слово, которое таит в себе печаль и вечную тоску, слово, которое вызывает чувство скорби. И сколько бы ни прошло лет или веков, терять всегда будет тяжело.
Наступил сентябрь месяц. Осень медленно пробиралась меж трав и деревьев, оставляя золотистый оттенок на листьях. Воздух наполнялся свежестью, особенно по утрам. Солнце светило ярче, но не обжигало. Трансильвания медленно засыпала, укрываясь желтыми и оранжевыми покрывалами.
Агнешка продолжала работать в замке Дракулы, но более не питала надежд на Макса, он стал для нее именно тем человеком, а точнее вампиром, которых лучше держать на расстоянии. Виконт же продолжал биться за ее расположение, однако каждый раз натыкался на призрачную стену. Безусловно, он винил в том только себя, но, как и все мужчины, не мог понять такого поистине детского упрямства, коим Агнешка была наделена с рождения.
Однажды Макс и вовсе подверг себя опасности, когда решился на подвиг. Он полетел в лес днем, чтобы собрать орехов для упрямицы. Возвращаясь в замок, перелетал с ветки на ветку, перебирался от одной стены до другой, при этом держа в лапке пакетик с заветными орехами. И что же он получил в ответ? Макс обнаружил этот пакетик у себя под дверью. В тот момент виконт позволил себе разозлиться так сильно, что даже отец не решился выйти из покоев, дабы понять причину сего гнева. Орехи дождем посыпались с лестницы, некоторые из них докатились до ног польки, которая остановилась у первой ступени. Но даже здесь она проявила характер. Гордо задрав нос, поднялась и прошла мимо него, тогда терпение вампира лопнуло, и он вихрем понесся в башню Стеву. Ему срочно нужно было выговориться. Тот с недоумением и улыбкой наблюдал за тем, как Макс ходит по стенам и потолкам, проклиная всех и вся:
— Я ей еще покажу! — бесновался он. — Она еще узнает!
— Да, что ты ей покажешь? — похихикивая, ответил призрак.
Но Макс будто и не слышал его:
— Ты у меня попляшешь! Попляшешь, попляшешь. Она узнает, каково быть жертвой вампира. Сегодня же!
— Не мели чепухи, — листая журнал, пробормотал Стев. — Ты же потом на коленях перед ней ползать будешь, но она уже точно не простит тебя.
— А что мне еще делать? — резко остановился Макс. — Как ее повернуть к себе передом, а к лесу задом? А?
— Да можно и не поворачивать, зад-то у нее хорош.
— Все ерничаешь! Два месяца ухаживаний и слюнтяйства, а все коту под хвост.
— Добро пожаловать в клуб отверженных.
Тогда Максимилиан сел на край кровати и уставился в окно. А там господствовала ночь, звезды сияли в черном небе, облака проплывали мимо месяца, ветер нес за собой ароматы прелой листвы. Все бы хорошо, если бы не ноющее чувство ущемленного достоинства, что сейчас сверлило бессмертную душу.
— Что ты так убиваешься по ней? Хватит уже, поплясал с бубном и ладно. Поезжай в город, встряхнись, отведай пару-тройку красавиц. Не ровен час, сам уже начнешь разговаривать с Гектором.
— А ты прав! — вскочил виконт. — Сколько можно? От чувств никакой пользы, одно расстройство, причем желудка, — сейчас он слегка скривился, так как уже несколько часов не ел. — Кстати, а ты не желаешь проехаться до «Фабрики»? Кристине ты, вроде как, тоже ничего не должен.
— И, правда! Поехали.
Два закадычных друга облачились в пижонские наряды и направились к машине. По дороге их встретила Кристина, она бросила недовольный взгляд на Стеву. Что-то все же ее тяготило, что-то заставляло сжиматься сердце, смотря на него.
Кристина уже не ощущала прежней близости с Филиппом, они отдалились друг от друга. Она все чаще пребывала в своем бестелесном состоянии, скрываясь где-нибудь в зелени садов. Так и сейчас, увидев довольного Стеву, а после безразличного Филиппа, уединилась в саду средь кустов смородины. Кристина касалась жухлых листьев и пыталась хоть что-нибудь почувствовать, но не получалось. Для того надо было обрести телесную оболочку, только ей совсем не хотелось тратить энергию и силы на преобразование, да и для кого стараться?
Агнешка также пребывала в угнетенном состоянии. Она около часа сидела у окна, бесцельно считая звезды, а потом встала и решила наведаться на кухню.
Стоя у обеденного стола, аккуратно лила из большого графина воду в стакан, как внезапно ощутила чье-то присутствие у себя за спиной. Резко обернувшись, чуть не смахнула стакан. На нее смотрела заплаканная Кристина. Каково увидеть призрака с голубыми подтеками на лице? Жутковато!
— Что это с тобой? — немного растерявшись, спросила Агнешка.
— Я мертвая, вот что со мной, — еще сильнее расплакалась та.
— Интересно, получается, — треснула полька рукой по столу. — Мужики блудить пошли, а женщины дома в слезах!
— Ты тоже что ли?
— Ну, не совсем. Да и не обо мне сейчас. Давай садись и рассказывай, что с тобой происходит.
И Кристина уселась за стол, подперла рукой подбородок. Голубые слезы капали на деревянную поверхность и тут же исчезали:
— Я уже не знаю, чего хочу, — начала она. — Вроде бы и дорог Филипп, но что-то тянет меня к Стеву. И вовсе не многовековая дружба.
— Так, может, любишь его?
— Говорю же, не знаю! В голове сплошная путаница.
— А зачем плакала? Филипп обидел?
— Нет. Увидела как Стев с Максом отправились на «охоту» и что-то так больно стало. Раньше Стеву был другим.
— Каким же?
— Никогда не поддавался на провокации Макса, а сейчас…
— А не думаешь, что в том есть и твоя вина. Ты покинула его на целых двести лет, потом явилась с Филиппом в обнимку. Он обижен, но, кстати, продолжает любить тебя.
— Продолжает ли? — вроде бы равнодушно спросила Кристина, хотя глаза заискрились.
— Любит. И будет любить. Такие как он отдают сердце единожды, в отличие от таких, как Дракула младший, — уже не таким бодрым голосом проговорила Агнешка.
— Ой, чуть не забыла! — вдруг оживилась Кристина. — Завтра же годовщина смерти графини.
— Правда? И что вы обычно делаете в этот день?
— Ничего. Граф ходит мрачнее тучи, а все остальные сидят по своим углам, дабы не попадаться ему на глаза.
— Вот же глупость какая. Обычно люди идут на могилу.
— Люди, но не граф. Он никогда не ходил на кладбище, лишь Макс продолжает навещать мать все эти годы.
Так они просидели практически до утра, а как только горизонт окрасился краснооранжевым заревом, Агнешка решилась пойти к Дракуле. Она постучала в двери и уже готова была встретить злобный взгляд, но дверь открыл вампир со скорбью в глазах.
— Ты чего-то хотела? — нехотя спросил он.
— Да. Хотела спросить, Вы пойдете на кладбище вместе со мной?
— У тебя здесь кто-то похоронен?
— Не у меня. К вашей жене.
— Я не хожу по погосту, — резко ответил Дракула и собрался захлопнуть дверь.
— Подождите. Вы же так много мне рассказывали о ней. Я хочу почтить память графини. Да и вы уже исстрадались, а все потому, что не ходите к ней, не говорите с ней, не делитесь своими радостями и горестями.
— Говорят и делятся с живыми. Она уже не услышит меня, все это не имеет более смысла.
— Зря вы так. Ее душа живет. Она ждет Вас и уже очень давно. Подумайте, граф.
На этот раз Дракула ничего не ответил, он лишь медленно закрыл дверь.
«Что ж, первый шаг сделан!» — подумала Агнешка и побрела в свою комнату, но когда проходила мимо покоев виконта, то не удержалась и заглянула внутрь. Постель Макса была заправлена, значит, они добились того, зачем отправились в город.
— Бабник, — прошипела полька и скрылась за дверью своей спальни.
Агнешка проспала до самого вечера, а когда открыла глаза, то, зевнув, тихо прошептала:
— Я уже становлюсь как они. Сплю днем, гуляю по ночам. Эх, вампирская действительность.
Так бы и лежала она в своей мягкой постели, как неожиданно раздался стук. Полька еле поднялась с кровати и с видом раздавленной лягушки добралась до двери, а когда открыла, то замерла от удивления:
