Идти его искать было глупо. Леса я не знаю. Никогда туда не ходила, да и темное время, не самое лучшее для знакомства с лесом. Я решила его дождаться и поговорить.
Он появился, когда луна была высоко, и я из последних сил держалась, чтобы не заснуть.
Фир подошел к своему месту. Сел и, не поднимая на меня головы, устало сказал:
-Не нужно ничего говорить, Кьяра, я уже все решил.
-А моего мнения не хочешь знать?
-Нет, это не важно. Спи, давай. Завтра утром рано уезжаем.
Не важно. Не важно... не ва-а-ажно-о-о-о... - его голос, и эти слова все звучали у меня в голове.
Я не важна! Почему не важно? Не любит? Отдает как надоевшего котенка. Вернее, мышонка. Не важно...
До утра я так и не смогла заснуть. Лежала, смотрела на звезды и думала. Что вот в доме, окружённом монстрами, мне было легче, чем сейчас, ведь, несмотря на всю неизвестность, и страх, я была счастливее. Я была точно уверенна, что бабушка - есть бабушка, а Фир - есть Фир. Что они меня любят, что они моя семья. А как оказалось? Не бабушка, а хранительница, хотя нет, бабушку не трогаем. Она отдала жизнь за меня, воспитала. Заботилась. Обязанности - обязанностями, но любить меня, ее никто не заставлял. Выслушивать весь тот детский бред, что я несла, сочиняя сказки, или шить по ночам туники в подарок на день рождения. А Фир... я думала, что Фир тоже меня любит. А он меня отдает. Не хочет возиться? Боится, что я ему помешаю жить? Неужели все, что он всегда рассказывал, неправда, и про академию, и про поездку в город. Зачем же он со мной возился столько времени? Игрушку нашел? Ну да, игрушка на время, а тут придется жить вместе так долго - уже не весело. Вот и ответ нашелся. Нужно было просто подумать. Как же больно от этих мыслей становится дышать...
И плакать хочется. Очень, очень, очень, очень... но не буду, а то проснется.
Как только над океаном показались первые лучики утреннего солнца, я тихонько встала и пошла, стараясь совсем не шуметь, к воде. В ту ночь я так и не заснула. Недалеко от воды я разделась. Оставила на себе только тунику и шагнула в воду. Вода за ночь остыла, но все равно, не была такой обжигающе холодной как в пещерах. Взбодрившись, я вылезла из воды и пошла к костру. Фир уже заканчивал готовить кашу и заваривать листики так понравившегося мне ранее напитка.
-Накупалась?
-Да.
-Завтрак почти готов. После завтрака выезжаем.
-Хорошо,- а что я еще могла сказать, он уже все решил. Ну и пусть, проживу как-нибудь и без него. Не навсегда, в самом деле, он меня засунет, на этот чертов остров. Да и оттуда, я думаю, если что, сбежать можно будет. Дождусь восемнадцати лет и пойду поступать в Академию, без него. Сама поступлю. Не буду плакать. Не буду. Не бу-у-уду-у-у-у...
Всю ночь я держалась. Не проронила даже и слезинки, и вот. Не удержалась. Начала позорно реветь. Очень не хотелось показывать Фиру свои слезы. Я встала и постаралась отойти от костра. Но кто же мне дал. Фир тут же схватил за плечи, развернул и обнял меня. Вот так просто взял и обнял.
Я попыталась вырваться. Не вышло. Он меня не отпустил. Он, вообще, стоял, будто не замечая моих усилий.
-Почему ты плачешь, мышонок?- крепко и аккуратно обнимая меня, спросил он, где-то в районе макушки.
Я молчала. Что я могла сказать ему? Отдает, как надоевшего зверька, и еще хочет, чтобы я была рада? Он не получил, случайно, ту простуду мозгов, о которой рассказывал?
Привычно стал гладить меня по голове, и уже было наклонился, чтобы, как всегда, поцеловать меня в висок. Но я отклонилась. Я бы вырвалась и убежала, но кто же меня выпустит-то.
Фир аккуратно за плечи, отодвинул меня от себя, все еще, не разжимая рук, он зло сказал:
-Посмотри на меня.
Я упорно не хотела поднимать голову. Не хотелось мне его видеть.
-Я сказал: посмотри на меня, - зло рыкнул Фир и тряхнул за плечи, моя голова сама по себе вскинулась и я уставилась на о-о-оче-е-ень зло-о-о-ого Фира. Таким злым я еще его не видела. Его черты лица чуточку заострились, а глаза, его глаза стали желтеть. Стало очень страшно.
-Ты почему от меня отстранилась? Почему плачешь? Говори, - рыкнул он еще раз.
А что я? Мне было очень страшно, и я ответила на все его вопросы.
-Ты сказал, ч-что я не важн-на и т-ты отд-даеш меня...
Фир шумно втянул воздух и прикрыл глаза. Он так простоял некоторое время. Мне было так страшно, что я боялась не то, что пошевелиться, я боялась даже лишний раз вздохнуть. Вот никогда не думала, что буду та-а-ак бояться Фира.
Когда эльф, наконец, выдохнул и открыл глаза. Они были обыкновенного цвета. Ну, не совсем обыкновенного, конечно. Эльфяче-зеленного: насыщенного темно-зеленого цвета и ничего желтого внутри не было. Да и сам он стал прежним Фиром.
-Когда это я такое успел сказать?
-Вчера вечером.
Фир, только устало покачал головой. Притянул меня обратно к себе в объятия, и стал тихонько говорить:
-Ты все неправильно поняла, мышонок. Ты мне очень дорога. Дороже всего на свете, и я боюсь, что не справлюсь с твоей защитой. Мой браслет-то скрыл тебя от них, но это ненадолго, всего на пару недель. Потом он растворится в твоей ауре, оставив на ней отпечаток принадлежности к роду, а сам вернется ко мне. В то же время, темные смогут тебя почувствовать и начнут опять охоту. И они не остановятся, пока тебя не убьют или сами не погибнут. Второго хранителя у тебя нет, и второй раз может так не повезти выбраться. Хоть я и сильный маг, да и воин непоследний, но все-таки не всемогущ, а если с тобой что-то случится, я себе не прощу этого никогда. Поэтому-то я тебя и отправляю на остров. Это самое защищенное место. На него могут попасть только те, кому по праву сильнейших, положена защита родов. И ни одного человека или нечеловека не пустят кракены и русалы на остров. Даже от духов и нечисти, он защищен древними силами. Там, обычно, прячут своих юных потомков и наследников короли, владыки, великие волшебники. У них всех есть враги, и пока наследник не вступит в силу, его легко убить, захватить, и принудить родителей к чему-то плохому, поэтому их, и скрывает остров. Он не отпускает никого, кто младше шестнадцати. Тогда ни один темный охотник не сможет взять твой след. Мы с твой бабушкой понимали, что тебе нужно там обязательно пожить. Но вот в сроках расходились. Я настаивал, что вполне достаточно будет и пары месяцев, а твоя бабушка требовала с прошлой осени туда тебя отправить. Неспокойно ей было. Видишь, оказалась права, - горько усмехнулся Фир и какое-то время помолчал.
-Остров вплетёт в тебя свою защиту. Так, чтобы в случае какой-либо смертельной для тебя опасности, ты смогла перенестись на него и выжить. И он скроет твою ауру ото всех. Ни один темный охотник тебя больше не почувствует. Никогда не почувствует. Это самое лучшее, что я могу сделать. Там школа, Кьяра. Весь остров - это школа. Я не могу туда ехать с тобой. Вернее, сейчас уже не могу. Сильно много всего закрутилось, мне нужно остаться тут, и со всем разобраться самому. Я ранее думал, что мы там поживем пару месяцев, пока остров не примет тебя полностью и уедем в академию. Я там уже жил. Тебя поселят в мою старую комнату, я там отучился и, причем, давно. Конечно, в случае опасности для моей жизни, остров меня заберет, но лучше бы такого никогда ни тебе, ни мне испытать не пришлось, ведь очень немногие выживают, даже если их спасет остров. Все-таки, он не просто по прихоти переносит... Я тебя очень люблю, малышка, никогда в этом не сомневайся, если бы я мог, я бы там с тобой остался... а так, придется тебе пожить там самой, как минимум до шестнадцати, а то и три года... я тебя очень люблю, мышонок... не отталкивай больше меня... и не бойся... Пожалуйста... Это очень больно, - последние слова он еле слышно прошептал.
А я в ответ его просто очень сильно обняла, и меня привычно поцеловали в висок.
Когда-то давно - мне было лет пять или шесть - я сильно упала с дерева и ушибла руку. Обошлось без переломов, но было очень больно. Фир меня утешал и отвлекал, как мог, пока подействовали обезболивающие травки и его магия. Катал на ручках, рассказывал интересные сказки, гладил по головке и целовал все время в висок. Когда боль стала по чуть-чуть проходить, я у него спросила, почему всегда он меня так целует, он очень обрадовался, что меня что-то начало уже интересовать, и я перестаю реветь, и рассказал, что эльфы верят, если своих деток так поцеловать, то уйдут все болезни и печали от их эльфеныша к ним. Мне тогда очень понравилось незнакомое слово - эльфеныш. Я долго пытала Фира, чтобы он его повторял, а потом все спрашивала, его ли я эльфеныш. Он смеялся и говорил, что для него я самый любимый эльфеныш в мире, но, к счастью, не его, а бабушка только качала головой, глядя на нас. К следующему приезду Фира эта история забылась, я до сегодняшнего дня о ней даже ни разу не вспомнила, хотя Фир и продолжал целовать меня, как и прежде в висок.
-Твой эльфеныш?
Фир искренне засмеялся, видимо, вспомнив те пытки, которым подвергался в выяснении истины.
Отсмеявшись, он с улыбкой привычно ответил:
